Антихрист - Александр Кашанский

— Сейчас идет какое-нибудь представление?

— Представление?

— Театр работает?

— Да, сейчас здесь идет светопреставление. Хотите посмотреть?

— Да. Где можно купить билет?

Глаза парня раскрылись еще шире, и он сказал:

— Проходите так. Я вас провожу.

Наташа отпустила такси и решительно вошла в фойе театра. Помещение явно было изначально предназначено для театра, но, судя по всему, построено очень давно, скорее всего еще в прошлом веке, и было очень запущенным. «Ну и грязь, как здесь все обшарпано. Мерзкое зрелище», — только и подумала Наташа. Парень проводил ее в зрительный зал, который был больше, чем Наташа ожидала. Он был заполнен зрителями примерно наполовину. Наташа села на свободное место поближе к сцене и поблагодарила своего спутника. Тот вежливо кивнул головой, улыбнулся и ушел.

«Надо было хотя бы спросить, что тут сегодня идет, — подумала Наташа. Она огляделась по сторонам. В зале в основном была молодежь. — Это хорошо. Значит, есть надежда, что будет что-то интересное, во всяком случае — оригинальное».

На сцене действительно выступали молодые актеры. Представление состояло из ряда небольших музыкальных и драматических пьесок, а в общем-то это скорее было своеобразное шоу. Актеры играли задорно и с большим воодушевлением. Они очень старались, прежде всего для себя, им очень нравилось дело, которым они занимались, и это было очевидно всем, кто находился в зале. И зрители улыбались и аплодировали, охотно поддерживая актеров. Атмосфера спектакля овладела Наташей. Она была полностью поглощена тем, что происходит на сцене, и была совершенно счастлива.

Когда объявили антракт, Наташа продолжала сидеть неподвижно, будто не веря, что это чудесное состояние, в котором она только что пребывала, закончилось.

— Разрешите пройти, — обратилась к ней черноглазая девочка лет четырнадцати.

— Ой, извините, — будто бы очнулась Наташа. Она встала и пошла в фойе.

Молодежь, а это все была молодежь — от пятнадцати до двадцати пяти — заполняла пространство этого странного театра. Лица молодых людей и девушек казались Наташе очень красивыми и какими-то одухотворенными. «Сколько красивых, приветливых лиц. Сколько молодости и счастья здесь, в этом ветхом полуподземном театрике. А как я выгляжу среди этих замечательных молодых людей?»

Наташа подошла к зеркалу и посмотрела на себя.

«Как Снежная королева на карнавале в Рио-вот как». — Наташа заставила себя улыбнуться. И тут увидела в зеркале красивое мужское лицо. Мужчина лет сорока с вызывающе красивым мужественным лицом стоял сзади и смотрел на нее в зеркало. Лицо показалось ей очень знакомым. Наташа повернулась и… не увидела никого. Сзади никого не было. «Куда же он исчез?» — подумала Наташа и оглянулась по сторонам. Мужчины нигде не было. Наташа вновь повернулась к зеркалу, чтобы поправить прическу, и замерла, сердце у нее остановилось. Незнакомец стоял на том же самом месте и ослепительно ей улыбался. «Все ясно теперь — я сошла с ума, — подумала Наташа. — Какой печальный итог». Незнакомец все так же широко улыбался. Наташа не стала поворачивать голову. Она шепотом спросила, обращаясь к зеркалу:

— Мне кажется, что мы знакомы. Где я раньше могла вас видеть?

Она спросила не у человека, а у зеркала. Наташа хорошо понимала, что сзади никого нет. Не мог человек так быстро подойти, к тому же совершенно неслышно.

Человек за спиной молчал. Его лицо стало серьезным и даже угрожающим. Он поднес палец к губам и сделал знак молчать.

— Я должна молчать?

Незнакомец кивнул головой.

— Но о чем? Что я такого знаю, о чем бы я должна молчать?

Незнакомец многозначительно ухмыльнулся. Эту ухмылку можно было расценить как явное сомнение в Наташиной искренности.

— Об Иване?

Глаза незнакомца сделались серьезными, и он кивнул головой.

— А он жив?

Незнакомец также кивнул головой.

— Но почему?

Незнакомец нахмурил бреши.

— А я его вообще увижу?

Незнакомец кивнул и подошел ближе. Теперь он стоял прямо за спиной Наташи.

— Скоро ли?

Незнакомец пожал плечами. Потом поднял глаза кверху, выражая размышление, и показал три пальца.

— Три месяца?

Незнакомец медленно покачал головой.

— Три года? Я должна ждать его три года?

Незнакомец развел руками. «Ну вот, я уже начинаю выполнять работу за Аллеина, — сказал себе Риикрой. — Успокаиваю мятежные души. Да, она очень красива и сейчас не в моей власти. Как хорошо, что она пришла в театр… Иван должен работать один. Никто не должен ему мешать. А помешать ему может только эта красавица. Куда там до нее и Малышеву, и Ясницкому».

— Три года… Он у вас в плену? — спросила Наташа. И тут же подумала: «У кого это, у вас? И с кем это я разговариваю?»

Она хотела задать этот вопрос, но незнакомец исчез. Наташа оглянулась и, конечно же, нигде не увидела его. Она прошлась по фойе, заглянула в буфет, внимательно осмотрела зрительный зал и убедившись, что незнакомца нигде нет, направилась в буфет выпить стакан воды.

Наташа не чувствовала страха и не думала теперь, что она нездорова. Напротив, она как-то сразу успокоилась, будто бы освободилась от чего-то, что мешало ей жить. «Где же я видела это лицо? И ведь это было совсем недавно. Или, может быть, не лицо, а глаза… Пустые, пронзительные и холодные глаза, и при этом столь выразительные… Где? А не выпить ли мне бокал шампанского, — подумала Наташа, когда подошла ее очередь. И заказала шампанского. Отпив глоток, Наташа чуть не поперхнулась. Она вспомнила, где видела эти глаза! — Ну, конечно же. Это глаза того мужчины, с кем я разговаривала в самолете, когда летела в Нью-Йорк. Лицо другое, а глаза те же! Значит, эта история не закончена, а продолжается. И я буду в ней участвовать. — Наташа отпила еще глоток и тут увидела, что к ней направляются двое: тот парень, который провожал ее в зал, и очень толстый мужчина в очках. На мужчине был самый настоящий смокинг, а на висках у него Наташа заметила капельки пота. — Боже мой, почему смокинг? И в зале совсем не жарко…» — подумала Наташа.

— Честь имею представиться. Фурман Анатолий Борисович, главный режиссер театра. Извините за нащу бесцеремонность, — с выражением искреннего раскаяния произнес толстый мужчина, — но, понимаете, тут такое дело… Я думаю, вы меня простите. С кем имею честь?

— Наташа. Наташа Петрова.

Наташа немного растерялась, но, решив перевести разговор в формальное русло, тут же достала из сумочки свою визитную карточку и подала ее режиссеру. Тот внимательно посмотрел на карточку, картинно выпятил нижнюю губу и сказал:

— Вот это да… Но, впрочем, для нас это не меняет дела. Уважаемая Наталия Васильевна, у нас есть для вас прекрасная роль.

— Для меня, роль? Но я же не актриса.

— Во-первых, почему вы это решили? Я как раз думаю наоборот. А во-вторых, почему вы решили, что все женщины, которые играют на сцене, — актрисы? Уверяю вас — это не так.

Наташа пожала плечами и сделала загадочное выражение лица, что должно было выражать ее размышление над этим предложением, — для того, чтобы скрыть свои чувства: «Да, я актриса. Да… И я буду играть любую роль, которую мне предложат. Я очень рада, что вот так, слава Богу, решается сейчас моя судьба. И вы, режиссер, не разочаруетесь во мне никогда…»

— Ну что ж, если вы так считаете, давайте обсудим ваше предложение, — сказала Наташа. — Когда вам удобно?

— Нет, это когда вам удобно? — ответил режиссер. И лицо его сияло. «Как он откровенно радуется», — удивилась Наташа.

— Да хоть сегодня. У меня сегодня свободный вечер.

— Ну и отлично. Значит, сегодня, сразу после спектакля.

— А где мы встретимся? — зачем-то спросила Наташа, она боялась, что они могут как-то разминуться.

— Как где? На сцене, разумеется… — Режиссер еще раз вежливо поклонился, и они отошли.

Наташа допила свое шампанское и пошла в зрительный зал.

Погас свет, раздвинулся занавес, начался спектакль. Люди на сцене говорили, танцевали, пели. Наташа смотрела на них и старалась не пропустить ни одного движения, ни одного оттенка голоса актеров — не для того, чтобы оценить искусство актерской игры, а для того, чтобы впитать все тонкости переживаний и мыслей, которые хотели выразить актеры. И если это у них получалось, что бы они ни старались выразить: любовь ли, ненависть, радость или печаль — Наташе безумно нравилось, что все это производит на нее такое впечатление. За долгое время…«…Именно так — впервые за долгое время я вполне счастлива. Это такая радость — театр…» Если у актеров что-то не получалось, а это она сразу чувствовала, Наташа не сердилась и не анализировала, почему и что сделано неправильно, а просто как бы пропускала эти эпизоды, потому что дальше ждала увидеть то, что ей понравится. Главное было — не потерять ощущение праздника. И это ей счастливо удалось до конца спектакля.