Воспоминания одной звезды - Пола Негри

Тут моя мама, вдруг совершенно рассвирепев, отрезала:

— Да как ты смеешь просить моего совета по такому вопросу?! Я, например, была старше мужа на десять лет… При чем тут возраст… если вы любите друг друга?!

Рудольф Валентино и Пола Негри на свадьбе Давида Мдивани и Мэй Мюррей, 1926

Давид уставился на нее, буквально раскрыв рот от изумления. Откуда ему было знать, что он вдруг попал в одну из самых болезненных точек в душе моей мамы?

Вскоре после этого Давид и Мэй поженились в церкви Доброго Пастыря в Беверли-Хиллз. Руди был у него шафером, а я — подругой невесты. Мы устроили в честь молодоженов большой прием в отеле «Амбассадор» перед тем, как они отправились в свадебное путешествие, маршрут которого держался в тайне: Мэй не хотела, чтобы знали, куда они направлялись. Давид должен был полностью принадлежать только ей.

Весну сменило лето, а производство фильма «Отель „Империал“» все никак не заканчивалось. Стиллер и Поммер были перфекционистами, которые решили этой работой создать для себя максимально хорошую репутацию в Америке. До этого фильма большинство декораций для съемок представляли собой отдельные помещения, их строили по мере необходимости. В результате было невозможно осуществлять последовательную съемку эпизодов согласно сценарию. Сначала снимали все эпизоды, проходившие в одной декорации, притом все одновременно, независимо от того, следовали ли эти эпизоды по сценарию один за другим. А вот для съемок отеля «Империал» соорудили постоянные декорации из восьми помещений плюс фойе гостиницы. Эти сложные декорации позволяли использовать такой прием, как «летающая кинокамера». Технически это означало, что можно было следовать за героями из одного помещения в другое, усиливая драматический эффект и позволяя действию развиваться с минимальной утратой последовательности сюжета. Эта совершенно новая система впоследствии революционизировала голливудское кинопроизводство, и мы первыми использовали ее, поэтому нам требовалось, разумеется, больше времени для экспериментов и устранения механических неполадок.

В общем, пока мы всё еще возились со своим фильмом, Руди завершил съемки «Сына шейха», хотя они начались после запуска нашего съемочного процесса. Руководство United Artists очень высоко оценивало перспективы фильма в прокате, и после премьеры в Лос-Анджелесе было решено, что ему надо отправиться в Нью-Йорк и появляться там на первых показах фильма в кинотеатрах.

Рудольф Валентино в фильме «Сын шейха», 1926

Премьера в Голливуде прошла триумфально, особенно для Руди. Это была не лучшая из его актерских работ, однако его чувственная привлекательность, тот животный магнетизм, который было перестал ощущаться в последних ролях, здесь проявился с полной силой, как это было прежде. После завершения премьерного показа зрители встали и устроили овацию. Я плакала от счастья и понимала, что этот фильм восстановил его карьеру в кино и что это надолго.

В день его отъезда моя мама старалась не мешать нам, чтобы мы могли попрощаться наедине.

— Пока я в отъезде, буду думать о тебе, вспоминать тебя в этом доме, — сказал Руди. — Уезжаю всего на две недели, Полька. Буду звонить по вечерам.

Прижавшись к нему, я пробормотала:

— На этот раз хотя бы будет всего один континент между нами. Но ты уже настолько стал частью моей жизни, что две недели покажутся вечностью…

Я смотрела вслед его автомобилю, пока он ехал по аллее. У ворот Руди остановился и, повернувшись в мою сторону, послал воздушный поцелуй, почему-то грустно улыбаясь. Непонятно отчего, но именно в этот момент я поняла, что больше никогда его не увижу. Я действительно вдруг ощутила это тогда и стояла неподвижно, все махала вслед ему, даже после того, как мой любимый пропал из виду, а мое зрение затмили нежданно хлынувшие слезы. Он уехал, он исчез из моей жизни навсегда… Когда я вернулась в дом, мама всеми силами старалась меня утешить, приняла в свои объятия и стала мягко увещевать:

— Ну что ты? Совсем как ребенок! Он же ненадолго уехал.

Я, например, на следующей неделе увижусь с ним в Нью-Йорке, и мы оба посмеемся над твоими нелепыми страхами. К тому времени, когда вы приедете в замок на свой медовый месяц, все они вообще забудутся — это я тебе точно обещаю.

Я покачала головой: нет, все не так. Нет, он не вернется ко мне. Мама поцеловала меня в лоб.

— Ох, глупая девочка… Вернется, и раньше, чем ты по нему успеешь по-настоящему соскучиться…

Мама и Лопек уехали во Францию, и я не захотела оставаться одна в большом доме, поэтому перебралась в бунгало, оно называлось «Репоза» и находилось на участке, принадлежавшем отелю «Амбассадор». Взяла с собой лишь свою горничную и маленького шпица по имени Тедди. Я собиралась жить вне собственного дома все то время, пока Руди в отъезде, а в результате вообще не вернулась в свой дом… Каждый вечер мы разговаривали с ним по телефону. Он рассказывал, какой грандиозный прием ожидал его в день премьеры. На улицах были огромные толпы людей, они стояли квартал за кварталом, часами терпеливо ждали, когда он появится, лишь бы увидеть его, хотя бы на минуту. Руди был невероятно тронут и воодушевлен таким проявлением преданности. Я радовалась за него, но все время умоляла следить за собой, чтобы не слишком переутомляться, так как киностудия запланировала слишком много разных мероприятий с его участием.

Он позвонил мне в свой последний вечер в Нью-Йорке, ликующим голосом сказал, что наутро уедет в Калифорнию, на первом же поезде: «Всего четыре дня, Полита, и мы снова будем вместе!» Я повесила трубку в состоянии невероятного счастья, говоря себе, что все страхи, бередившие меня, — это лишь порождение моего характера, и я впервые после его отъезда крепко спала всю ночь. А рано утром меня разбудили: пришла телеграмма от Джорджа Алмэна: «Мистеру Валентино сделали операцию в поликлинической больнице по поводу аппендицита и язвы желудка. Он идет на поправку. Не волнуйтесь. Это не серьезно».

Я страшно забеспокоилась, позвонила в эту больницу, но мне ответили, что мистеру Валентино не разрешают ни разговаривать по телефону, ни принимать посетителей. Я связалась с Алмэном, и он снова стал всячески уверять, что Руди быстро поправится. Однако я уже не смогла отмести собственные дурные предчувствия и вспомнила, как сильно он был уверен в том, что ему недолго осталось жить и что наш союз случился слишком поздно… Я хотела немедленно поехать на восточное побережье, однако киностудия не дала мне разрешения на отъезд. Мы наконец-то завершали работу