Одиссея капитана Блада - Рафаэль Сабатини

– Шево ни шдете, мой друк? – ворчал ван дер Кэйлен.

– Да, да, ради бога, чего вы ожидаете? – раздраженно повторил вслед

за ним Уиллогби.Был полдень того же самого дня. Оба корсарских корабля плавнопокачивались на волнах, и ветер, дующий со стороны рейда Порт-Ройял, ленивохлопал парусами. Корабли находились менее чем в миле от защищенного фортомвхода в пролив, ведущий на этот рейд. Прошло уже больше двух часов, как ониподошли сюда, никем не замеченные ни из форта, ни с кораблей де Ривароля,так как между французами и защитниками порта шел бой и воздух все времясотрясался от грохота пушек, стрелявших и с суши и с моря.Длительное пассивное ожидание уже начало отражаться на нервах лордаУиллогби и адмирала ван дер Кэйлена.

– Ви обешаль показать нам кое-какой короший веши. Кте эти ваш короший

веши? – спросил адмирал.Уверенно улыбаясь, Блад стоял перед адмиралом в своей кирасе извороненой стали.

– Я не намерен злоупотреблять вашим терпением, – сказал он. – Огонь

начал уже стихать. Дело в том, что спешкой мы ничего не выиграем, а ударив вдолжный момент, мы добьемся очень многого, и я вам сейчас это докажу.Лорд Уиллогби с подозрением посмотрел на него:

– Вы надеетесь, что тем временем может вернуться Бишоп или подойти

эскадра ван дер Кэйлена?

– О нет, ваша светлость, этих мыслей у меня нет и в помине. Я думаю

вот о чем: де Ривароль, как мне известно, плохой командир, и его эскадра вбою с фортом неизбежно получит какие-то повреждения, что хотя бы немногоуменьшит его превосходство над нами. А мы вступим в бой, когда фортрасстреляет все свои ядра.

– Правильно! – резко одобрил сухопарый генерал-губернатор Вест-Индии.

– Я одобряю ваши намерения. Вы обладаете качествами талантливого

флотоводца, и я прошу извинить меня, что не понял вас раньше.

– О, это очень любезно с вашей стороны, милорд! Вы понимаете, у меня

есть некоторый опыт ведения таких боев. Я пойду на любой неизбежный риск, ноне буду рисковать в тех случаях, когда в этом нет необходимости… – Онумолк и прислушался. – Да, я был прав. Канонада стихает. Значит,сопротивление Мэллэрда подходит к концу. Эй, Джереми!Он перегнулся через резные перила и отдал четкое приказание. Боцманпронзительно засвистел, и, казалось, сонный корабль мгновенно пробудился.Послышались топанье ног на палубе, скрип блоков и хлопанье поднимаемыхпарусов. "Арабелла" двинулась вперед. За "Арабеллой" пошла "Элизабет". Бладвызвал к себе канонира Огла, и минуту спустя Огл помчался на свое место напушечной палубе.Через четверть часа они подошли к входу на рейд и внезапно нарасстоянии выстрела мелкокалиберной пушки появились перед тремя кораблями деРивароля.На месте форта дымилась груда развалин. Победители с вымпелами Франции,реющими на гротмачтах, быстро направлялись на шлюпках к берегу, чтобыовладеть богатым городом, укрепления которого они только что разгромили.Блад внимательно осмотрел французские корабли и тихо рассмеялся."Викторьез" и "Медуза", видимо, были лишь слегка поцарапаны. А третийкорабль – "Балейн" – полностью вышел из строя. Огромная пробоина зияла вего правом борту, и капитан, спасая судно от гибели, положил его в дрейф налевый борт, чтобы в пробоину не хлынула вода.

– Вы видите! – закричал Блад ван дер Кэйлену и, не ожидая

одобрительного ворчания голландца, отдал приказ: – Лево руля!Вид поворачивающегося бортом к французам огромного красного корабля спозолоченной скульптурой на носу и открытыми портами ошеломляющеподействовал на де Ривароля, только что ликовавшего по случаю победы. Но ещедо того, как он мог сдвинуться с места, чтобы отдать приказ и сообразитьвообще, какой приказ отдать, смертоносный шквал огня и металла бортовогозалпа корсаров смел все с палубы "Викторьез". Продолжая идти своим курсом,"Арабелла" уступила место "Элизабет", которая совершила такой же маневр.Застигнутые врасплох, французы растерялись, их охватила паника. Между тем"Арабелла", сделав поворот оверштаг, вернулась на свой прежний курс, но вобратном направлении, и ударила из всех орудий левого борта. Еще одинбортовой залп прогремел с "Элизабет", после чего трубач "Арабеллы" проигралкакой-то сигнал, прекрасно понятый Хагторпом.

– Вперед, Джереми! – закричал Блад. – Прямо на них, пока они не

успели опомниться! Внимание! Приготовиться к абордажу! Хэйтон… крюки!Он сбросил свою шляпу с перьями и надел стальной шлем, принесенный емуподростком-негром. Блад хотел лично руководить абордажем и коротко объяснилсвоим гостям:

– Абордаж – для нас единственный шанс на победу. У противника слишком

много пушек.И как бы в доказательство его слов последовал немедленный ответфранцузов. Оправившись от паники, они открыли огонь по "Арабелле", котораяиз двух противников была наиболее опасным.В отличие от корсаров, стрелявших из своих пушек по палубам, французы

стремились повредить корпус "Арабеллы". Под ударами ужасающей силы корабльБлада вздрогнул и замедлил движение, хотя Питт старался вести его такимкурсом, чтобы "Арабелла" представляла наименьшую мишень для противника.Корабль продолжал двигаться, однако носовая часть его была изуродована, ачуть повыше ватерлинии чернела огромная пробоина. Чтобы вода не проникла втрюм, Блад приказал сбросить за борт носовые пушки, якоря и все, что былопод руками.Французы, сделав поворот оверштаг, обстреляли также и "Элизабет"."Арабелла" при слабом попутном ветре пыталась подойти к своему противникувплотную. Но, прежде чем корсарам удалось это сделать, "Викторьез" снова вупор произвел по "Арабелле" залп из пушек правого борта. В грохоте канонады,среди треска ломающихся снастей и стонов раненых "Арабелла" еще разрванулась вперед, закачалась и окуталась облаком дыма, который скрыл ее отглаз французов. Прошло еще несколько мгновений, и Хэйтон закричал, что"Арабелла" уходит носом под воду.Сердце Блада в отчаянии замерло. Но тут же сквозь густой и едкий дым онувидел голубой с позолотой борт "Викторьез". Однако искалеченная "Арабелла"двигалась очень медленно, и ему стало ясно, что она затонет раньше, чемдойдет до "Викторьез".

Точно такого же мнения был и голландский адмирал, изрыгавший