Одиссея капитана Блада - Рафаэль Сабатини

себя как подлец и мошенник, а потому он заслужил наказания; значит, у этого

французского генерала, нагло нарушившего соглашение, можно было взять нетолько одну пятую захваченных ценностей, но всю добычу целиком.Разрываемый противоречивыми соображениями, Блад колебался, и пиратыпочти силой доставили его на корабль.Через час, когда на корабль доставили бочки с водой, "Арабелла" и"Элизабет" бросились в погоню."Когда мы вышли в открытое море, – пишет Питт в своем журнале, – икурс "Арабеллы" был уже проложен, я спустился к капитану, зная, какболезненно переживает он эти события. Блад сидел один у себя в каюте,обхватив голову руками, и взгляд его выражал страдание.

– Ну, что с тобой, Питер? – спросил я. – Что тебя мучает? Не мысли

же о де Ривароле!

– Нет, – хрипло ответил Блад и с откровенностью высказал мне все, чем

он терзался: я был его верным другом и, несомненно, заслуживал его доверия.

– Если бы она знала! Если б она только знала! Боже мой! А я-то думал, что

покончил с пиратством навсегда! И этот мерзавец втянул меня в разбой,грабеж, насилия, убийства! Подумай о Картахене! Что творят там сейчас нашидьяволы! И ответственность за все это падает на меня!

– Нет, нет, Питер! – успокаивал я его. – За это отвечаешь не ты, а

де Ривароль. Этот подлый вор – виновник всего, что произошло. Ну, что тымог сделать, чтобы предотвратить события?

– Я мог бы остаться в Картахене.

– Ты сам знаешь, что это было бы бесполезно. Зачем же тебе мучиться?

– Да ведь дело не только в этом, – со стоном сказал Блад. – А что же

дальше? Что делать дальше? Служба у англичан для меня невозможна. Служба уфранцузов привела к тому, что ты видишь. Какой же выход? Продолжатьпиратствовать? Но с этим я покончил. Навсегда! Клянусь богом, мне кажется,остается единственная возможность – предложить свою шпагу королю Испании!Но оставался еще один выход, которого он ждал меньше всего. И к этомувыходу мы приближались сейчас на своих кораблях, бежавших по морю,блиставшему в ослепительных лучах тропического солнца".Корсары шли на север, к острову Гаити, рассчитывая, что де Ривароль доотправления во Францию должен будет отремонтировать там свои корабли.Подгоняемые умеренно благоприятным ветром, "Арабелла" и "Элизабет" в течениедвух дней бороздили море, и за все это время дозорные не видели своегопротивника хотя бы издали. На рассвете третьего дня корабли попали в полосулегкого тумана, который ограничивал видимость двумя-тремя милями, и корсарыбыли озабочены и раздосадованы, что де Ривароль может вообще от нихскрыться.

По записям Питта в судовом журнале, корабли в это время находились на

75ь З07 западной долготы и 17ь 457 северной широты. Ямайка лежала примерно втридцати милях к западу от них по левому борту. Вскоре на северо-западепоказался мощный хребет Голубых гор, похожий на едва заметную гряду облаков.Голубовато-сиреневые вершины как бы висели в прозрачном воздухе над низколежащими грядами тумана. Корабли шли в бейдевинде при западном ветре, и докорсаров доносился какой-то далекий гул, который для новичков ввоенно-морских делах мог бы показаться отдаленным шумом прибоя.

– Пушки! – воскликнул Питт, который стоял рядом с Бладом на

квартердеке.Блад, внимательно прислушиваясь, кивнул головой.

– По-моему, это милях в десяти – пятнадцати отсюда, где-то около

Порт-Ройяла, – добавил Питт, взглянув на своего капитана.

– Пушечная стрельба неподалеку от Порт-Ройяла… – задумчиво сказал

Блад. – Должно быть, полковник Бишоп с кем-то сражается. Против кого же онможет действовать, если не против наших друзей? При всех обстоятельствах намнужно подойти поближе. Дай распоряжение рулевым.Они продолжали идти тем же курсом, руководствуясь гулом канонады,усиливавшимся по мере их приближения к месту сражения. Так продолжалось,наверно, около часа. Блад в подзорную трубу внимательно всматривался вомглу, вот-вот ожидая увидеть корабли, ведущие бой. Внезапно грохот пушекумолк.Корсары продолжали идти тем же курсом.Все, кто был свободен от вахты, высыпали на палубу и озабоченновсматривались вдаль. Вскоре они увидели большой корабль, объятый пламенем.По мере их приближения очертания пылающего корабля вырисовывалисьотчетливее, потом на фоне дыма и пламени показались черные мачты, и капитанБлад ясно разглядел в подзорную трубу трепетавший на грот-мачте вымпел скрестом святого Георга.

– Английский корабль! – воскликнул он, продолжая осматривать море и

желая увидеть наконец победителя, жертва которого находилась перед ними.И только подходя ближе к тонущему кораблю, пираты смогли различитьсмутные очертания трех высоких судов, удалявшихся по направлению кПорт-Ройялу. Они сразу же сделали вывод, что три уходящих корабляпринадлежат ямайской эскадре, а потерпевшее поражение судно было,несомненно, пиратским. Они поспешили подойти к нему поближе, чтобы подобратьморяков, сидевших в трех до отказа перегруженных шлюпках, качавшихся наволнах. А Питт неотступно продолжал следить в подзорную трубу заудаляющимися кораблями: от его опытного глаза не укрылись некоторые ихособенности, и еще через несколько минут он громко объявил о своемсовершенно невероятном открытии. Самым большим из трех кораблей оказалсяфлагманский корабль де Ривароля – "Викторьез".Корсарские корабли подошли к шлюпкам и обломкам, за которые цеплялисьморяки с тонущего корабля. Чтобы подобрать всех спасшихся и утопающих,"Арабелла" и "Элизабет" убрали паруса и легли в дрейф.

Глава XXIX. НА СЛУЖБЕ У КОРОЛЯ ВИЛЬГЕЛЬМА

Одна из шлюпок пристала к борту "Арабеллы", и на палубу поднялсясухопарый, небольшого роста человек, щегольски одетый в темно-красныйатласный, шитый золотом камзол. Пышный, черный парик обрамлял желтое,сморщенное лицо, выражавшее крайнее раздражение, и такое же раздражениесветилось в маленьких острых глазах. Дорогой и модный костюм совершенно непострадал от пережитого несчастья, и владелец этого костюма держался снепринужденной уверенностью настоящего вельможи. По всему было ясно, что этоне пират. Вслед за ним на палубе показался второй человек, дородный мужчинас загорелым, обветренным лицом и добродушной складкой губ. Лицо его былокругло, как луна, а в голубых глазах мерцал незатухающий веселый огонек. Нанем был хороший камзол без всяких украшений, но при взгляде на эту дороднуюфигуру и военную выправку сразу чувствовалось, что этот человек привыккомандовать.Как только сухопарый джентльмен ступил с трапа на шканцы, его острые,

как у хорька, глаза быстро пробежали по пестрой толпе собравшейся команды