Лев Толстой. На вершинах жизни - Игорь Борисович Мардов

Пишет Толстой в Дневник 14 января 1910 года. – У меня последние четыре постепенные молитвы были:

1) Ты, Тот, который во мне, помоги мне.

2) Помоги мне быть с Тобою,

3) Помоги мне сознавать себя только Твоим работником,

4) Помоги мне при всяком общении с человеком видеть себя в нем»(58.8).

То, о чем сказано в этой последней, четвертой молитве, сразу и уразуметь трудно.

Нам знакома формула агапической любви: «Я во Всем, и Всё во мне». Нам знакома формула сторгической любви: «Ты – мое другое Я». С этой последней формулой Толстой производит удивительную операцию: он переворачивает ее: «Я – его другое я».

Перенесение себя в другое "я" не то же самое, что перенесение другого "я" в себя.

"Есть любовь к высшему, когда преклоняешься перед любимым /такова обычно, и сторгическая и часто предшествующая ей любовь-влюбление. – И. М./. И есть любовь, и самая нужная – перенесение себя в другого, страдающего человека, сострадание, желание не быть им и вместе с тем сознание того, что ты в нем"/43.314./.

В этом смысле «интерес жизни должен быть не «я», а «ты», или ОН»(56.141). Надо стараться выработать в себе такую любовь к каждому человеку, в том числе и к врагу. Любовь по перевернутой сторгической формуле максимально близка к надмирной агапической любви, к "любви к любви", к любви по шестой заповеди Нагорной проповеди. Она, утверждает Толстой, хотя бы намеком есть в каждой душе:

"Когда я говорю другому: "душа моя", я чувствую то, что признаю в нем свою душу. Поэтому и люблю его, что в нем моя душа"(44.266).

Любовь по перевернутой сторгической формуле это не столько род любви к ближнему, сколько род любви к Богу, любви, в которой человек только и способен на общение с Богом. «Мы молимся словами. – А общение с Ним, Богом возможно не словами, а только любовью»(58.42).

"Общение человека с человеком есть единственное и величайшее таинство: сознания себя /Бога/ в другом. Только бы понимать это таинство"/57.76./.

В этом «единственном и величайшем таинстве» – Богоугождение Птицы Небесной. Через такое сознание и такую любовь теперь признается возможным то, что ранее Толстым признавалось совершенно невозможным: познание Бога в Нем Самом.

«Можно сознавать Бога в себе самом (в своей душе. – И. М.). Когда сознаешь Его в себе самом, то сознаешь Его и в других существах (и особенно живо в людях). Когда сознаешь Его в себе и в других существах, то сознаешь Его и в Нем самом»(58.120).

Но при этом:

«Мало того, что «Бога никто не видел нигде», но и постигнуть Его не во власти человека. Как сказал кто-то: знаем закон и источник, причину закона, и не только причину закона, но и причину моей жизни. Но какова эта причина – не то, что не могу постигнуть, но знаю, что и не могу пытаться; хвалить, просить, каяться – всё это невозможно по отношению к Богу. Не то, что Он не слышит этого, но это не подобающее Ему отношение, как если бы хотел сказать: козявка бы испытывала закон тяготения, просила бы, хвалила, каялась по отношению к движению небесных тел. Но это всё не то»(57.99).

Но именно с помощью закона всемирного тяготения Толстой через год после этой записи объясняет свое понимание любви к Богу и понимания Его человеком.

"Какое хорошее сравнение Бога с центром тяготения. Закон Бога мы знаем так же несомненно, как закон тяготения. Тот же закон любви к Богу, как и закон тяготения к общему центру тяготения и, как тот же закон между отдельными предметами вещества, так и тот же закон любви между отдельными людьми. Но так же, как мы не знаем, не можем даже представить себе всеобщего центра тяготения, мы не можем и представить себе Бога. Но, как несомненно, что есть этот центр, так же несомненно, что есть Бог.

Грубое представление тяготения: верх и низ, падаешь не вверх, а вниз; грубое представление Бога: личность и сверхчеловек. Более глубокое – тянет земля, тянет солнце, тянет какой-то центр; Бог—идол, Бог – Христос, Бог – лицо, Бог – X"(58.167).

Состояние жизни Птицы Небесной – это состояние наибольшего тяготения к Всеобщему Центру духовного тяготения и знания Его.

Человек, по Толстому, есть прежде всего «отношение». И теперь на первый план выходят вопросы отношения человека и Всего, отношения Я человека и Я Господа.

Только во второй половине 1909 года Толстой «в первый раз понял то, что есмъ одно из бесконечно малых проявлений жизни по отношению к бесконечно великой жизни, и потому мое отношение одно: я есмь почти ничто, но я есмь по отношению Всего. Нет, нельзя или не умею выразить не то что понятие Бога, но своего отношения к Нему»(57.99).

Если «Я» человека есть по сути некое «отношение» к Я Бога, то – какое отношение?

Мысль о том, что человек – орган Бога, и раньше нередко возникала у Толстого.

«Как удивительно проста разгадка жизни. – Пишет он в 1908 году. – Жизнь личности – Льва, Петра, Ивана – нелепое заблуждение. Живет во мне Бог, а я – Его орган. «Бог живет во всех, но не все знают это». Да, удивительно хорошо на душе»(56.118).

В 1909 году это положение определилось:

«Насколько мой мизинец может сознавать себя – он может, когда я хочу сознавать его – настолько и я могу, когда Бог сознает себя во мне, сознавать себя. Но насколько мизинец не может понять всего тела, настолько я не могу понять Бога, который сознает себя во мне»(57.99). И между тем: «Если это так, то как страдание одной части моего тела вызывает сознание этой части, так точно и страдание мое, всего моего существа вызывает сознание Богом моего «я» (57.116).

Окончательно Толстым утверждено такое положение:

«Думал сейчас, при чтении прекрасных дней На Каждый День, о том, что то, что я сознаю своим «я», есть сознание Богом самого себя через весь мир, в том числе и через меня. От этого-то Бог есть любовь. Может казаться неясно, но мне и ясно, и умиленно радостно»(57.148-9).

Отсюда, в качестве приложения к сказанному, установка для практической жизни:

«1) Первое и самое главное: Нет меня, моего я, а есть только моя обязанность перед Ним»(57.156).

«Не делай только того, что противно Его воле и воле твоего настоящего «я», и ты будешь делать то самое нужное и хорошее, что ты можешь сделать… Мы в своей ограниченности не можем видеть, в чем наше служение. Да, наше служение только тогда действительно, когда мы не знаем, в чем оно, а знаем только то, чего мы должны не делать. Делать, хотим мы этого или не хотим, мы будем. Усилие наше только в том, чтобы не делать против Его воли – не сбиваться с дороги»(57.14).

Другое, что характеризует «отношение» ко Всему, это сугубая