NWT. Три путешествия по канадской Арктике - Виктор Ильич Боярский

Сегодня во время ланча Такако неожиданно поинтересовалась, какой у меня был пульс с утра. Она попросила меня померить пульс, а он у меня сначала быстренько подскочил, а потом пропал. Ну, не совсем, конечно, – так бы и дал я ему пропасть! Я ответил Такако, что пульс у меня около восьмидесяти. «Не может быть, не может быть!» – запричитала Такако и, совсем как Шурик из «Кавказской пленницы», продолжила: «Я все записываю, подсчитай точнее, пожалуйста». Я пообещал, чтобы отвязаться, хотя мне показалось, что это такая чушь – измерять пульс в спальном мешке, не связывая это ни с чем другим. Однако я не стал ей об этом говорить, чтобы из-за такого пустяка не нагнетать напряженность в команде.

За сегодня при хорошей погоде нам удалось пройти 40 километров. Ульрик, рассматривая карту, определил, по меньшей мере, три варианта продолжения маршрута до Палотака. Дороги эти различались как рельефом, так и протяженностью. Надо было выбирать, что предпочтительнее – идти по рекам по достаточно ровной поверхности, но по извилистому и более протяженному маршруту или напрямик через плато с неизбежными подъемами и спусками.

Один из вариантов вел по реке к истокам другой реки, Хайдер-Ривер, которая течет прямо к Палотаку. При этом предстояло пройти полукругом через многочисленные узкие каньоны, которые наверняка, если судить по виденному нами ранее, будут очень живописны. Естественно, что, кроме красоты пейзажей, на протяжении всего этого маршрута нам гарантированы спуск и отсутствие серьезных проблем с выбором направления. Однако этот путь на 50 километров длиннее, чем путь через плато. В то же время средняя скорость при движении по пересеченной местности будет, естественно, ниже. Скорее всего, мы все-таки предпочтем более протяженный, но более предсказуемый маршрут.

Собаки все за исключением Газа и Дизеля угомонились и спят, уютно свернувшись клубочками. Эти же два сорванца все носятся по снегу, кувыркаются, таскают друг друга за хвосты, донельзя довольные такой жизнью, хотя нельзя сказать, что они бездельничают во время перехода – тянут постромки, стараясь подражать своим взрослым и сильным товарищам.

Очень забавно наблюдать, как Газ и Дизель едят. Им дается тот же, что и остальным, кусок корма весом около одного килограмма, но один на двоих. У взрослых собак расправа с этим исключительно калорийным напоминающим по цвету и консистенции кусок халвы кирпичом занимает от силы шесть-семь секунд. У этих же малышей все превращается в игру: они погрызут корм своими белоснежными зубенками каждый со своего уголочка, полижут и оставят в покое. Взрослые псы, постоянно голодные, с нетерпением и жадным любопытством следят за их игрой. Однако никто их не трогает.

Чувствуется, что щенки понемногу приживаются в стае и становятся своими для собак упряжки, где они работают. Мы, естественно, даем им некоторые привилегии: после того как мы их распрягаем, позволяем им по снегу побегать, поиграть. При этом они заняты только собой и своей игрой в отличие от взрослых, уже вдоволь наигравшихся собак, которые, стоит их отпустить на волю, немедленно начинают проверять наличие на нартах провианта.

Кстати, о провианте. Его осталось для собак на девять дней. Ходу до Палотака, где нас ждало пополнение продовольственных запасов, отсюда примерно от 220 до 270 километров, что может занять семь-восемь дней. Так что все пока в порядке.

Мое настроение по-прежнему изменяется волнообразно в основном из-за неопределенности моего места в этой команде. Ни в Трансантарктике, ни даже в двух предыдущих экспедициях по Канаде такого не было. Там я был постоянно при деле – шел впереди, выбирая дорогу, и чувствовал свою необходимость. Здесь же мне было никак не приноровиться к новой расстановке сил в связи с участием женщин. Однако я надеялся, что все встанет на свои места рано или поздно, но до начала Большой экспедиции.

Погода нам пока благоприятствует.

20 апреля

На всех присущих языках —

На датском и английском,

На русском, языке собак —

По радио и просто так

Прислать просили виски.

Совсем не для того, чтоб пить,

Как показалось многим,

А чтобы Горди объяснить,

Что нам никак не позабыть

О прошлогоднем долге…

Всего-то два дня минуло со злополучного 18-го числа, а какая разница! Сегодня, пожалуй, был самый теплый день с момента начала экспедиции. Всю ночь тихо падал свежий снежок, укрывший все вокруг белым невесомым пушистым ковром. Даже на крутых боках и крыше палатки его было много, и мне пришлось утром сдувать его, чтобы наша крыша не потекла, когда мы запустим печку.

Спал я сегодня неважно – снилась какая-то абракадабра, и даже было не совсем понятно, спал я или бодрствовал. Проснулся я, естественно, разбитый. Со мной это случалось нечасто, и даже снежный душ, особенно приятный сегодня из-за свежевыпавшего снега, меня не взбодрил.

Под стать моему утреннему состоянию была с утра и погода – минус 11 градусов, пасмурно, белая мгла. Ничто не говорило о том, что день может выдаться хорошим, но жаловаться на погоду – значит гневить Бога, и мы, как обычно, довольствовались тем, что есть. Лагерь при безветрии и теплой погоде собирать было недолго, и мы быстро вышли на маршрут.

Сначала мы пустили вперед собак, но эти утренние полчаса для них самые непростые: то одна, то другая приседала по своим собачьим делам, тормозя, а порой останавливая всю упряжку. Тем не менее мы прошли около четырех километров, прежде чем я выкатился вперед и занял свое обычное место. Идти впереди в условиях белой мглы и плохой видимости – занятие непростое, тем более что нам предстояло отыскать проход в кольце холмов, окружавших наше озеро с его леденящим слух названием. К счастью, иногда проглядывало солнце, и мне удалось вывести команду к широкому и вполне проходимому каньону, который и обозначал собой тот самый проход.

Миновав каньон, мы стали подниматься на плато. Поднимались плавно, не спеша, и тем не менее разрыв между упряжками вскоре составил от 300 до 500 метров, причем последней по обыкновению тащилась упряжка Уилла. Нам с Ульриком, и прежде всего всем нашим собакам, такой разрыв был, скорее, приятен, так как мы в ожидании отстающих могли позволить себе короткий, но вполне восстанавливающий силы отдых и полюбоваться окружающим нас пейзажем. Любоваться было чем: мы шли по склону гигантской воронкообразной котловины, и по обе стороны от нас виднелись заснеженные горы, девственно чистые склоны которых были местами