Древнерусская государственность: генезис, этнокультурная среда, идеологические конструкты - Виктор Владимирович Пузанов

* * *

Принципы "гадания" Владимира Мономаха могут быть прояснены с помощью сохранившихся известий о "гаданиях" на священных книгах. Наибольшее значение для нас имеют русские средневековые источники[1655]. Особый интерес представляет уникальное по полноте известие Галицко-Волынской летописи (под 1276 г.) о "гадании" Владимира Васильковича: "…Вложи Богъ во сердце мысль благоу князю Володимерови: нача собе доумати, абы кде за Берестьем поставити городъ. И вся[1656]58 книги пророческыя, да тако собе во сердци мысля рече: "Господи Боже, сильныи и всемогии, своимъ словомъ вся созидая и растрая. Што ми, Господи, проявишь грешномоу рабоу своемоу и на томъ станоу. Розъгноувъ [здесь и далее выделено нами. — В.П.] же книги, и выняся емоу пророчьство Исаино [Ис. 61: 1–4. — В.П.]: [1][1657] "Духъ Господень на мне, егоже ради помаза мя благовестить нищимъ; посла мя ицелити скроушенымъ сердцем, проповедати полоненикомъ отпоущение и слепымъ прозрение; [2] призывати лето Господне приятьно и день воздания Богу нашему; оутешити вся плачющаяся; [3] дати плачющимся Сивооноу славоу, за попелъ помазание и (славоу), веселье оукрашение за духъ оуныния; и нарекоуться роди правды, насажение Господне во славоу. [4] И созижють поустыня вечная, запоустевшая преже, воздвигноути городы поусты, запоустевшая от рода". Князь же Володимеръ от сего пророчества оуразуме милость Божию до себе, и нача искати места подобна, абы кде поставить городъ. Си же земля опоустела по 80 летъ по Романе, ныне же Богъ воздвигноу ю милостью своею"[1658].

Процитированный текст достаточно прозрачен. Задумав построить город за Берестьем, чтобы возродить запустевший район, князь обратился за советом к Господу. Фактически, он хотел знать, угоден ли его замысел Богу, испрашивал Господня благословенья. Ответ был получен прямой и исчерпывающий.

Интересна сама процедура гадания. Владимир раскрыл книгу — выпало начало 61 главы Книги Пророка Исаии. Князь читал до тех пор (ст. 1–4), пока складывался связный, в соответствии с заданным вопросом, текст, и пока не получил полный ответ. Ключевой фразой (учитывая как предшествующие ей, так и следующие за ней), вероятно, являлась: "И созижють поустыня вечная, запоустевшая преже, воздвигноути городы поусты, запоустевшая от рода". Особую силу пророчеству придавало наличие ключевого слова городы, прямо связанного с поставленным вопросом. Однако осмысление современниками этого гадания было, несомненно, шире. С одной стороны, строительство города здесь понимается и как начало возрождения, Божьей милостью, запустевшей "по 80 летъ по Романе" земли. С другой — признается особая миссия князя, как орудия промысла Господнего, которому и "вложи Богъ во сердце мысль благоу"[1659]. Таким образом, пророчество могло вмещать в себя достаточно объемный текст. О сходстве процедуры гадания Владимира Васильковича с гаданием своего далекого предка свидетельствует терминология: розъгноувъ — разгнухъ; выняся — ся выня, на что давно обратили внимание исследователи[1660].

Любил ночами петь псалмы "измлада, николи же не изменяюше правила своего" Михаил Тверской. В Псалтири он находил утешение и когда томился в колодках под стражей в Орде[1661]. Накануне казни он снова обратился к Псалтири, видимо, уже с "гадательной" целью: "И по семъ уже часу приближающеся и рече: "Дадите ми псалтырь, велми бо прискорбна есть душа моя". И разгнувъ псалтирь обрете псалом: "Внуши, боже, молитву мою и вонми моление мое. Воскорбехъ печалию моею и смутих от гласа вражиа, яко во гневе враждаваху мне". В тои бо час окаанныи Кавгадыи вхождаше къ цесарю и исхождааше со ответы на убиение блаженаго. Сеи же чтяше: "Сердце мое смутися во мне, и страх смерти нападе на мя". И рече къ попомъ: "Скажите ми, что молвить псалом сии". Они же не хотяще болши смущати его рекоша: "Се, господине, знакомии ти псалмы, в последнеи главизне того же псалма глаголеть: "Возверзи на Господа печаль свою, и Тои тя припитает, не дасть в векы смятения праведнику'". Он же паки глаголаше: "Кто даст ми крыле, да полечю и почию". И пакы: "Се удалихся, водворихся в пустыни, чаю Бога спасающаго мя". Егда бо вожаху блаженаго в ловех со цесаремъ, и глаголаху к нему слугы его: "Се, господине, княже, проводници и кони готови, уклонися на горы, да животъ получиши". Он же рече: "Не даи же ми Богъ сего сотворити. Аще бо азъ един уклонюся, а люди своа оставивъ в таковеи беде, то кую похвалу приобрящу, но воля Господня да будет". Скончавъ же псалмы и согну псалтирь. И се в тои час един от отрокъ его воскочи в вежу обледевшимъ лицем и измолкшимъ гласомъ, глаголя: "Господине княже, едуть уже от Орды Кавгадыи и великии князь Юрьи со множествомъ народа прямо твоеи вежи""[1662].

Таким образом, Михаилу выпал пс. 54[1663], который он прочитал от начала до конца. Псалом знаменательный. Давид написал его во время своего бегства от Саула и проживания в пустыне. Согласно экзегетической традиции, здесь Давид "своими страданиями… изображает страдания, которые имел претерпеть Христос"[1664]. Псалом, несомненно, соответствовал сложившейся ситуации, завершившейся мучительной казнью Михаила[1665].

Естественно, возникает вопрос, действительно ли перед нами псалом, выпавший Михаилу, или это вымысел автора повести? Как установил В.А. Кучкин, "Повесть о смерти в Орде Михаила Тверского написана по живым следам событий", "по крайней мере до 1325 г., вероятнее всего — вскоре после похорон Михаила, в конце 1319 — начале 1320 г."[1666]. Автор (настоятель Отроча монастыря Александр?) являлся не только очевидцем событий, но и, "видимо… духовным отцом" Михаила. В.А. Кучкин отмечает удивительную точность хронологии повести и достоверность приводимых фактов[1667]. Вероятно, находясь рядом с князем, тем более в последние минуты его жизни, автор пытался детально фиксировать происходящее, особенно моменты, связанные со спасением души и духовным подвигом.

Допустим, однако, что молитвы и псалом автор задним числом "подобрал" под сложившуюся ситуацию. Это, по большому счету, не влияет на понимание принципа возможного "гадания" в том виде, в каком оно воспринималось современниками Михаила Тверского.

Пространная редакция повести приводит и другие псалмы, которые пел Михаил, находясь в заточении. Так, в день казни, после причащения, он пропел пс. 15, 22, 115[1668]. Обращает внимание, что князь пропел три псалма. В одной из молитв, составленной им из священных текстов во время пребывания под стражей[1669], Михаил проговаривает и знакомый нам стих: "Но въскую, Боже, прискорбна еси, душе моя…"[1670]. Характерно, что и перед своим последним в жизни обращением к Псалтири князь говорит: "Дадите ми псалтырь, велми бо