Древнерусская государственность: генезис, этнокультурная среда, идеологические конструкты - Виктор Владимирович Пузанов

— на рубеже XI–XII вв."[1637]. На основе анализа текста "с точки зрения возможного присутствия в нем разновременных пластов"[1638], А.А. Гиппиус приходит к выводу, что "эпизод гадания на Псалтыри… и продолжающая его подборка псалтырных цитат" вставлены на втором этапе, после драматической встречи с послами братьев весной 1101 г. на Волге[1639]. По его мнению, "сначала Мономах описывает саму ситуацию гадания, "обозначив" первый выпавший ему стих, а затем предлагает читателю уже упорядоченные (в буквальном смысле: и складохъ по ряду), то есть выстроенные в определенной смысловой последовательности выписки, начиная с того же стиха"[1640]. В другом месте А.А. Гиппиус пишет: "Из текста недвусмысленно следует, что результаты гадания были тогда же упорядочены и записаны Мономахом, и таким образом возникла подборка псалтырных цитат, входящих в "Поучение""[1641].

Представляет интерес и реконструкция текста "Поучения" в том виде, который он, по мнению А.А. Гиппиуса, должен был принять после вставки в него эпизода с гаданием и псалтирных цитат. В частности, за последней цитатой ""… воину хвала его", и прочая", следовало: "Си словца прочитаюче, дети моя, божествная, похвалите Бога, давшаго нам милость свою. И се от худаго моего безумья наказанье; послушаите мне, аще не все примите, то половину"[1642]. Таким образом, под "словцами божественными" следует понимать текст выписок из Псалтири. Дополнительным аргументом в пользу этого служит то обстоятельство, что сам Мономах эти выписки назвал словцами: "И потом собрахъ словца си любая…"[1643].

Вопрос о псалтирных выписках не получил дальнейшего развития у А.А. Гиппиуса. Собственно, это и не входило в планы автора.

Итак, гадал Владимир Мономах по Псалтири, или просто читал ее для душевного успокоения? Думается, каждый прав по своему, однако сторонники "гадания" ближе к истине и вот почему. Вряд ли, конечно, можно отрицать нравственно-этическое и психологическое значение для Владимира обращения к Псалтири вообще, и в указанном случае — в частности. Однако детальное описание самого эпизода встречи с послами, последовавшего за тем обращения Мономаха к Псалтири, сама терминология "разгнухъ… ся выня"[1644], построение первых предложений[1645], обстоятельная и достаточно структурированная подборка стихов из псалмов, на которую усиленно автор пытается обратить внимание своих детей ("Аще вы последняя не люба, а передняя приимаите" и др.), наконец, магическая завершенность самой конструкции — все это придает данной подборке роль особой важности, судьбоносности для князя и его потомков. Это "словца… божествная", "милость", дарованная ему и "семени его" от Бога.

Видимо, поэтому эпизод с послами и "гаданием" фактически ключевой в "Поучении" и исходный для последующих сюжетов. Сам Мономах, судя по всему, воспринимал его как важнейший в своей жизни, судьбоносный для него и его семени. Какая тайна хранится за печатью цитат из псалмов, заставившая Владимира так настойчиво взывать к детям: "Си словца прочитаюче, дети моя, божественная похвалите Бога, давшаго нам милость свою, и се от худаго моего безумья наказанье, послушаите меня, аще не всего примете, то половину"[1646]. И что означает "аще не всего примете, то половину"? Не тоже, что и уже цитировавшееся: "Аще вы последняя не люба, а передняя приимаите"? Иными словами, для Мономаха главное не то, как отнесутся дети его собственным наставлениям, а как воспримут "словца… божествная"?

Стоит ли говорить о том, насколько серьезно в средневековье люди воспринимали те или иные божественные предзнаменования, насколько серьезно относились к разного рода гаданиям и пророчествам[1647]. Древние славяне, например, не предпринимали важных решений, не посоветовавшись с богами[1648]. Многие языческие традиции славян перешли и в повседневную практику Древней Руси. Естественно, что подобные явления сурово осуждались церковью, и люди благочестивые старались, по мере возможности, избегать языческих увлечений. Для них, однако, имелись другие средства приоткрыть завесу судьбы — обратиться к священным текстам, пришедшим к нам вместе с принятием христианства. С ними вместе пришли и сформировавшиеся в христианском мире традиции "открывания воли Божьей", генетически связанные с древнейшими гаданиями по книгам. Поэтому исследователь, стремясь проникнуть в сущность исторических явлений прошлого, должен воспринимать все это не с позиций века позднейшего, как суеверие, а с позиций наших далеких предков. Разгадка этой "тайны Мономаха" позволит по-новому взглянуть не только на духовный мир самого князя и древнерусского общества, но и распутать многие клубки сложных политических коллизий рубежа XI–XII вв.

Вместе с тем, Владимир не гадал, в языческом понимании этого слова. Он открывал волю Божью. Об этом подробнее речь пойдет в дальнейшем. Пока же, для удобства, в первом, языческом смысле, мы будем писать гадание, а во втором, христианском, — "гадание".

Существует несколько способов "гадания" на Псалтири. Задается вопрос, ответ на который хотел бы получить "гадающий" и: 1) загадывается произвольно номер страницы и строки сверху или снизу, потом отыскивается заданное место и читается ответ на поставленный вопрос[1649] (далее — 1-й вариант "гадания"); 2) произвольно открывается Псалтирь (другая священная книга) и читается[1650] (далее — 2-й вариант "гадания"); 3) произвольно открывается страница Псалтири и читается первый верхний стих. Когда гадающий находил ответ, он мог подобрать под него цитаты из других псалмов[1651] (далее — 3-й вариант "гадания"). Иногда задание усложняли, определяя страницу втыканием в разрез книги ножа или иглы[1652]. Этот способ сродни произвольному открыванию страницы, но более объективен, поскольку гадающий (если он производит операцию корректно, не глядя на разрез книги) не может даже примерно определить, какую часть книги он открывает (первую треть, середину и т. п.).

Наконец, как отмечалось выше, существовали специальные гадательные Псалтири. Текст их мог содержать гадательные приписки внизу, а мог быть разбит на рубрики с цифрами. Известны тексты с отгадками на каждый псалом, с приложением чертежей, изображающих круги и спираль с цифрами псалмов. Вероятно, необходимые статьи в двух последних случаях подыскивались с помощью бросания кубика[1653].

Вариант с гадательной Псалтирью следует исключить по ряду соображений. Владимир представил обширную выписку из Псалтири, которую и пытался донести до читателя, и которая сама по себе обладает законченным содержанием. Никаких намеков на разгадку по типу гадательной Псалтири нет и в помине. Сомнительно так же, чтобы Владимир, выделявшийся среди современников набожностью, использовал гадательную Псалтирь[1654]. Кроме того, из дошедших до нас русских средневековых гаданий, относящихся к князьям, нигде не видим указаний на специальные гадательные книги. Гадали просто по священным книгам, толкуя смысл прочитанного. Предполагать, что Владимир Мономах действовал в этом плане иначе чем, скажем, Владимир Василькович или Михаил Тверской нет оснований. Именно в такой