Куропаткин. Судьба оболганного генерала - Андрей Гургенович Шаваев

«Поучительны действия японского флота, действия десантные. Сухопутные действия тоже поучительны, но менее, ибо сопротивление китайцев было очень слабое. Тем не менее видно умение начальствующих лиц определенно ставить задачи для действий и вести подготовку войск энергично, несмотря на снежные бураны, и приводить эти решения в исполнение».

А вот для чего Куропаткин обратился к книге Харкевича «Барклай-де-Толли в Отечественную войну после соединения армий под Смоленском»?

Обратим внимание на важное обстоятельство: работу в штабном вагоне ему читает сам автор – крупный русский военный ученый, ведущий в стране специалист по истории Отечественной войны 1812 года генерал-майор Владимир Иванович Харкевич. Именно его Куропаткин, пользуясь правами министра, взял с собой на фронт с должности преподавателя Николаевской Академии генерального штаба и ходатайствовал перед царем о назначении не кем-нибудь, а генерал-квартирмейстером Маньчжурской армии – ближайшим помощником начальника штаба армии, в чье ведение входили изучение театра военных действий, организация разведки, разработка оперативных планов и ведение журнала боевых действий.

Генерал-фельдмаршал и первый в истории полный кавалер ордена Святого Георгия Михаил Илларионович Кутузов не был кумиром Куропаткина, во всяком случае в его многочисленных трудах о нем сказано совсем мало, но в их стратегии, динамике поведения на посту командующего армией, манере осуществления стратегических операций есть много общего.

В 1804 году Россия вошла в Третью коалицию для совместной с Австрией и Швецией борьбы с претендующим на европейское господство Наполеоном. По указанию императора Александра I в августе 1905 года 50-тысячная русская Подольская армия под командованием Кутузова взяла направление из Польши в Австрию для соединения с австрийскими войсками. Однако 1 6 октября 1805 года Наполеону удалось скрытно окружить и разгромить австрийскую Дунайскую армию генерала Мака под Ульмом. Армия Кутузова внезапно оказалась один на один с вчетверо превосходящим противником без каких-либо видимых шансов избежать разгрома.

Сохраняя силы русской армии, Кутузов совершает стремительный ОТСТУПАТЕЛЬНЫЙ марш-маневр протяженностью 425 километров от Бранау к Ольмюцу, после чего наносит удары французским войскам по частям: 10 октября 1805 года – корпусу маршала империи Мортье у Дюрнштейна, 24 октября 1805 года – корпусу маршала империи Мюрата на реке Энс под Амштеттеном, 30 октября 1805 года громит корпус маршала Мортье в Кремсском сражении.

Оторвавшись от противника, 10 ноября 1805 года в районе Ольмюца армия Кутузова успешно соединилась с русской Волынской армией генерала от инфантерии Ф.Ф. Буксгевдена.

Затем Кутузов предложил императору Александру отвести русскую армию еще далее, на рубеж государственной границы, с тем чтобы там дожидаться подкреплений из глубины России, подхода союзной австрийской армии из Северной Италии и лишь только после того, как будет достигнуто превосходство над противником, перейти в решительное контрнаступление.

Под давлением союзников царь план Кутузова отверг, следствием чего стало сокрушительное поражение под Аустерлицем.

Блестяще осуществленный Ульмско-Ольмюцкий марш-маневр армии Кутузова воспроизвел Барклай-де-Толли в начале кампании 1812 года, когда под натиском превосходящих сил наполеоновской армии вынужденно отступал, проводя арьергардные бои под Витебском и Смоленском, всячески избегая генерального сражения, сохраняя тем самым силы русской армии. Непрерывное отступление вызывало недовольство и даже ропот в армии, спровоцировало жалобы в Петербург на действия командующего.

Свои взгляды на характер ведения войны с Наполеоном генерал Барклай-де-Толли сформулировал в 1807 году: «В случае вторжения его в Россию следует искусным отступлением заставить неприятеля удалиться от операционного базиса, утомить его мелкими предприятиями и завлечь внутрь страны, а затем с сохраненными войсками и с помощью климата подготовить ему, хотя бы за Москвой, новую Полтаву».

Харкевич пишет:

«Между желаниями армии и ее главнокомандующего была, однако, существенная разница. Армия хотела решительного боя, генерального сражения; Барклай имел в виду лишь частный переход в наступление на короткое расстояние…

Император Александр сказал… Барклаю: “Поручаю вам мою армию. Не забывайте, что у меня нет другой, и пусть мысль эта никогда вас не оставляет”.

Сказанные государем слова, напоминавшие о необходимости прежде всего сохранения армии, были отражением той идеи, которая глубоко коренилась в нем, – идеи уклонения от боя и отступления, действуя на противника пространством и лишениями».

В штудируемой Куропаткиным работе Харкевича есть упоминание об указании царя другому командующему – Багратиону: «Вся наша цель должна к тому клониться, чтобы выиграть время и нести войну, сколько можно продолжительную».

Несмотря на почти столетний промежуток между войнами Отечественной 1812 года и Русско-японской 1904–1905 годов, в них очень много совпадений и параллелей: желание российского руководства до последнего оттянуть войну и относительная внезапность агрессии противника; подавляющее превосходство сил неприятеля на первом этапе войны; необходимость мобилизации и длительного по срокам сосредоточения резервов; одобренная императорами, как Александром I, так и Николаем II, основанная на анализе оперативной обстановки и трезвом расчете СТРАТЕГИЯ ИЗМОРА; выбор приоритета выигрыша времени над удержанием пространства; высочайшая санкция на организованное отступление на подготовленные рубежи обороны, сдачу врагу стратегически важных городов; установка всячески избегать решительных наступательных действий до достижения тотального преимущества над противником в силах и средствах; отсутствие активности; замена главнокомандующих войсками; продолжительность войны; длительные стратегические паузы; недовольство войск и части высшего командования перманентными оборонительными операциями; тяжелейшая морально-психологическая обстановка постоянных интриг в отношении командующих русскими армиями, обвинения их в нерешительности, пассивности, трусости; достижение конечной цели – изматывание войск неприятельской армии по мере их продвижения вглубь территории, истощение резервов противника, нарушение коммуникаций; неоднократные предложения обессиленного противника о заключении мира…

И главное, что помимо стратегического мышления объединяет отечественных полководцев, – Барклай-де-Толли, Кутузов и особенно Куропаткин исповедовали политику СБЕРЕЖЕНИЯ русского солдата.

Отличие основное – стратегическое отступление в 1812 году означало не только потерю значительной части территории России, но и ее разорение, утрату и уничтожение имущества и материальных ценностей, беды населения в охваченных военными действиями губерниях Российской империи; в 1904–1905 годах армия Куропаткина отдавала противнику ЧУЖУЮ, китайскую ТЕРРИТОРИЮ, так и не пустив войска маршала Оямы в пределы Российской империи.

Отличие принципиальное – в мудрой позиции, терпении и выдержке монарха: у Александра I, несмотря на крайне негативное отношение к Кутузову после Аустерлица, личную неприязнь, доходившую до обвинений в «лживом характере», критику двора, наветы завистников и интриганов из ближайшего окружения военачальника, недоверие армии и общества, хватило ГОСУДАРСТВЕННОГО УМА не дергать полководца и дать ему возможность до конца реализовать стратегический план, даже немыслимой ценой оставления Москвы на разорение наполеоновскому войску.

В сложнейший момент сдачи древней столицы император поддержит решение Кутузова, произведя его в генерал-фельдмаршалы; в последующем отвергнет предложение Бонапарта о прекращении войны, сделав самому