История Византии. Том 2. 518-602 годы - Юлиан Андреевич Кулаковский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вернувшись назад Маврикий получил известие о вторжении Адармана в римские приделы. Он сжег свои суда с хлебом на Евфрате и поспешил на охрану Месопотамии. Но Адарман успел уже сжечь и опустошить все, что мог, в богатых окрестностях Телы и Ретайны, и отошел в область Эдессы. Маврикию не удалось настигнуть неприятеля, который успел уйти, захватив всю награбленную добычу и уведя пленных.[928] Персидские арабы воспользовались выходом Мундара и сделали набег на его стоянки; а Мундар по возвращении собрал свои силы и отплатил им тем же.[929]
В 582 году враждебные державы сделали еще раз попытку прийти к соглашению, и опять начались переговоры. Уполномоченным с римской стороны был тот же Захария, а с персидской — Андиган.[930] Свидание уполномоченных состоялось в местности между Дарой и Мардами. Персы не отступались от требования ежегодной дани. Пока шли переговоры, враждебные армии стояли неподалеку друг от друга. Поблизости от Дары имел свою стоянку Тамхосров, а близ Телы в богатых водой и растительностью местах стоял в укрепленном лагере Маврикий. Центром его позиции была крепость Монокарт. Совещание не привело ни к какому соглашению, и Тамхосров начал наступление. Но он пал в кровопролитной битве, и это обстоятельство отдало римлянам победу. Иоанн Эфесский сохранил слухи, ходившие среди военных людей о том, что смерть Тамхосрова была подвигом вождя Константина. Разузнав раньше от одного пленника о месте в строю, где становился Тамхосров, он подскакал к нему и, соскочив с коня, ударил пикой в грудь персидского вождя. Свита изрубила Константина, но смерть Тамхосрова остановила пыл персов, и поле битвы осталось за римлянами.[931] Около того же времени потерпел тяжкое поражение Адарман, но Мундар и Теодорих дали ему уйти. Таково свидетельство Евагрия.[932]
Сражение близ Константины было последним военным делом Маврикия на Востоке. Император вызвал его в столицу и отпраздновал его победы триумфом.[933]
ДЕЛА НА БАЛКАНСКОМ ПОЛУОСТРОВЕ. НАШЕСТВИЕ СЛАВЯН В ПРИДУНАЙСКИЕ ОБЛАСТИ. СНОШЕНИЯ С АВАРАМИ. УТРАТА СИРМИЯ. СНОШЕНИЯ С ТУРКАМИ. ДЕЛА В ИТАЛИИ И АФРИКЕ
Печальная для империи необходимость сосредоточить свои военные силы на восточной границе имела тяжкие последствия для судеб ближайших к столице областей Балканского полуострова. Усиленная отправка войск на Восток ослабила охрану придунайских стран, и этим воспользовались задунайские варвары. В третий год правления Тиверия в звании кесаря (577) славяне в огромной массе — 100 тысяч человек, по свидетельству Менандра, — переправились через Дунай, наводнили Фракийские области, перешли на юг и грабили и разоряли «Элладу», т. е. Македонию и Фессалию, как тогда называли эти области.[934] Не располагая военными силами для отражения нашествия, Тиверий пришел к мысли воспользоваться против славян аварами, с которыми империя состояла в союзе на условии уплаты ежегодной дани в 80 тысяч номизм, и приказал Иоанну, магистру армии Иллирика, предложить хану сделать вторжение в землю славян, чтобы тем заставить их вернуться назад на защиту своей земли. Становища аваров находились тогда в Паннонии на правом берегу Дуная. Иоанн явился к Баяну и передал просьбу императора. У хана были в ту пору свои причины питать злобу против славян. Считая их в числе подвластных ему народов, он незадолго до того отправил к ним посольство с требованием дани. Но славянский князь Даврита (Δαυρίτας) отверг его требования, и горячие объяснения с послами дошли до свалки, в которой послы хана были перебиты. Лишь много времени спустя хан узнал о печальной судьбе своего посольства. Таким образом, для хана поход против славян был делом личной мести. Он согласился на предложение императора, и огромные силы аваров, 60 тысяч человек, были переправлены на лодках через Саву и, вступив на римскую территорию, прошли затем по римским дорогам вдоль течения Дуная до места переправы в области, заселенные славянами. Корабли сторожевого флота, так наз. «двухкормные», перевезли аваров на левый берег реки. Вторгшись в земли славян, хан грабил и разорял покинутые своими обитателями селения. Славяне укрывались в лесах и пещерах. Впоследствии хан хвалился, что он освободил из неволи очень много пленных римлян, которых славяне держали в рабстве. Наш источник об этом событии, Менандр, не давая точных указаний на территорию, помещает переправу в Скифии, т. е. на нижнем Дунае. Отсюда можно заключить, что славяне заселяли тогда восточные области нынешней Румынии.[935]
Нашествие аваров на славян не облегчило, по-видимому, положения империи, и вторжение славян не оказалось преходящим бедствием, как то бывало при Анастасии и Юстиниане. Иоанн Эфесский, современник этих событий, занес в свое повествование свидетельство о страшном разорении православных церквей, в чем монофизиты видели проявление гнева Божьего за претерпеваемые ими гонения и, отмечая 583 год своей записи об этом событии, сделал общее замечание такого рода: «Будучи весьма слабо вооружены — двумя-тремя метательными копьями, славяне взяли много укрепленных городов на своем пути, обосновались на захваченных территориях, обжились на новых местах, владеют большими стадами, стали богаты, имеют золото и серебро, обзавелись оружием. Для поселения они предпочитают лесистые местности, представляющие большие удобства для укрывательства от неприятеля».[936] Весьма вероятно, что именно с этой поры началось прочное заселение славянами Македонии и Фессалии, которое было уже совершившимся фактом в конце правления Маврикия.
В начале 580 года в столицу явился посол хана Таргитай и получил условленную сумму поминок. Сделав разные покупки в столице, он уехал назад. Мир казался обеспеченным; но, получив деньги, хан собрал войска и двинулся с ними на Саву. Став лагерем в местности между Сирмием и Сингидоном, он начал строить мост на реке. Одновременно с тем по Дунаю спустилась флотилия речных судов и, обойдя Сингидон, вошла в низовья Савы. Суда были более простой конструкции, чем та, которую знали тогда римляне, но были достаточно вместительны и могли служить для военных целей. Командовавший в Сингидоне начальник, по имени Сиф, признавая в этом нарушение мира, заявил хану претензию за его враждебные действия. В происшедших переговорах хан объяснил, что он собирается в поход на славян тем же путем, какой он сделал два года тому назад, и для этой цели строит мост, не питая никаких враждебных намерений против империи.[937] Для оповещения императора об этом походе он желал отправить к нему посольство и заявлял готовность подтвердить клятвой чистоту
