Никакого Рюрика не было?! Удар Сокола - Михаил Сарбучев

Михаил Сарбучев

Никакого Рюрика не было?! Удар Сокола

Между тем история древнейшей славянской Руси так богата фактами, что везде находятся ее следы, вплетшиеся в быт всех народов европейских, при строгом разборе которых Русь сама собою выдвинется вперед и покажет все разветвление этого величайшего в мире племени…

Пыль веков. Размышления на берегу

Ранняя осень. Сыро. Тепло. Небо прозрачно. Оно еще порадует парой солнечных деньков. Воды Волхова удивительно спокойны, как будто на равнину уронили гигантское зеркало, в котором отражаются величественные облака, плывущие от Ладоги в глубь континента. Под ногами чавкает жирный чернозем. Откуда здесь чернозем? Такого не может быть. Если вспомнить про зону рискованного земледелия, то тут, получается, прямо-таки зона повышенного риска… Тем не менее и в частных огородах, и в монастырском подсобном хозяйстве, и в крепости земля черная-черная, без следов обычных суглинков и супеси. Эту землю любили многие поколения. Сделали ее не просто пригодной для обработки, а первоклассной, тучной, плодородной.

Место слияния Волхова и маловодной Ладожки, левого притока, удивительно напоминает место слияния Москвы-реки и Неглинной. Мы в Старой Ладоге — древней столице государства Российского, в городе, который на 500 лет старше Стокгольма, на 450 — Берлина и почти на 150 лет «взрослее» первого каменного строения на острове Цсепер, от которого исчисляет свой возраст Будапешт. По данным хроник, каменно-земляная крепость здесь имелась уже в конце IX века, деревянная — и того раньше, а поселение существовало и вовсе с незапамятных времен. Та кладка, что фрагментами сохранилась по сей день, конечно же, не помнит ни Рюрика, ни его верного сподвижника Олега, прозванного Вещим. Она появилась позже, когда некто Павел, посадник храброго Мстислава, «иже зареза Редѣдю», восстановил здесь северный форпост Руси. Случилось это за 38 лет до первого упоминания Колывани — ныне столицы гордой, независимой Эстонии. Каменные сооружения Таллина и того моложе, но нечто общее, определенно, есть. Как есть нечто общее и с Копорской, Ямской, Изборской крепостями. Толстая Маргарита чем-то напоминает Климентовскую и Раскатную башни. Но все они: и Ям, и Копорье, и Колывань, — можно сказать, младенцы по сравнению с Ладогой. Только Изборск хранит предание о некоем Труворовом городище — резиденции брата (?) Рюрика. А знаменитый Ивангород — так и просто гость из далекого будущего. Его камни были скреплены раствором спустя 700 лет после ладожских!

Мы, современные жители Земли, зачастую не способны мысленно охватить такой огромный срок — 700 лет. Приблизительно столько прошло от победы благоверного князя Александра (Невского) над ливонскими рыцарями до освоения человечеством реактивных технологий и полета Гагарина. А для нас что Ладога, что Ивангород, ну… примерно одно и то же. Смешивая «в одну эпоху» столь разные сюжеты, мы легко можем «подарить» Ярославичу пару батарей «катюш», эскадрилью «лаггов». Ну а что? С немцами воевать самое оно! А там уж и до «противостояния с НАТО» недалеко. Да и дата образования Североатлантического альянса выпадает из обозначенной «эпохи» всего лишь на каких-то семь лет (погрешность — 1 %). Так что НАТО, будем считать, тогда тоже было.

Вот так, опираясь на собственный шаткий опыт, различные «умники», получившие образование в «партийных школах» без отрыва от производства, а то и просто прикупившие диплом, приписывают нашим древним пращурам совершенно фантастические мотивы действий, пытаются объяснить их через призму позднейшего знания и, разумеется, попадают впросак.

Но в Старой Ладоге не хочется думать о подобном. Все это представляется ядовитой пеной, бурлящей в зловонной сточной канаве. А над ней, как и тысячу лет назад, нависают серо-голубые небеса (им все равно, над чем нависать). А под их бесконечным шатром медленно и вальяжно течет седой Волхов, как тек он тогда, когда его гладь разрезали форштевни варяжских дубасов.

Старая Ладога не любит суеты. Здесь все размеренно и чинно, возможно, потому, что она живет не здесь и не сейчас. Древняя столица Руси принадлежит вечности. Может, так и должно быть. Может, и ничего, что основатель великого государства так и не удостоился памятника в стране, которая пережила его более чем на тысячелетие. На берегу Волхова, в парке, ограниченном с одной стороны микроскопическим краеведческим музеем, а с другой — покосившимися заборами частных домовладений, скромно притаился камень, к которому прилеплена мемориальная табличка с надписью, что памятник Рюрику здесь еще только будет сооружен. Когда-нибудь. Чья-то рука возложила к нему скромный букетик роз, и камень словно слезоточит. Он устал ждать внимания от нерадивых потомков, он не хочет быть просто камнем у деревенской дороги, он мечтает стать камнем у подножия монумента.

Несомненно, есть множество более достойных личностей, куда сильнее повлиявших на российскую государственность: Омар Хайям, Абай Кунанбаев, Остап Бендер, ну и, разумеется, Ходжа Насреддин. Читающая у нас страна… В новой России эти памятники выросли, как грибы, за последние 20 лет. А Рюрик? Трувор? Синеус? Может, и не было их вовсе? Может, это сказочные персонажи вроде Иванушки-дурачка и Царевны-лягушки? Впрочем, они-то свою порцию бронзы получили, и не где-нибудь, а у стен Московского Кремля. Очередная matrioshka на потеху зарубежным туристам. Что и говорить, страна, не имеющая памятника своему основателю, выглядит жалко. А ведь это играет не последнюю роль в формировании кодов и мифов, которые составляют национальное самосознание. Сегодня коды формируют новые «герои», а Рюрик, Аскольд и Вещий Олег ждут. И недоумевают. Память об известном фольклорном герое-весельчаке, уроженце Бухары, в мире увековечена трижды. В Бухаре (логично), в Анкаре (которую он согласно литературным источникам посещал) и… в Москве, на Рублевке. Рюрик книжек не писал, героем анекдотов не стал, турецкоподданным не был и потому памятника не удостоился. Понятно, в бюджете есть гораздо более значимые позиции. Чемпионат мира по футболу, например.

Однако это мои эмоции. Эмоции человека XX–XXI веков, песчинки в вихре истории. Возможно, наш великий пращур выше подобных обид. Он, восседающий за пиршественным столом по правую руку от Перуна в заоблачных высях, окидывает мысленным взором далекое грядущее и не переживает по поводу каких-то тысячи с небольшим лет. На его часах это мгновения. Он ведает, что рассеется морок, что поток времени смоет всех шелудивых «евразийских» клоунов, впившихся мертвой хваткой в мозг народа, и народ вспомнит, кто такой Рюрик, и понесет на знаменах имя своего великого вождя.

Пред мудрыми очами проплывают картины будущего. Князь видит международный аэропорт «Горчаковщина» (Ладога-1), превосходящий по пассажиропотоку JFK и Heathrow, вместе взятые; поезда на магнитной подушке, за два часа доставляющие пассажиров в Хельсинки, за три — в Плесецк и Москву. Городская агломерация Старой Ладоги поглотила окружающие населенные пункты и сомкнулась с Санкт-Петербургом. По системе каналов наподобие Кильского океанские суда подходят к терминалам, а дальше, вдоль озера, по берегам каналов, — лес кранов, портовые склады, от которых ежеминутно отваливают фуры, выруливают на 16-полосную трассу Мурманск — Владивосток и скрываются вдали. Южнее, где сейчас город Волхов, посверкивают в закатных лучах синеватыми стеклянными фасадами громады Ладоги-Сити, причудливые очертания главных зданий Музея русской истории и Института славянской письменности, плод трудов архитекторов, выписанных из Полоцкой земли. И только здесь, в заповедной части рядом с крепостью, все осталось, как было сотни лет назад. Шумят молодые дубы городского парка, лишь время от времени по старинному обычаю свадебные кортежи подъезжают к могиле Вещего Олега и к мемориалу основателя Русского государства — поклониться духам предков.

Когда это случится? Может быть, по его часам — оно и тикнуть-то не успеет. Может, все это уже пришло — осталось лишь протереть глаза, отогнать тени Нави и узреть великую будущность народа. Народа, раздвинувшего границы Европы до Тихого океана и Памира, народа, преодолевшего земное притяжение. И потому абсолютно безразлично, будет ли установлен памятник сейчас или наносекундой позже, ведь стоять ему века.

Возможно, так и произойдет. А пока — убогие деревянные домишки, сиротливо приткнувшиеся к единственной более-менее асфальтированной дороге; автобус, ходящий в Питер два-три раза в сутки; ресторан «Князь Рюрик» (предприимчивые земляки помнят своего правителя) и несметные сокровища, как водится, оставшиеся до лучших времен во множестве курганов, что встречаются здесь повсюду.

Старой Ладоге еще, можно сказать, повезло. Музеефикация крепости началась в 1901 году, когда на губернском собрании было высказано пожелание открыть в селе музей и «установить земскую организацию для приведения в известность, регистрации и описания этих памятников»[2]. То есть в 2001-м музей отметил свое столетие. А в 2012-м состоялся другой юбилей — 1150 лет российской государственности. Широкая пресса оставила эту дату без внимания, Ладогу не посетили ни руководители государства, ни министр культуры, ни мэр культурной столицы. Единственное, чем страна отметила свой юбилей, — выпуск серии монет. Стоимость каждой исчисляется от 70 000 рублей, так что большинству российского народа они недоступны. Кроме того, дату, пусть и не очень круглую, шепотом упоминали в кабинетах ученых.