1356 - Бернард Корнуэлл

Защитник дофина решил, что восемнадцатилетний принц сошел с ума, и почувствовал прилив гнева из-за того, что ему доверили жизнь этого бледного и слабого создания со впалой грудью, длинными руками и короткими ногами, а теперь, похоже, и мозги его размягчились, как сыр.

Принц должен выглядеть как принц, например, как принц Уэльский. Как ни ненавистна была эта мысль, французы вынуждены были признать, что вражеский принц выглядит, как настоящий правитель во всем своем великолепии, широкоплечий и забрызганный кровью.

Он выглядел, как настоящий воин, а не просто бледная копия человека. Но бледная копия была дофином, так что его защитнику пришлось ответить уважительно.

— Мы должны послать гонцов вашему отцу, — сказал он, — королю.

— Я знаю, кто мой отец.

— Мы должны потребовать подкрепления, сир.

— Сделай это, — велел дофин, — но убедись, что посылаешь самых глупых из глупцов.

— Глупцов, сир?

— Пошли гонцов! Сейчас же!

Итак, французы послали за подкреплением.

Громила с моргенштерном бросился к Томасу, а вместе с ним атаковали и его товарищи, один с кистенем, а другой с алебардой. По мере приближения они выкрикивали свой боевой клич.

По бокам Томаса стояли Карил и Арнальдус, немец и гасконец, оба закаленные воины, Карил занялся человеком с алебардой, а Арнальдуса вызвал на бой воин с каменным лицом, в руках которого был кистень.

В руках у Томаса все еще была укороченная пика. Он бросил ее.

Высокий взмахнул моргенштерном. Томас взглянул вверх и увидел капли крови, разлетающиеся с шипов, когда оружие прорезало небо. Теперь сам он был безоружен, так что просто сделал шаг вперед, за зону удара, обхватил громилу своими руками лучника и сжал его, поднимая.

Арнальдус принял удар кистеня на щит и теперь правой рукой рубанул топором но ноге противника. Карил последовал примеру Томаса и шагнул вперед, вне зоны удара длинной алебарды, ткнув булавой противнику в пах. А потом еще раз.

Томас услышал пронзительный крик. Он сжимал своего врага. Кистень царапнул его по спине, разрывая кольчугу и кожаную куртку. Французы всё прибывали, но прибывали и эллекены.

Человек с алебардой согнулся пополам, и это было приглашением для Карила, с благодарностью его принявшего. Он перехватил булаву ближе к навершию, укоротив замах, и обрушил ее на затылок француза.

Один раз, другой, и воин молча упал, а Карил вытащил кинжал и воткнул его под нижнюю кромку нагрудника громилы, зажатого в руках Томаса. Кинжал Карила скользнул вверх под ребрами врага.

— Иисусе! Иисусе! — закричал тот. Томас плотнее сжал свои объятья. Громиле следовало отпустить моргенштерн и попытаться сломать Томасу шею, но он упрямо держал оружие, пока Карил вонзал свой тонкий и длинной клинок все дальше, а воин кричал громче.

Томас почувствовал запах дерьма. Он сжал изо всех сил, и Карил снова ткнул кинжалом, засунув его глубоко под край нагрудника, так что перчатка скрылась под сталью, в изрезанной кольчуге и ткани.

— Можешь бросить его, — сказал Карил.

Человек грузно упал. Он дрожал и ловил воздух ртом.

— Бедный ублюдок, — сказал Карил. — Пришлось познакомиться с ним поближе.

Он подобрал свою булаву, поставил ногу на грудь корчащегося человека и стукнул булавой ему по шлему.

— Удачи в аду, — произнес он. — Передай от нас привет дьяволу.

Французы отступали. Шаг за шагом, смотря в глаза врагу, но они продвигались в обратном направлении вдоль изгороди или пытались пробить себе путь через спутанные колючие ветви.

Англичане и гасконцы их не преследовали. Всадники позади строя крикнули им:

— Держать строй! Не преследовать! Пусть уходят!

Возникло искушение погнаться за французами и захватить богатых пленных, но это преследование проделало бы брешь в строю, а если это не удалось французам со своей сталью, то и англичанам не стоит так поступать из жадности. Они остались в строю.

— Тебе стоит попытаться драться с оружием, — сказал Томасу Карил, развеселившись.

У Томаса пересохло во рту. Он едва мог говорить, но как только французы ушли, появились женщины из английского обоза с наполненными речной водой бурдюками. Их было недостаточно, чтобы каждый мог утолить жажду, но люди выпили то, что имелось.

А в долине протрубили горны.

Враг снова приближался.

Первый гонец, добравшийся до короля, был весь в пыли. Пот прочертил дорожки по пыльному лицу. Его лошадь побелела от пота. Он спешился и преклонил колено.

— Мой господин, — сказал он, — ваш сын принц просит подкрепления.

Король обозревал дальний холм. Он мог разглядеть знамена англичан через самый широкий проем в изгороди.

— Что произошло? — спросил он.

— Враг ослаб, сир. Сильно ослаб.

— Но не сломлен.

— Нет, сир.

Прибыли еще два посланника, и король получил полное представление о том, что произошло этим утром. Гонцы восхваляли его старшего сына, рассказывая, как дофин великолепно сражался, во всех этих историях король сомневался, но сделал вид, что поверил.

Что действительно было похоже на правду, так это то, что англичане слабели, но дисциплинированно держали строй.

— Они упрямы, сир, — заявил один из гонцов.

— Ах да, упрямы, — туманно выразился король. Он наблюдал, как войска его старшего сына отходят с дальнего холма. Они шли медленно, должно быть, изнуренные таким долгим сражением.

Обычно схватки между латниками заканчивались через каких-нибудь несколько минут, но армии, по-видимому, сражались по меньшей мере час.

Король смотрел, как раненый взбирается по холму, хромая и используя меч в качестве посоха для опоры при ходьбе.

— Мой сын не ранен? — спросил он гонца.

— Нет, сир, слава Богу, сир.

— И правда, слава Богу, — согласился король, а потом подозвал графа Вентадура. — Отправляйся к дофину, — приказал он ему, — и скажи, что он должен покинуть поле битвы.

— Покинуть поле битвы?

— Он наследник и дрался уже достаточно. Он доказал свое мужество, а теперь должен находиться в безопасности. Скажи ему, чтобы скакал в Пуатье вместе со своими придворными. Я присоединюсь к нему вечером.

— Да, сир, — ответил граф и приказал привести лошадь. Он знал, что с этим сообщением послали именно его, потому что дофин не поверит подобному приказу, если только его не принесет человек из ближайшего окружения короля.

А граф решил, что король прав. Наследник престола должен находиться в безопасности.

— И скажи герцогу Орлеанскому, чтобы вступил в битву, — скомандовал король.