Меч и Крест - Лада Лузина

— Да видели бы они, в чем ты ходишь! Они бы с ума посходили! Он ничуть не более ненормальный, чем ты! Ясно?! Я должна, должна вернуться туда! Без меня он сойдет с ума!

— А я от тебя с ума сойду! — потеряла терпение Чуб. — Вас обеих! — последняя реплика адресовалась Пуфик, плюхнувшейся к ней на колени головой вниз.

Перекувыркнувшись, кошка уронила неуклюжую попу мимо ног, попа поползла на пол, и ее обладательница повисла на когтях, вцепившихся в Дашину рясу.

— Вы можете хоть на секунду сосредоточиться на одном месте? — в сердцах гаркнула Даша, подхватывая Пуф и водворяя ее себе на руки. — Профессор нашел в пещерах не клад! А что-то, что принадлежало главному богатырю.

— Главному — значит, Илье Муромцу, — выровняла курс студентка.

— Садись, пять! — булькнула Чуб. — А то я без тебя не догадалась! Хотя, конечно, во всем остальном, — спешно подсластила свой выпад она, — я совсем дура. Во всех этих церквях, соборах, лаврах, картинах, профессорах в жизни не разберусь.

— Мощи преподобного Ильи действительно лежат в лаврских пещерах, — вздохнула Маша. Ее голос наконец выровнялся и утратил истеричный надрыв. — Исходя из этого, отдать в Лавру вещь, которая предположительно принадлежала Илье Муромцу, вполне логично. Когда Прахову была поручена реставрация Кирилловской, киевляне уже раскопали лазы под церковью, и, наверное, он спустился туда. А может, и не спускался, ведь кладоискателей интересовали только сокровища, а все прочие находки они выбрасывали наружу вместе с землей. Но тогда это, должно быть, какая-то крайне эксклюзивная вещь, не просто шлем или сбруя. — Маша подошла к бюро, где лежал уцелевший альбом, и вгляделась в глянцевую обложку. — Например, знаменитая палица Ильи, весом в сорок пудов. Это, — мысленно умножила она на 16,3 кг, — 652 килограмма!

— Ого! — возбудилась Даша. — А знаешь, очень может быть! Даже скорее всего! Давай, итожь дальше…

— Итого, — подвела итог Ковалева. — Прахов нашел в Кирилловских пещерах нечто вроде палицы Ильи Муромца, и его жена попросила, чтобы он отнес святыню в монастырь. Примерно в то же время Врубель влюбился в жену Прахова и…

— Написал Катин портрет для Кирилловской церкви.

— Не портрет, а образ для иконостаса! И она вовсе не Катя. Она — блондинка!

— Как будто Катя не может быть блондинкой…

— И вообще, он хотел написать ее с меня!

— Может, еще и напишет, — вежливо съехала Чуб. — Кате по фиг, а тебе приятно. Только не знаю, стоит ли писать Божью Мать с ведьмы?

— Мы — Киевицы!

— Все равно Васнецов считал, что это плохо, — заупрямилась плененная густоголосым художником Даша. — И очень осуждал Эмму за то, что она спровоцировала Врубеля…

— Она хотела ему помочь! — встала на защиту любви своей любви Ковалева. — Она была очень искренней, порывистой, живой и не совсем управляемой! Как ты! Но верной и верующей женщиной.

— И дочь ее, с которой Нестеров чуть Варвару не написал, — тоже! Очень верующей, — саркастично скривилась Чуб. — А по-моему, им просто прославиться хотелось. Воображали из себя бог знает что. Я спать с тобой не буду, поэтому ты святую с меня напиши! — изобразила она выламывающийся светский лепет. — И к Васнецову твоя верующая тоже подъезжала. Ей одной иконы было мало! Ведь Кирилловская где-то на задворках, рядом с психушкой. А Владимирский — центрее не бывает. И Божья Матерь там на всю стену до потолка. Только он ей во! — Даша выбросила вперед левую руку с агрессивно сжатым кулаком и хлопнула себя правой ладонью по запястью (хотя Виктор Михайлович Васнецов наверняка высказал свой отказ в куда более уважительной форме).

— Твой Васнецов — ортодоксальный христианин! — неприязненно гавкнула Ковалева. — Он потомственный священник. Должен был приход получить, если бы из семинарии в академию не ушел. Он — ретроград!

— Нет, он — настоящий! — восстала Даша. — И его Мария — настоящая и от смерти его спасла. И сегодня ночью Владимирский от пожара — тоже! И в войну. И я в это верю! А Врубеля его Мария погубила. Хочешь знать, когда у него крыша поехала? Так я тебе скажу: как только он ее портрет из Венеции привез! Она получила, чего хотела, и тут же ему от ворот поворот дала! А он «ушел в провал». А как вышел, кинулся демонов писать!

— Так вот, о «Демоне», — угрожающе начала Маша, разозленная Дашиной безапелляционностью. — Первого «Демона» Врубель написал в Киеве!

— Я знаю.

— Откуда?

— Думаешь, я совсем дура?! — нелогично возмутилась «совсем дура». — Я, между прочим, Глиэра закончила. И мы там оперу Рубинштейна «Демон» проходили. И препод рассказывал: увидев ее постановку в Киевском оперном, Врубель и написал первого «Демона». А «Демон» — это тебе не «Мишки в сосновом бору». Его весь мир знает. Видела «Интервью с вампиром»? Так там Бред Питт и Антонио Бандерас выясняют отношения на фоне «Демона» Врубеля. Круто?

— Круто, — скупо согласилась Маша, «Интервью» не видевшая, Питта не идентифицировавшая и не считавшая, что статус голливудского задника — признак художественной крутизны. — Только опера тут, прости, ни при чем! И Прахова тоже. Потому что это не Лермонтовский — это наш Демон. Миша знал его. И назвал мне его имя — Дементий Киевицкий. К. Д.! И это…

Она резко вздохнула, заранее сожалея о тишине, которая разорвется сейчас от Дашиного негодующего крика, и завершила, убежденно и беспардонно:

— Наш парень с кольцом. Тот самый!

— Наш парень? — сощурилась Чуб. — Но это уже полная хрень! Он во-още не похож на «Демона»! И зовут его во-още Ян!! Я не рассказывала, было не до того. Но я встречалась с ним сегодня в клубе. И он мне все, абсолютно все объяснил! У него папа — крутая шишка и заставляет его в мэрии работать. А в рабочие он пошел ему назло. И понятно, что не навсегда.

— Но я видела его.

— Кого ты видела?! — взвыла Даша. — Когда?! Сто лет назад? Да мало ли похожих людей!

— А кольцо…

— И похожих колец — валом! Ты все время на него ехала! С самого начала! Вот тебе и померещилось…

— Я могу поклясться!

— Лучше не надо. А то поссоримся! — угрюмо пригрозила Землепотрясная, глядя на нее глазами человека, готового немедленно вычеркнуть собеседника из своей жизни. — Запомни раз и навсегда, Маша, — это закон: никогда не гони на парня своей подруги! До тех пор, пока она сама не начнет на него гнать. Потому что, когда дело упирается в парня, подруги кончаются!

— А разве он уже твой парень? — погасла та.

— Уже! — грозно рявкнула Чуб. — Короче, — демонстративно сменила она тему, — дело к ночи, и мы в полном тупике. Зря наряжались! Только взопрела под этим мотлохом вся. Единственная полезная информация — моя. Про палицу. И про клад. Он до сих пор там! Но от этого ничего не меняется. Спасибо, хоть время остановилось… И тебе предложение сделали. Мир твой, выходит, по боку? — бурчливо уточнила Даша.