Восприятие мира у детей - Жан Пиаже

как солнце?» и т. д., то ребенок думает о намерении изготовителей гор, озер и небесных светил или же, во всяком случае, о решении людей, а это очевидно подразумевает, что в сотворении вещей люди играют какую-то роль.

И наконец, говоря об анимизме, мы подчеркиваем явление, с которым сталкиваемся постоянно, изучая детские объяснения причины движения (см. C.P.), а именно неразличение понятий физического закона и морального закона. Так, солнце и луна появляются регулярно, потому что они «должны» нас греть и нам светить, и т. д. Однако очевидно, что такое смешение говорит как об артификалистской, так и об анимистической ориентации ума. В самом деле, для ребенка моральный закон означает как руководителей, то есть дающих команды людей, так и подчиненные объекты. И разумеется, солнцу нужно хоть немного здравого смысла, чтобы подчиняться, но нужен и некто, кому оно подчиняется. Этот некто – хоть, возможно, в сознании ребенка и не происходит такой конкретизации, – вне всякого сомнения, человек, поскольку именно человек есть смысл всего существующего.

В заключение отметим, что если в спонтанной мысли ребенка не существует артификализма в той систематической и явной форме, в которую ребенок облекает его в ходе опроса, артификализм тем не менее существует как исходная ориентация сознания, тесно связанная с финализмом и предпричинностью. Этих оснований довольно, чтобы отнестись к артификализму с пристальным вниманием.

§ 2. Отношения артификализма с проблемой

рождения младенцев

Ребенок – во всяком случае, на ранних стадиях, – судя по всему, не испытывает затруднений, считая существа живыми и тем не менее изготовленными. Небесные тела живые, они родились, они растут – и в то же время их сделали люди. Так же и горы, камни, даже семена «растут», и тем не менее все они изготовлены. Какова причина такого союза анимизма и артификализма? Чтобы ответить на этот вопрос, полезно ознакомиться с детскими мыслями насчет рождения младенцев. Конечно, провести прямое исследование нам не позволяют веские моральные и педагогические соображения. За отсутствием экспериментальных данных ограничимся кратким обзором детских высказываний, опубликованных или тех, что нам удалось собрать, а также воспоминаний детства на этот счет, которые можно найти. Так мы получим материал для общего понимания детских представлений о рождении младенцев, что позволит нам понять истинные отношения анимизма и артификализма.

Мы можем выделить два типа вопросов о рождении, но вовсе не очевидно, что эти два типа указывают на две стадии. Вопросы первого типа не касаются того, «как» все происходит. Напрямую вопрос о причине не ставится. Подразумевается, что младенец существовал и до рождения, а ребенок спрашивает лишь о том, «где» малыш находился до рождения и что родители предприняли, чтобы он появился в семье. Тут между родителями и детьми видна простая связь, а не причинноследственная: по разумению ребенка, младенец принадлежит родителям, и его приход в семью понимается как желание и решение родителей; однако вопрос о том, «как» именно малыш появился, не встает. Вопросы второго типа, напротив, показывают, что ребенка интересует, «как» образуются младенцы, и что он спонтанно пришел к мысли считать родителей причиной этого формирования.

Вот примеры первого типа; они взяты из числа вопросов, записанных Стэнли Холлом и его учениками:

«Мама, где ты меня нашла?» (Д., 3 ½). «Где я была, когда ты была девочкой?» (Д., 5 лет). «Где я был, когда ты ходила в школу?» (М., 7 лет). «Где я был, когда еще не родился?» (М., 7 лет). «Где доктор находит детей?» (М., 7 лет)[64].

Первые из этих вопросов типичны: явно понимается, что младенец существует до того, как родители что-то предприняли для его появления в семье. Два последних вопроса не так отчетливы, поскольку вопрос «где?» допускает предположение о телах родителей.

В. Расмуссен[65] записывает вопрос своей дочери С., (3; 8): «Мама, откуда я взялась?», и позже: «Откуда взялись все эти дети?». Малышка Р., (4; 10) (то есть через 9 месяцев после вопросов второго типа, которые мы скоро увидим) спросила: «Где сейчас малыш, которого тетенька родит летом?» Г-жа Расмуссен тогда ей ответила: «Он у тетеньки в животе». Девочка тут же отозвалась: «Она что, съела его?», и вопрос явно указывает, что ребенок считает младенца существующим помимо родителей.

К этому типу вопросов следует отнести и нередкие у детей убеждения, что умершие снова становятся маленькими и возрождаются в виде младенцев.

«А люди снова становятся малышами, когда они уже совсем старые?» (Sully, loc. cit., p. 148–151).

Дэл (6 ½): «Когда я умру, я потом тоже [то есть как засохшая – мертвая гусеница, которую видел Дэл] стану маленьким?» (L. P., С. 232).

Пятилетний Зал, которому сообщили о смерти его дяди: «А он прорастет снова?»

С. (5;4): «Когда люди умирают, они потом прорастают снова?» (Э. Крамоссель)[66]. Потом, позднее: «Маленькими уже никогда не становятся» и «Когда умирают, становятся… ничем»[67]. Последние отрицания ясно показывают, как были сильны утверждения, которые им неявно предшествовали.

А вот что сказал ребенок г-жи Кляйн: «Тогда я тоже умру, и ты [мама] тоже… а потом мы вернемся назад»[68].

А вот вопросы первого типа, спровоцированные нелепыми выдумками некоторых родителей (младенцев посылают ангелы, приносят аисты и т. д.):

«Откуда взялся малыш? Это Господь Бог бросил малыша с неба?» (М., 5 лет). «Как Господь Бог послал малыша? Он послал его с ангелом? Если бы тебя не было дома, он бы все равно его принес?»

Д. (7 лет): «Кто такая Мать-природа? Ты знала, что она пришлет тебе малыша?»[69] и т. д.

Но одно из двух. Либо ребенок не верит в эти истории, что бывает чаще, чем кажется. Либо отчасти верит, и тогда пытается понять, как родителям удалось заполучить малыша; при этом он отталкивается от невысказанной мысли, что появление младенца организовали именно родители. Тут мы подходим к вопросам второго типа, которые вскоре и рассмотрим.

И все же как интерпретировать вопросы первого типа с точки зрения артификализма? Поначалу кажется, что артификализма в них вовсе нет. Ребенок спрашивает, не «как делаются» младенцы, а откуда они берутся. Они существуют и до появления в семье. Вероятно, это стадия, предшествующая потребности объяснений и по более веской причине предшествующая всякому артификализму. Но такое толкование упрощает суть дела. За словами ребенка следует искать то, чего он не произносит, считая очевидным: именно родители «вызвали» младенца, то есть организовали его появление, каким бы