Грюнвальдский бой, или Славяне и немцы. Исторический роман-хроника - Гавриил Александрович Хрущов-Сокольников

— Позвольте, ваше величество, вы говорите это мне, его союзнику и брату.

— Хоть со мной не хитрите, ваша светлость, — с улыбкой отозвался император. — Я знаю, насколько вы его союзник и насколько любите его. Знаю также, что он, предательски захватив, погубил вашего отца, великого Кейстута, льва литовского, знаю, что он вас изгонял два раза из Вильни, что он заставлял вас два раза бегать к рыцарям и потом выдавал вас безжалостно врагам! Какой же тут союз, какая же тут дружба?

Страшные воспоминания, которые будил хитрый император, болезненно отозвались в сердце Витовта. Прошедшая жизнь, словно молния, промелькнула перед глазами великого князя. Он даже зажмурился, словно от ослепительного блеска.

— Он и теперь замышлял измену против вашего величества, — продолжал Сигизмунд, — у меня есть доказательство. Вот, смотрите, письмо, которое получено мною не больше месяца. Он, ваш брат и друг Ягайло, предлагает мне союз, чтобы, помирив его с немцами-рыцарями, всем втроём воевать литовскую землю!

В доказательство своих слов Сигизмунд вынул из ящика и показал Витовту письмо Ягайлы, в котором он излагал действительно наступательный и оборонительный союз с целью покорения Литвы!

Но император перехитрил: это было одно из тех писем, которые были писаны под диктовку самого Витовта Збигневом, секретарём короля Ягайлы и только подписаны каракулей безграмотного Ягайлы.

— Да, я не ожидал от него такой измены! — играя роль удивлённого и озлобленного, воскликнул Витовт. — Такое вероломство не может остаться ненаказанным! Как хорошо, что я узнал об этом так скоро!

Витовт, когда нужно, умел отлично притворяться. Ему и на этот раз удалось прекрасно сыграть роль, так что Сигизмунду и в голову не могло прийти, что автор этого компрометирующего Ягайлу письма тут, перед ним!

— О, я должен и сумею ему отомстить! — воскликнул литовский князь, — и чем скорее, тем лучше! — он теперь знал, что было на уме императора. Интересы рыцарского государства были для него выше уз родства и приязни. Он понял, что приезжай вместо него, Витовта, на съезд Ягайло, разговор бы был тот же и предложения те же, но заговор шёл бы не против Польши, а против Литвы.

Император Сигизмунд так был уверен, что ему удалось убедить Витовта в измене Ягайлы, что он тотчас перешёл на практическую почву и стал условливаться о другом, более прочном, по его словам союзе — Литвы, Ордена и Империи.

Витовт, превосходно разыгравший до этих пор свою роль, подал вид, что поддаётся на доводы, но просил подумать до следующего дня. Император дал ему своё согласие, и прощаясь с ним, обнял его запанибрата и промолвил не без лукавства:

— Не понимаю, не могу понять причины, почему литовские владыки довольствуются титулом «великого князя», и не ищут королевской короны?

Император Сигизмунд I Люксембургский

Витовт вздрогнул это была его самая заветная мечта.

— Ведь земли литовские гораздо обширней польских, — продолжал император, — ведь власть великого владыки Литвы идёт от Полангена на Балтике через Смоленск до Киева и до Черного моря. Удивляюсь! — Витовт боялся выдать себя. Давно уже эта мысль лелеялась им, давно заставляла болезненно сжиматься его самолюбивое сердце. Он ничего не ответил на сладостную речь Сигизмунда, и, сказавшись очень усталым, удалился в приготовленную для него ставку.

Это быль роскошный тёплый шатёр, раскинутый невдалеке от шатра самого императора. В маленьком городишке не нашлось достаточно роскошного дома, чтобы поместить двух могущественных владык.

Император очень был доволен свиданьем и разговором с Витовтом; он не мог не заметить, какое впечатление произвёл на литовского князя один намек на возможность получения королевской короны. Обряд коронования королевской короной так мало стоил бы и Сигизмунду, и рыцарям, а мог превратить сильного врага в верного союзника.

В то время королевские короны раздавались императором римским, разумеется, с согласия святейших отцов Пап; но так как Пап было всегда двое: один в Риме, другой в Авиньоне, а порою их насчитывалось чуть ли не десяток сразу — то весь вопрос сводился к воле императора. Тот или другой Папа за более или менее ценный подарок готов был немедленно подписать бумагу хоть на десять королевских корон.

Этим-то обстоятельством и пользовался император Сигизмунд, чтобы блеском королевского титула привлечь на свою сторону литовского князя, громадное честолюбие которого было ему известно.

Возвратясь в свою ставку, Витовт задумался. То, что предлагал ему император, составляло верх его желаний. В случае согласия с императором и немцами, победа над Польшей союзников была решена вперёд. Что мог выиграть из этого Витовт и Литва? Ведь часть Польши, разумеется, вознаградила бы его за утерянную Жмудь. Месть за смерть отца, за своё собственное поругание, плен и оковы, в которых его держал свыше восьми лет Ягайло, стоили мести за детей; затем королевская корона, корона, о которой он мечтал с юных лет, была наградой его измены.

— Да, измены, — вдруг резким диссонансом зазвучало в его воображении. — Он, Витовт, только что клявшийся Ягайле в том, что старые раны зажили, что старые счёты докончены, что у обоих один только прирожденныйвраг — немец! И тут же, через несколько дней — измена — во имя чего? Во имя королевской короны! В чью пользу? В пользу самых жестоких врагов отчизны, проклятых крыжаков!

— Но ведь жребий победы ещё в руке Божией. Но ведь победа может и должна склониться на сторону правого, а кто же, как не он, был прав в своих спорах с немцами? Победа — и тогда королевская корона сама украсит его голову. Нет, не унижением, не изменой общему делу, не предательством интересов своей родины достигнет он высшей почести, а воинскою славой, а рядом подвигов он заставит императора уже не покровительственно, а униженно предлагать ему корону.

Эти мысли, словно кошмар, душили его почти всю ночь. Он не мог спать, ему всё казалось, что, оставшись ещё на день, получив ещё свидание с императором, он не выдержит и согласится взять без боя то, что иным путем будет стоить потоков крови. Борьба этих двух чувств была так