Стратегии счастливых пар - Валентин Бадрак

Со своей первой женой, покладистой и спокойной Клавдией Вихиревой, Андрей Сахаров познакомился в лаборатории оборонного предприятия в Ульяновске, куда после окончания с отличием физического факультета МГУ был направлен на работу инженером. Молодые люди были неказисты, непритязательны и, пожалуй, слишком серьезны для романтической лирики. Да и время к этому не располагало: лидерам требовалось, чтобы людские кости и кровь, обнажившиеся при заливке фундамента социализма, побыстрее скрылись под этажами реальных достижений. Бесконечно целеустремленный Сахаров отменно уловил тенденцию, он был как-то нечеловечески сосредоточен; подстегивали затихающий грохот уходящей войны и повсеместная разруха, желание по-мужски компенсировать интеллектом свое физическое несовершенство, неучастие в боевых действиях. Если поначалу главным стимулом саморазвития и проявления в науке было создание защитной оболочки, то после появления первых результатов его уже захватил азарт достижений, снедала жажда доказать свою значимость, причем все это развивалось на фоне флегматичности и склонности к продолжительным размышлениям. Показательно, что уже через три года молодой специалист приступил к написанию диссертации, а после ее защиты оказался включенным в очень немногочисленную группу ученых по разработке термоядерного оружия. Но этот молодой первопроходец, мечтавший стать жрецом большой науки, испытывал и иные, сугубо земные влечения. Потому-то он и обратил внимание на необразованную, застенчивую и ласковую, как его собственная мать, девушку. Не менее показательно, что в любви он ей признался письменно (привык так излагать мысли), сразу предложив создать семью.

Первая жена Сахарова в своей земной простоте и слепом следовании неумолимому циклу жизненных обстоятельств была удобной и уютной для организации брачного союза. И в этой же заурядности заключалась ее привлекательность, потому что на самом деле такая женщина и была необходима ему, витающему в облаках и опускающемуся до уровня земного лишь тогда, когда жена ненавязчиво потянет за веревочку. С нею можно было весело вскапывать картошку, дружно растить детей, она абсолютно не мешала размышлениям о глобальном. Напротив, заботливо ограждала его, непрактичного и неприспособленного к обитанию в непонятном мире с его скоротечными и меняющимися эмблемами. Прожив с женой вместе более четверти века, он бесконечно привязался к ее неподражаемым добродетелям, прирос к семейному очагу, по отношению к которому по традиции отца и деда испытывал глубочайшее чувство ответственности. Но даже трое детей – результат этого библейского брака – вскоре подтвердили реальное отсутствие духовной связи; все погибло, обрушилось со смертью жены. Ничего не было передано детям, унаследовавшим материнское земное и отдалившимся от чудаковатого отца с его вечным сосредоточенным взглядом ввысь, поверх людей.

Духовного в этом браке не просматривалось; он держался на внутренней ответственности и советском идеологическом долге обоих партнеров, безмерном уважении и бесцветном совместном быте. Трудно сказать, была ли в нем страсть, ибо страстью он, кажется, вообще не был озабочен, а ей как женщине не пристало выказывать свою чувственность слишком откровенно. Такой нескладный век был, социалистический. Тем не менее, Андрей любил Клавдию с ее неиссякаемым человеческим теплом и энергией, отдаваемой семье. Но она не была и не могла быть его «половинкой»; в основе их союза лежала вековая традиция. Эта тихая и спокойная женщина, не ведающая о существовании на свете иного пути, нежели тот, который предлагал прикованному к земле некогда прекрасному полу узкий коридор социализма, так же безропотно, как сотни тысяч, даже миллионы других, скончалась, сраженная безжалостной опухолью – болезнью хаотичного века, роковой отметиной зашедшей в тупик цивилизации.

Духовное же возрождение, новый этап роста личности он пережил только с новой спутницей, Еленой Боннэр, с которой познакомился уже в зрелом возрасте. Когда они связали свои судьбы воедино, ему было сорок девять, ей – сорок семь. «Их представили друг другу в Калуге, на очередном правозащитном процессе. Энергичная деловая женщина и застенчивый засекреченный академик. Она была пять лет как разведена. Он – два года как вдовец» – так описала положение вещей Ольга Кучкина. Впрочем, если точнее, то на момент встречи со дня смерти Клавдии минуло полтора года, а на момент регистрации нового брака – почти два с половиной.

Их взгляды на брак были схожи: та же ответственность, тот же долг. Но если Сахаров по характеру был мягок и покладист, в семейном плавании склонен к лавированию между рифами, то Боннэр была максималисткой, не терпела полутонов и недомолвок. Это являлось следствием все той же, вынесенной из ущемленного детства, ожесточенности.

В то время, когда Андрей Сахаров с группой ученых подошел к созданию нового оружия, его будущая «половинка» окончила мединститут и начала работать врачом. Она и тут сумела отличиться, ярко выделяясь из круга сотрудников нестандартными решениями, явно мужским складом ума и каким-то прожигающим, кумулятивным характером. Несколько лет Елена Боннэр даже пребывала в рядах коммунистов. Но очень скоро вышла из партии добровольно, объявив «пребывание в ее рядах несовместимым со своими убеждениями».

В ее личной жизни, как и в социальной, присутствовало упорное стремление к безраздельности и безальтернативное™, даже упрямству, в основе которого, наверное, лежал сбой внутренней программы, вынужденно развитая склонность к подмене ролей. Она выжила благодаря мужской роли на этой сцене в первом акте жизни и поэтому испытывала тайное стремление к ее продолжению. Жизнь была неумолима, приучала к потерям, учила двигаться без сомнения, как локомотив по рельсам. Сцепив зубы, как всегда, она пережила потерю первой любви: Сева Багрицкий, сын известного поэта, погиб в ходе той войны, охватившей все гигантским ураганом. Потом, через пять лет после войны, был второй избранник – Иван Семенов, от которого она родила дочь и сына. Привыкшая к активности и риску, она не успокаивалась: успела побывать в Ираке (выполняя миссию от Минздрава СССР), поработала преподавателем в медучилище в Москве. Шквальный характер и принципиальность стали причиной развода с мужем, в котором она не ощущала необходимого огня, движения вперед, личностного развития. Время зрелости подталкивало ее к более точному выражению убеждений, ей все время не хватало динамики, было тесно в существующем пространстве. Отсюда жажда к литературной работе: Елена начала сотрудничать сразу с несколькими изданиями: журналами «Нева» и «Юность», газетами «Медицинский работник» и «Литературная газета», со Всесоюзным радио. Показательна чуткость ее памяти, свидетельствующая и о тонких эмоциональных переживаниях: с этим связано ее участие в сборнике «Актеры, погибшие на фронтах Отечественной войны» и в издании книги Всеволода Багрицкого «Дневники, письма, стихи».