Наследники Шамаша. Рассвет над пеплом - Alexandra Catherine

— Я двадцать лет считал себя самым счастливым человеком на свете. На твоих глазах совершается падение, Лорен. В одно мгновение меня лишили всего. Я всегда знал, что за моими грехами последует возмездие… Но оно так запоздало, что я совсем позабыл о нём. Теперь оно нашло меня. Через двадцать лет.

Глава 14. Aтийский Страж ​

Дожди обрушились на Архей, когда король Карнеоласа вместе с частью своего войска возвращался в королевство. Каждый демон, напавший на них неделю назад близ гор Илматара, был уничтожен огнём герцогини Атийской или мечами и штыками воинов. Узнав о пропаже сына, Акме более не могла оставаться там. Её сын пропал, нодримцы не могли найти его следов. Сердце разрывалось, и непреодолимый страх пронзал душу: дочери похищены дикарями, муж и брат уехали за ними, далеко за горы Границы, в неизведанные чёрные земли, где погибло уже так много людей из отряда. А теперь пропал еще и её сын, её маленький сын, надежда и будущее всей Атии.

Арнил, утешавший её с той минуты, как выяснилась пропажа атийского наследника, молчал и лишь горько глядел на нее. Акме не забывала, что он тоже потерял сына, но потерял навсегда, без надежды на его возвращение, в то время, как у Акме надежда оставалась.

Она не смела плакать. Плакать — означало признать гибель своих детей. Ее семья была её главным счастьем с той самой минуты, когда Гаральд Алистер сделал ей предложение руки и сердца, когда вывел её из церкви, называя своей женой, когда привёл её в свою спальню в брачную ночь, когда стал отцом её дочерей и сына. Все остальное уходило на задний план, когда дело касалось ее семьи, без которой она не знала жизни. Кем она была еще? Защитником Архея? Да пропади этот Архей пропадом за такие жертвы! Эта земля не стоит такого горя!

— Небо не может быть столь жестоким, — тихо произнесла герцогиня Атии впервые за многие часы путешествия. — Оно не может в одночасье лишить меня всех, кого я так люблю.

— Боюсь, тут дело не в Небе, — сурово ответил Арнил. — Отряд не досмотрел за твоими девочками и моим сыном, а нодримцы не досмотрели за твоим сыном.

— В этом есть и моя вина, — глухо пробормотала Акме. — Я должна была увезти сына в Атию и спрятаться там вместе с ним. Арнил, — она внимательно поглядела на короля, — отбросим на несколько минут все наши титулы и положения. Прошу тебя сказать мне, вечно ли я должна рисковать своим счастьем — жизнью своей семьи — ради этого никчёмного Архея? Повинуясь твоей воле, я позволила своим дочерям уйти в Заземелье, я оставила сына у нодримцев, наших союзников, но, по сути, чужих людей, среди которых много твоих врагов и врагов моего мужа. И что теперь? Мне говорят, что он пропал.

— Акме… — выдохнул король, взяв её похолодевшую руку.

— Ведь всё это наша вина! — страшным низким и хриплым голосом говорила герцогиня, ужасно вращая глазами, в которых проглядывался ледяной отблеск хорошо знакомого бело-голубого света. — Прав был Лорен! Все мы были так заняты защитой Архея, политикой, пустыми словами и своей важностью, что позабыли о самом главном, что у нас есть, — о наших детях, которых надлежало уберечь от всего того, через что прошли мы двадцать лет назад! Как могли мы допустить, чтобы они пошли по нашим стопам, чтобы они рисковали своей жизнью? Они росли на легендах о нас, даже не представляя, какова эта оборотная сторона нашей славы! И мы не рассказали им об этой мрачной стороне, боясь показать им себя в столь страшном свете! Они отправились в Заземелье, чувствуя себя героями, ожидая от путешествия увлекательных приключений! Но что они получили взамен? Твой сын… — голос её осекся. — Возможно, и мои дочери… и сын Лорена, и мой сын, и мой брат, и мой муж!.. — поток её слов разбился о стену отчаяния и пустоты, выросших при мысли о том, что с ней будет, — если с ними произойдет самое худшее… ты же знаешь, что я не смогу жить, если выяснится, что вся моя семья…

Арнил вдруг помрачнел, больно вцепился в её руку и прорычал:

— Не смей отчаиваться. Но даже если ты узнаешь наверняка, никогда не верь, как я никогда не поверю в гибель Марка. Марк не мёртв… Я просто никогда более его не увижу.

Акме потрясённо поглядела на него и смягчила свой гнев, умерила горечь от своего отчаяния, и глаза ее вновь засияли черным светом.

— Сын твой найдётся, — заключил король, вновь откидываясь назад. — Его буду искать лучшие лазутчики Карнеоласа.

— Лучшие лазутчики Карнеоласа? — горько усмехнулась Акме. — Лучшие лазутчики Карнеоласа — это атийцы, ушедшие с моим мужем. У тебя не осталось лучших лазутчиков, король, как не осталось лучшего и самого верного твоего товарища.

— Не осталось самого верного товарища, но у меня есть еще один, не менее верный, который не боится говорить правду в глаза, — ответил Арнил, пронзительно глядя на Акме. — Во всём Карнеоласе, на всём белом свете у меня нет людей, которые были бы мне настолько близки, насколько близки вы с Гаральдом. Я только что потерял своего сына, всегда относившегося ко мне как к отцу, а старший сын видит во мне, прежде всего короля, в политику которого стоит внести те или иные изменения, а моя королева помогает ему эти изменения продумать. Он не понимает меня и не понимает, как я могу быть обычным человеком при моем положении, ибо на его памяти я всегда был королем. Вы же знаете меня с самого начала пути. Ваше счастье — моё счастье. И нет мне радости, когда вы в горе.

— Но, тем не менее, ты позволил моим детям уйти в Заземлье, — тихо проговорила Акме, глядя на короля горящим осуждающим взором, взором дикой кошки, у которой отняли котят. — Ты всячески поощрял их, ты приглашал их в свой кабинет и ворковал им на ушко об увлекательности того путешествия, которое их ждёт. Ты выбирал самых несмышлёных, глупых и наивных из наших детей — Ишмерай и Акила. Ты позволил им вбить себе в голову, что они станут героями, чья слава