Наследники Шамаша. Рассвет над пеплом - Alexandra Catherine

— У Рианоров нет права быть бесполезными, отец, — твёрдо ответил Акил. — Я всю свою жизнь думал, что все это красивые легенды о геройствах, волшебстве, долге. Но после всего того, на что я насмотрелся, я понял, кто я, кто мы все. Мы — стражи. Помнишь легенду? У Шамаша был Стражник, — это был его собственный сын, Шаррукин, рожденный от Изумрудноокой Ишмерай. Рианоры всегда были защитниками, не ради этого ли были рождены? Не ради этого ли Шамаш взял в жены смертную деву, чтобы у людей были защитники?..

— Боги приходят и уходят, Акил, — мрачно ответил Лорен. — Чем меньше людей любит их, тем они слабее. Люди почти не верят в Шамаша, Атаргату, Изумрудноокую Ишмерай. Я почти не верю в них, несмотря на то, что я его потомок, как не устаёт твердить Провидица. И ты его потомок. Но слабеет Шамаш, слабеет Нергал, слабеем мы, и когда-нибудь Рианоры перестанут быть защитниками, ибо у них вовсе не останется сил. Они будут обычными людьми с обычными судьбами.

— Но пока Нергал достаточно силен, разве у нас есть выбор?

— У Рианоров никогда не было выбора. Его не было у несчастного Атариатиса, его не было у нас с Акме, но есть у вас. Вы можете уступить место мне и Акме в борьбе за Архей.

— А что будем делать мы? — удивился Акил. — Мы тоже достаточно сильны.

— Дело не в силе. Пусть сила ваша будет будущим Архея, а вы — нашим будущим: моим, твоей матери, Акме и герцога. Все мы, Рианоры, одна семья. И мы все теряем Ишмерай и Атанаис. Если мы потеряем кого-то еще, как сможем мы жить дальше?

Акил промолчал. Он не знал ответа на этот вопрос.

Утром в лагерь вернулись Сибелир, несколько атийских разведчиков и объявили, что до города Хайм час пути и что костры в нём пылают с необычайным рвением. Людей жгут, город живёт во страхе, а о человеке по имени Маркус пока ничего не удалось узнать. Дым от пожарищ вился до самых небес, даруя все больше новых жертв.

Они ушли в сумерках — Гаральд Алистер, Руфин Кицвлиан, Сибелир, его разведчики и несколько атийцев. Тёплое солнце засияло, но не принесло облегчения. Отряд во главе с Гаральдом Алистером вернулся на рассвете и сообщил, что некий Маркус действительно служит в городе Хайм, который находится совсем не далеко, и им непременно нужно отправиться туда. Передохнув около часа, герцог приказал ехать вперед.

— Была стычка… — бодро объявил Кицвилан, потирая шею. — Они слабы и трусливы. Перепугались фавна, будто перед ними предстал сам чёрт. Они жгут несчастных, и те справляются со своим страхом лучше, нежели их мучители. Это ужасный мир. Люди замыкаются в себе, отказываются бороться против этих зверств, и погибают сотнями по приказу тех, кому неугодно верить в Бога иначе. Посему чем скорее мы найдём девочек и уберёмся отсюда, тем лучше. И чем быстрее мы увезём отсюда герцога… Он будто обезумел. Рвался убить непременно каждого солдата на той страшной площади, где сжигали людей. Я многое слышал о нём за всю свою жизнь, но не мог поверить глазам.

Вечером того же дня Лорен подошёл к герцогу, в одиночестве сидевшему у костра, и осторожно опустилась рядом с ним.

— Почему ты не спишь, брат? — тихо, хрипло спросил он. — Нам рано вставать…

— Ты не в себе…

— Это так, — прошептала он. Одежда его была в крови, губы искусаны, меж бровями залегли глубокие морщины.

Герцог несколько минут разглядывал ее лицо, затем тихо произнес:

— Вы должны все вернуться в Архей. Я остаюсь тут.

— Прямо сейчас? — спросил Лорен.

— Да, берёшь сына и уезжаешь. Это приказ.

— Я не атиец, братец. Я — подданный Нодрима.

— Ты — брат моей жены. А я — старший в этом походе.

— Мы прошли слишком много, чтобы возвращаться теперь. Акил, Сагрия, Кицвилан уедут. Я останусь. Твои дочери — мои племянницы. Я тоже их люблю.

— Архею нужны Рианоры. А не герцог Атии.

— Герцог Атии нужен Акме и Гаспару. Я не умею петь, как твоя дочь. Я исцеляю раны тела, но не души. Но со мной тебе всё-таки будет легче, чем одному. Акме — твой страж, но её тут нет. Я исполню обязанности вместо сестры. Смирись с этим. И ложись спать. Утро вечера…

Утром Его Светлость герцог Атии проснулся бодрым и готовым к новому пути. Он был хмур, но хмурость эта осветилась надеждой.

— Мне приснилась счастливая Ишмерай в свадебном платье и Атанаис с сыном на руках, — тихо ответил герцог.

— Хороший знак, — одобрил Лорен. — Пусть этот сон греет твою измученную душу надеждой.

Хайм оказался благословенным краем с малахитовыми боками, пестреющими возрождающимися цветами, с немногочисленными домами. Весь он сиял и переливался на солнце, словно старая сказка. Город, на рассвете казавшийся тихим и спокойным, доверчиво расположился посреди бесконечных полей, открытый всех ветрам и лазурным небесам.

Герцог обвел отряд своим потемневшим взглядом и мрачно произнес:

— Все вы остаётесь здесь до нашего с Сибелиром возвращения.

— Ваша Светлость! — изумлённо воскликнул Акил. — Неужто вы отправитесь только вдвоём?

— Два человека выделяются не так, как десять или даже три.

— Но господин Сибелир… — Акил замялся, едва не сказав: «Но господин Сибелир вовсе не человек…»

— Господин Сибелир знает их язык, — последовал ответ. — И он любезно согласился мне помочь.

— Это безумие! — не соглашался Лорен. — Если нас будет трое…

— Лорен, — остановил его Гаральд. — Если мы не вернёмся, и ты поведешь остальных искать Ишмерай, а потом обратно, — я не могу представить лучшего проводника. Теперь не мешай мне. Чем раньше мы выйдем, тем раньше вернёмся.

Гаральд и Сибелир, одетые в тёмные саваны, выехали из леса, пришпорив коней.

…И потянулось мучительное ожидание.

Разведчики рыскали неподалеку, а люди герцога, карнеоласцы и фавны выстроились вокруг Рианоров плотным кольцом.

— Думают, что мы не сможем сбежать? — фыркнул Акил. — Стоит мне припугнуть их огнем…

День начал клониться к вечеру, когда Сибелир вернулся совсем один. Акил бросился к фавну, но тот покачал головой и произнёс своим тихим голосом: