Наследники Шамаша. Рассвет над пеплом - Alexandra Catherine

затмит нашу славу по возвращении, что люди будут чтить их до конца дней, до конца дней мира, что слава о них не померкнет вовеки.

— И я поплатился за это, — жёстко ответил Арнил. — Жизнью своего сына, который был настолько влюблён в твою дочь, что ни за что не пожелал расстаться с ней.

— За свою глупость мы почему-то платим не собственными жизнями, а жизнями наших детей, — прорычала Акме, вскинув голову и закрыв глаза.

— Это и есть высшая мера наказания, — заметил Арнил, повернув голову к свету, и Акме заметила, как сверкнули серебряные волосы в поблекшей копне его золотых кудрей. А ведь он был еще довольно молод. — Пережить своих детей, увидеть их смерть.

Акме упрямо отвернулась к окну, зная, что она никогда не признает гибели своей семьи. Пусть об этом кричит каждый человек в Архее. Она сама обыщет каждый клочок Архея и Заземелья, пока не найдет их всех: Гаральда, Лорена, Атанаис, Ишмерай, Гаспара, Акила. Ибо все они были живы. Если бы все было иначе, она бы уже знала, ибо мир её рухнул бы, придавив и её своими обломками.

— Я отдам жизнь свою за каждый вдох своих детей… — прошептала Акме.

— А я отдам свою.

— Ты не имеешь на это право. Ты — король. Что будет с народом, если ты оставишь их?

— Все они останутся на попечении у моей жены и у моего старшего сына, — с тоской ответил король.

— И ты сможешь возложить всю ответственность за государство на Альварию? — прошептала Акме, мрачно усмехнувшись. — В таком случае Карнеолас падёт жертвой гражданской войны, и достойнейшие из твоих подданных покинут его земли.

Арнил пристально поглядел на нее и твердо ответил:

— Именно поэтому я редко допускал Альварию до государственных дел. Своим министрам я могу довериться больше, нежели ей. Гаральд не рассказывал тебе? После того, как отряд уехал в Заземелье, я написал завещание, где упомянул, что Дарон будет единолично править государством в случае моей смерти, а Марк будет править государством вслед за Дароном в случае смерти первого. Альварии я не оставил там места. Она — моя жена, мать моих сыновей, так пусть ею и остаётся.

— Полагаешь, Дарон будет хорошим королём?

— Лучшим, чем я. Мой отец не возлагал на меня надежд, не намеревался оставлять трон мне, редко удостаивал меня чести в передаче мудрости правления государством. Мой старший брат, Дарон, — вот была его единственная надежда. И за два дня я лишился и отца, и брата, и трон остался мне. А вместе с троном война, управление войском, потрепанная войной казна, недоверие советников, министров, подданных. Я учился на своих ошибках, но постарался дать и Дарону, и Марку столько, сколько мог, я указывал им на свои ошибки. Надеюсь, Дарон запомнил те уроки, которые я преподал ему, и не станет совершать тех ошибок, которые совершал я.

— Ты — прекрасный король, Арнил.

Акме улыбнулась, пожала его руку, вновь откинулась на спинку сидения и замолчала. Ей хотелось как следует всё обдумать.

В Кеос они приехали вечером, но даже поздний час не остановил советников короля, и они тотчас забросали его своими докладами и вопросами, стоило ему ступить на ступеньку лестницы. Но, выйдя из кареты, Акме сразу приметила нодримского посла. Он, седовласый, но еще не слишком старый, всегда любезный и чрезвычайно приятный в обхождении человек, нервно переминался с ноги на ногу.

— Ваша Светлость! — выдохнул он, когда она приблизилась к нему.

— Ваше Превосходительство, — холодно произнесла Акме.

— Позвольте мне поздравить вас с победой…

— Вы поздравляете меня с победой, которая нисколько не может успокоить меня после того, как я узнала о пропаже своего сына, оставленного на попечение Вашего короля, принцессы и всего нодримского дворца.

— Ах, Ваша Светлость! — тихо воскликнул несчастный посол. — Его Величество был озабочен тем, что на помощь Карнеоласу выступили целых два корпуса нодримской армии…

— Господин Посол, — устало проговорила Акме, решив, что не выдержит бесполезных оправданий. — Я ни в чем не виню лично вас. Я просто не понимаю, как десятки нодримских придворных слуг не смогли усмотреть за ребенком… Доброй ночи.

Акме развернулась и направилась в сторону лестницы, которая привела бы ее на второй этаж, в кабинет ее мужа.

— Ваша Светлость! — выдохнул капитан Гайре Иэрос, выступив из тени навстречу ей.

— Гайре, — устало улыбнулась герцогиня, слегка дотронувшись до его локтя.

— Как я рад, что вы благополучно добрались! — тихо воскликнул он, покраснев. — Я места не мог себе найти. Вы могли бы взять меня с собой!

— Гайре, — мягко проговорила герцогиня. — Я оставила тебя не просто так.

— И, надеюсь, я сумею оправдать ваше доверие.

— Ты что-то узнал? — осведомилась она совсем иным, деловитым, холодным тоном.

— Есть информация. Готов начать.

— Начнёшь в кабинете герцога, — отрывисто заявила она. — Где остальные?

— Ждут вас.

Когда герцогиня вошла в кабинет мужа, самые верные атийцы, заполонившие кабинет, резво поднялись на ноги и низко поклонились Акме. Она хорошо знала каждого из присутствующих. Все они были проверены годами верной службы Атийскому герцогу, некоторые даже сначала Аберфойлу Алистеру, затем сыну его, Гаральду Алистеру. Глядевшие на неё с опаской, с некоторым недоверием или даже презрением двадцать лет назад, когда Акме стала герцогиней, теперь они глядели на эту маленькую, красивую, храбрую женщину с радостью и уважением. Она потеряла обеих дочерей, муж и брат затерялись на просторах Заземелья, а сын и вовсе пропал, но стан её был прям, взгляд хмур, но решителен, а воля несгибаема.

— Я безмерно рада видеть вас всех, — проговорила Акме ясным голосом, и глаза её пересеклись с сияющим взором Камира, который успел проникнуть в кабинет еще до ее прихода; его пронырливость раздражала. — И я рада, что вы избежали этой поездки в Илматар.

— Поездки? — невесело усмехнулся один из атийцев. — Порой наша госпожа берет на себя слишком много. Это была не поездка, а битва. И вам надлежало взять нас с собой.

— Вы нужны мне здесь. Нужны живые. То, что было близ гор Илматара, — всего лишь стычка. Кунабула прощупывает нас. Очень скоро она поймёт, что в Архее всего один