Черчилль. Рузвельт. Сталин. Война, которую они вели, и мир, которого они добились - Герберт Фейс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Следует заметить, что Европейская консультативная комиссия собралась только в январе 1944 года, всего за пять месяцев до начала операции по форсированию Ла-Манша.
Предложения, распространенные 15 января, соответствовали более ранней британской схеме распределения, но в них зоны определялись более точно. Восточная зона, предназначенная в этом тексте для Советского Союза, проходила южнее Любека на Балтике примерно в 200 милях к востоку от Берлина. В нее входили примерно 40 процентов бывшей немецкой территории, 36 процентов населения и 33 процента производственных ресурсов – все, кроме Берлина. В феврале советский представитель предложил рассмотреть еще один план, в котором граница между западной и советской зонами лишь немного отличалась от предложенной британцами. Он давал понять, что советское правительство не очень озабочено тем, как британцы и американцы разделят западную часть Германии, но выразил надежду на скорейшее урегулирование этого вопроса. В ходе переговоров между британским и советским представителями вскоре были улажены разногласия между двумя предложениями относительно границ советской зоны. Следует помнить, что это происходило за несколько месяцев до „Оверлорда“ и взятия Рима. Согласованные советские наступления, обещанные в Тегеране, были безоговорочно одобрены, так как все хотели, чтобы русские действовали как можно более быстро и энергично. Каковы бы ни были в первую половину 1944 года предположения и расчеты, ни британцы, ни американцы, похоже, не были встревожены тем, что советские войска займут на западе Германии территорию, предусмотренную этим распределением зон.
Тем временем Черчилль сделал все возможное для того, чтобы уговорить президента согласиться на принятие под свой контроль юго-западной зоны. Он считал это требование оправданным и в феврале объяснил президенту почему. По окончании войны британские войска будут находиться в северной части Германии, а их базы в Шербуре и Гавре; они уже имеют тесную связь с голландскими и норвежскими войсками; им лучше удастся обеспечить морское разоружение Германии. Соответственно, подчеркнул он, американцы займут южную часть Германии и базы в Бретани; они будут оснащать французские войска и более тесно с ними сотрудничать. И Государственный, и Военный департаменты, казалось, подозревали, что британцы рассчитывают, будто им легче будет поддерживать население Германии в северном регионе и что они хотят иметь возможность контролировать главного конкурента Британии, Рур.
Объяснения Черчилля не произвели на Рузвельта ни малейшего впечатления. Он считал, что будет сложно в конце войны перебросить американские войска с севера на юг. Кроме того, оправдывая свое нежелание контролировать южную зону, он 21 февраля объяснил исполняющему обязанности государственного секретаря Стеттиниусу, что, по крайней мере, после первого периода оккупации американцы „…будут только рады вывести из Европы все свои войска“. В заключение он добавил: „Если нужны еще какие-то оправдания для нашего несогласия с британцами по демаркационным линиям, я могу только добавить, что мое решение вызвано политическими соображениями“.
Некоторое время спустя Уинант получил из Вашингтона другое предложение американцев, касающееся границ зон. Этот альтернативный план (который, как стало известно позже, был основан на импровизированном наброске президента) не только отводил американцам северо-западную зону, но и значительно уменьшал советскую зону, начинающуюся к востоку от Любека, пролегающую северо-восточнее Щецина и доходящую до границ Берлина. Поскольку документ был отправлен ему без определенных указаний и поскольку в нем не была ясно изложена инициатива, посол не спешил представить его на рассмотрение Европейской консультативной комиссии. Он объяснил Государственному департаменту всевозможные трудности, которыми чревато это предложение, в том числе и то, что в результате сокращения своей зоны Советский Союз лишится такого важного узлового пункта, как Котбус, и, кроме того, границы не соответствуют административным границам Германии.
Потом, 3 апреля, Джордж Кеннан, находившийся в Вашингтоне, по просьбе Уинанта и с одобрения Хэлла посоветовался с президентом. Он заметил, что план разделения на зоны, посланный Уинанту, не имел никакого отношения к более ранним предложениям, по которым британцы и русские фактически договорились и согласно которым граница советской зоны проходила гораздо восточнее, чем хотелось бы русским. Президент не возражал против принятия западной границы русской зоны, о которой договорились остальные. 28 апреля Объединенный комитет начальников штабов одобрил это, как и Хэлл. 1 мая Уинанту были даны соответствующие указания, а 1 июня он дал подобный же совет своим коллегам.
К слову сказать, Черчилль, похоже, забыл или пренебрег этой более ранней историей, когда в комментарии Трумэну от 18 апреля 1945 года, поддерживая отсрочку отвода американских и британских войск с линии фронта в свои зоны, заметил: „Оккупационные зоны были довольно поспешно определены в Квебеке, когда еще ничто не предвещало столь мощного вторжения войск генерала Эйзенхауэра в Германию“. Фактически американцы уже в Квебеке согласились с тем, о чем позже договорились британцы и русские.
Впоследствии была внесена поправка в договор о границе между восточной и западной зонами. Мекленбург попадал в восточную зону, а Шлезвиг-Гольштейн в северо-западную.
Но Рузвельт по-прежнему хотел получить северо-западную зону. Уинант на текущих встречах Европейской консультативной комиссии настойчиво протестовал против этого требования. В начале августа Стеттиниус предложил президенту принять южную зону, если британцы рассеют наши тревоги: во-первых, пообещают, если потребуется, оккупировать Францию, Италию и Балканы; во-вторых. позволят нашим войскам пользоваться портами на севере Германии и Нидерландов. Президент, находившийся на Тихом океане, ответил Уинанту, что ждет, когда уступит Черчилль. Он снова сказал: „Существенно, что американские оккупационные части не будут иметь никакой ответственности в Южной Европе и будут в кратчайшие сроки выведены оттуда“.
Он также заметил, что не понимает, почему необходимо обсуждать эту тему с русскими, ведь они согласились поддерживать порядок в той части Германии, которую захотят контролировать.
Давление на президента стало более интенсивным. От него требовали пойти на компромисс. Эйзенхауэр и Стимсон советовали ему немедленно заключить соглашение, потому что наши части уже находились в Германии. Однако он продолжал упорствовать и дошел до последовавшего спора с американскими и британскими военными советниками в Квебеке в середине сентября. Затем он уступил, согласившись на отведение американцам юго-западной зоны, а британцам – северо-западной. Линия раздела между этими двумя зонами изменилась, и в британскую зону теперь входили регион Саара и район западнее Рейна. Порты Бремен и Бремерхафен, ранее находившиеся в британской зоне, попадали под контроль американцев, и американцы получили полную свободу прохода в американскую зону, а также в эти порты и обратно.
Может быть, не стоит гадать, что заставило президента уступить. Вероятно, он просто прислушался к советам. Или, возможно, увидев поведение французского народа и его принятие де Голля, перестал бояться гражданской войны во Франции. А может быть (такого мнения придерживался глава департамента финансов. вернувшийся с Квебекской конференции), просто „президент хотел'. чтобы британцы владели Руром и Сааром, намереваясь проводить политику [промышленного уничтожения], обозначенную в меморандуме, подписанном Черчиллем и им самим“.
Берлин располагался в советской зоне. Но с самого начала было решено, что он будет отдельным субъектом юрисдикции, занимаемым войсками трех стран и под их совместным управлением.
И британские, и советские предложения в Европейскую консультативную комиссию гарантировали это. Но дискуссия об урегулировании, особенно о способах обеспечения американцам и британцам доступа в Берлин из их зон через советскую зону, повисла в воздухе, так как Уинант не знал, как поступить. По новой схеме разделения на зоны, переданной ему из Вашингтона, все три клинообразные зоны встречались в Берлине, и все трое союзников имели доступ в город через собственную зону. Но после того как его уполномочили отказаться от этой схемы и принять британо-советское предложение о границе между западной и восточной зонами, вопрос о доступе в Берлин повис в воздухе. Обсуждение темы доступа в Берлин было отложено из-за разногласий между нами и русскими по вопросу, следует ли утверждать отдельные зоны оккупации в Берлине до вступления в город. Объединенный комитет начальников штабов хотел подождать до взятия города и предоставить решить вопрос на месте национальным командующим, которые будут знать возможности для сообщения, размещения войск и поддержания порядка. Но русские отказались принять основу совместного управления, если предварительно не будет заключено соглашение о зонах ответственности. Прошли многие месяцы прежде, чем американцы уступили, и это отсрочило обсуждение военными вопроса о транзитном соглашении до 1945 года.