Моё настоящее имя. Истории с биографией - Людмила Евгеньевна Улицкая
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
я с большим вниманием отношусь к тому,
что могла бы назвать глубоко упрятанной рецессивностью.
О, сколько всего сидит в каждом из нас в запечатанном виде,
не передано нашим потомкам первого поколения,
а хранится, как в кладовой, для дальних…
От бабушки Маруси помимо красивых рук
я унаследовала маленькую грудь с маленькими сосками,
и выкормить своих детей грудным молоком,
которого было довольно много, мне не удалось.
У моих младенцев не было сил вытянуть из меня
имеющееся молоко, и я,
помучившись три месяца с грудным вскармливанием Алеши,
с Петей решила вопрос радикально:
после родов сразу перевязала грудь полотенцем,
и молоко как пришло, так и ушло.
По материнской линии пришла не пышность груди, а склонность к раку,
он и сел десять лет тому назад мне на грудь.
Правда, рак был какой-то ослабленный, не самый яростный,
да и у мамы первый раз он объявился годам к сорока, договороспособный, и после операции отошел,
и со мной случилось то же самое.
А может, прогресс медицины,
которая от рака груди научилась спасать,
а от ретикулосаркомы, которая была записана в мамином тексте ДНК или в тексте судьбы,
пока не научилась.
От нее мама и умерла в 53 года.
А мне уже под восемьдесят.
Вот так.
Опускаюсь ниже: ребра расходятся довольно высоко, и желудку вольготно выпирать как ему угодно. Это от отца и от деда. Мы пузаты. И много едим. Я поняла это довольно поздно и стала ограничивать себя, но это не помогло, именно потому, что поздно спохватилась. По женской линии тоже все плотные дамочки, но они-то все грудастые и живот не так заметен.
От мамы также пришли суставчатые пальцы ног.
У меня еще ничего, не так страшно,
а у мамы и бабушки стопа была ужасно деформирована,
этому способствовали и высокие каблуки,
которые тогда носили с утра до ночи.
Я уже лет двадцать не ношу
обуви на каблуках,
но всю молодость проскакала на шпильках-гвоздиках.
Изящество было большое у бабушки Маруси – и в кистях, и в стопах – не зря же побывала в босоножках Айседоры Дункан…
Фотография где-то сохранилась – не балетный класс,
а нечто эвритмическое.
Некоторую свободу движения и я от нее переняла —
не сразу, к старости лет…
Итак, с кистями собственных рук я вполне согласна.
Это единственное. Нет, пожалуй, еще и рот.
Вообще-то рот как рот, ничего в нем нет особого.
Но в какой-то момент, сравнительно недавно
я заметила, что у рта есть свое собственное выражение,
которое определяет иногда и все выражение лица:
оно слегка детское.
Это я заметила на любительских фотографиях,
или когда снимают меня, а я этого не знаю.
Смотрю серьезно и с удивлением.
Рот мой умеет улыбаться,
но совершенно не умеет смеяться.
Вспомнила! Году в 1911-м, кажется,
когда бабушка Маруся работала в труппе Свободного театра,
там проводили конкурс на самую красивую ножку:
актрисы встали за занавес и высунули из-под него ножки.
И первый приз получила Маруся.
Это был бумажный башмачок, наполненный конфетами,
и на нее надели передник, на котором было написано:
“У меня самая прекрасная ножка”…
Бедная Маруся. Счастливой она не была.
…Вот Андрей бреется перед зеркалом почти каждый день, смотрит на себя в зеркало. Я-то знаю, что он себе нравится. Но смотрит он на себя, чтобы видеть, по какому еще месту бритвой пройтись.
Женщины смотрят таким же осмысленным взглядом на себя, когда красятся. Я же не крашусь. То есть раза два в год, когда под камеру вылезаю. Я-то, в отличие от Андрея, себе не нравлюсь. Но про него потом.
Последние годы я стараюсь с собой примириться, перестать враждовать и хоть немного себе нравиться, а скорее – себя принять такой, какая я есть. И к тому же я ему (телу) благодарна:
до сих пор оно не заставляет меня страдать. Даже мои сильнейшие мигрени с годами делались все легче и легче, а к старости и вообще прошли. А в последние годы даже стала испытывать нечто похожее на чувство вины перед телом, к которому относилась невнимательно, непочтительно, не прислушивалась к нему и даже постоянно его мучаю курением, которое явно не нравится моим легким, о чем они мне иногда тихонько и очень деликатно сообщают.
Никаких идей о здоровом образе жизни во времена моего детства еще не было: диеты, вес, спорт еще не обозначились как жизненные принципы.
Семья, которая мне досталась по рождению, никогда ничего общего со спортом не имела. Единственная его разновидность – игра в карты – практиковалась ежевечерне: дед играл со своим братом в преферанс. Тоже вид спорта – интеллектуального. Меня же отдали в музыкальную школу, чтобы именно там я училась играть. Тоже вид спорта. Я и училась, пока у меня не нашли первичный туберкулезный процесс и врачи предложили маме изменить образ жизни ребенка: больше времени проводить на воздухе и заниматься спортом. И мама отдала меня в детскую спортивную школу на ближний стадион “Машиностроитель”. Ни мой рост, ни физические данные не предполагали успехов. Но мама считала, что если уж я бросила музыкальную школу – пусть будет спортивная. И с дворовой подружкой Женей мы пришли на “Машинку”, как называли стадион юные спортсмены. Туда брали всех подряд. Года три мы с Женей туда ходили и даже ездили в летние лагеря, что-то вроде спортивных “сборов”. Хотя физические данные мои были никудышными, но я оказалась хорошо скоординированным подростком: результаты ничтожны, но техника прекрасная. И тренер Новиков, человек немолодой, с необыкновенно красивым и мужественным лицом американского киногероя, о чем никто, да и он сам, не догадывался, велел мне показывать остальным правильный “перекидной” или “перекат” – это такая техника прыжков в высоту – или гонял на барьеры, где у меня тоже была правильная техника. Но выше 1,35 м прыгнуть мне не удавалось. Зато красиво! И скорость в беге была соответственна длине ног – не ахти. Но ведь красота важнее практического результата! И телу моему нравились все эти упражнения, и, наверно, с тех самых пор у меня хорошая координация движений. В рок-н-ролльные времена ловко скакала под музыку. Но, главное, занимаясь спортом, я научилась падать – “калачиком”, подбирая кисти и мягко опускаясь на согнутые плечи, немного катясь. До сих пор это умение меня не покинуло.
В целом я благодарна моему телу, и чем дальше, тем больше: я достаточно подвижна, хорошо хожу, могу
