Охота началась - Бенедикт Мироу

class="p1">– Сама ему об этом скажи! – Эллиот схватил кружку с горячим шоколадом и начал пить, громко причмокивая.

– Кто такие эти братья… Как их там? – спросил Энгус О’Коннор.

– Братья Тивилл. Ты их знаешь? – У Седрика покалывало пальцы от волнения. Сколько он себя помнил, отец таскал его в поисках старинных книг, пожалуй, по всем антикварным лавкам Лондона. И он бы не удивился, узнав, что они не раз покупали у этих братьев какую-нибудь книгу.

Но его отец лишь покачал головой.

– Нет, сначала я подумал, что эта фамилия напомнила мне о… чём-то, но нет… я никогда о них не слышал.

Эсмеральда нахмурила брови.

– Уже прошло время, но мне кажется, что я встречала их в Лондоне. Неприятные типы. Хотелось бы знать, что они намерены делать с книгой… Но на этот вопрос мы ответим не сегодня. – Она выпрямилась и строго посмотрела на детей. – И прежде всего это касается вас! Уже поздно.

Мать и дети Голден попрощались с хозяевами дома. Ребята договорились встретиться на следующий день.

Потом Энгус отправил Седрика спать, а сам хотел продолжить свои исследования.

– Вот ещё книга, которую я… э-э… мне надо бы заглянуть к Виллоуби… или ты ещё хочешь убраться на кухне? Ах да, нет. Ну да. – Он улыбнулся. – Спокойной ночи, Седрик!

Глава 6

На бесшумных крыльях

Когда Седрик перемыл всю посуду и наконец-то пошёл к лестнице, чтобы подняться к себе, его отец уже давно сидел за стопками истрёпанных книг и искал в старинных историях свидетельства о лесных нимфах. При этом он негромко разговаривал с Виллоуби Финнеганом – бывшим капитаном, а в настоящее время богом морей, запечатлённым на ковре, – о том, где может находиться мать Седрика. Бывший капитан рыбацкой шхуны стал для Энгуса настоящим другом и интересным собеседником. После гибели Виллоуби в поединке с морским чудовищем его жена, весьма одарённая ведьма, заключила его образ в ковёр – на память. Теперь этот ковёр лежал в рабочем кабинете Энгуса, и Седрик часто слышал по вечерам, как его отец и капитан дискутировали до глубокой ночи.

Вот и сегодня до него долетали обрывки фраз: «Светлолесье, на севере» и «…там ещё никто не был!» Они разговаривали о Светлолесье – месте, где, как предполагал отец, была родина нимф. Никто точно не знал, где оно находилось.

Седрик затаил дыхание и бросил на отца долгий задумчивый взгляд. Сказать ему, что сегодня он разговаривал со своим дедом – настоящим богом?.. Тут ему снова вспомнилась угроза богини зимы, и по его спине пробежал холодок. Что имела в виду Бейра? Какую цену он должен заплатить? Надо бы спросить об этом деда, когда в следующий раз увидит его.

– Седрик? Ещё не спишь? Тебе что-нибудь нужно?

– О! Ничего, папа! Спокойной ночи вам обоим!

Седрик смущённо повернулся и побежал наверх. Закрывая дверь своей комнаты, он услышал, как отец негромко крикнул:

– Хороших тебе снов, Седрик!

Но Седрику не спалось. Он никак не мог успокоиться – слишком уж его разволновали события минувшего дня. Он беспокойно ворочался в постели, пока наконец не вскочил и не залез по лестнице наверх, в башню. Оттуда открывался роскошный вид на деревню и окрестные холмы. Именно здесь, в первую же ночь после приезда в Край Омел, Седрик встретился с Грифоном и потом виделся с ним ещё множество раз. Он встал возле открытого окна и вгляделся в темноту. Струящийся в комнатку холодный воздух касался его босых ног. Вскоре после того, как погасли пожары, снегопад прекратился, и огненно-красный закат возвестил о том, что следующий день будет ясным и солнечным. Седрик знал, что завтра Бригид поднимется на трон – зима в этом году наконец-то кончилась. Он задумался и шмыгнул носом. Весна начнётся на день позже, потому что он попросил зиму задержаться. За цену, которой пока не знал.

Было одиноко. Седрик закрыл глаза и осторожно попытался прощупать окружающий ландшафт.

«Где ты, Скай?»

Где-то в серебристой тьме над холмами раздался крик орлицы. Седрик открыл глаза и вгляделся в ночное небо.

«Я тебя не вижу!»

«А я тебя – да», – ответил ему в голове хриплый, но юный голос.

Седрик улыбнулся. – «Это нетрудно. Ты ведь орлица!»

Его орлица! Это Эмили натолкнула его на мысль разговаривать с ней. Эту молодую самку орла он спас из «Локтя Дьявола» во время боя хищников, и теперь она всегда летала где-то поблизости. Седрик часто видел её гордый силуэт вдалеке, под самым небом, – даже слишком часто, чтобы объяснить это простой случайностью. А когда во время поединка на стене она защитила его от атак демона воронов, ему наконец стало ясно, что она теперь принадлежит ему. В последние недели они часто тренировались и уже могли вести короткие беседы.

Позади раздался шорох, и большая птица, взмахнув мощными крыльями, замедлила стремительное пикирование в нескольких дюймах от Седрика. Всякий раз, когда он видел орлицу, его переполняло чувство гордости. И нежности.

Птица села на подоконник, вцепилась в его край когтями и склонила голову набок.

«Ты беспокоишься, – сказала она. – Люди в деревне волнуются».

Седрик кивнул и устало улыбнулся. – «Ты права».

«Они ссорятся. Люди подожгли своё гнездо».

Седрик тихонько рассмеялся.

«Они не сами подожгли его. Но ты права. Они слишком много ссорятся».

Он нежно погладил птицу по голове, и она принялась ласково клевать его пальцы своим острым клювом. Когда обрадованный Седрик недавно рассказал отцу об орлице, тот порылся в своих книгах и выяснил, что почти у каждого друида есть своё любимое живое существо; оно сопровождает его повсюду и служит связью с миром животных. Эдакий четвероногий или крылатый друг.

«Подруга», – поправил себя Седрик.

Орлица быстро восстановилась после мук неволи, и Седрик назвал её Скай – в честь острова на севере Шотландии, а ещё в честь неба, королевой которого она была.

«Скай, мы должны быть осторожными. Гляди в оба и дай мне знать, если увидишь что-то неладное».

«Люди волнуются», – повторил в его голове необычно тихо голос орлицы.

«Да, они волнуются, – вздохнул Седрик. – Зима прошла, но тьма вернулась. Мы должны быть настороже».

Не взглянув на него, большая птица оттолкнулась и, взмахивая мощными кыльями, поднялась в воздух.

«Спи, древесный мальчик».

Седрик засмеялся. Так она ещё никогда его не называла. Оперение орлицы серебрилось в лунном свете. Седрик почти мог чувствовать её свободу.

Через несколько мгновений она исчезла, а он почувствовал сонливость.