Обезглавленные. Трагическая история Марии-Антуанетты, мадам Дюбарри, мадам Ролан и Олимпии де Гуж - Сесиль Берли

здоровье королевских детей. Просьбу Марии-Антуанетты прислать для них врача удовлетворили. При осмотре у дофина обнаружили плеврит и первые симптомы туберкулеза, от которого в июне 1789 года умер его старший брат. Тревога за здоровье ребенка перевешивала любые страдания матери. 3 июля, когда власти решили разлучить мать и сына, Мария-Антуанетта отреагировала с такой энергией, какой не проявляла уже несколько месяцев: она спорила, протестовала, взывала к человечности. Своим телом она заслонила сына от стражников, но вскоре сдалась, когда те пригрозили убить его. Разлученная с сыном, она впала в оцепенение. Каждый день она часами сидела у окна или расщелины меж двух камней в надежде увидеть любимого сына хотя бы на миг. Порой Мария-Антуанетта слышала, как ее ребенок во весь голос распевал революционные песни в компании сапожника Симона, своего нового учителя-республиканца. За последние дни королевы в башне, прямо перед ее переводом в Консьержери в ночь с 1 на 2 августа, она сильно состарилась, превратилась скорее в собственную черную тень.

Темница Марии-Антуанетты в Консьержери представляла собой прямоугольную комнату площадью около 20 квадратных метров, разделенную на две части простой ширмой. В левой части комнаты располагались два жандарма, отвечавшие за охрану узницы днем и ночью, в правой – королева, довольствующаяся очень низкой односпальной кроватью с двумя матрасами, одеялом и подушкой. Помимо кровати в комнате стояли печь, стол с ящиками, два стула, кресло-туалет и судно. Некоторые стены оклеены обоями с лилиями, хотя и сильно рваными. У управляющего Жана-Батиста Мишониса она попросила принести ей белье, оставшееся в Тампльской башне: белый пеньюар, сорочки, носовые платки, косынки, чулки, ленты и ночные колпаки. Все эти вещи королева хранила в коробке, которую ей одолжила служанка из Консьержери.

Меры по охране вдовы Капет были установлены строгие: ей не разрешалось покидать свою камеру (были запрещены даже недолгие прогулки по Женскому двору), писать или заниматься рукоделием. Каждое утро она приводила себя в порядок, используя немного пудры, молилась перед маленьким распятием, листала часослов «Божественное провидение», читала о приключениях и путешествиях вокруг света. Особенно нравились ей дневники Джеймса Кука и «Путешествие младшего Анахарсиса по Греции» Жан-Жака Бартелеми. Но даже чтение не обходилось без ограничений: в темнице горел тусклый свет, ведь использование свечей строго не допускалось. Кроме того, после более чем года заключения ее зрение стремительно ухудшалось. Чтобы хоть как-то побороть скуку, Мария-Антуанетта нитка за ниткой расплетала старый гобелен.

И хотя в Консьержери Мария-Антуанетта коротала дни в полной изоляции, она никогда не была одинока. Неоднократно к ней проявляли доброту. Мари-Анна Ришар, жена тюремного консьержа, готовила для нее достойные блюда. Около 9:00 подавали завтрак (как правило, шоколад или кофе с ржаным хлебом), в 14:00 – обед, примерно в 18:00 – ужин. Блюда были сытными: суп, мясо (телятина, курица или утка), паштет, овощи и фрукты. По словам очевидцев, заключенная ела «с большим аппетитом». Она не любила вино, потому пила свою любимую воду из источника Виль-д’Авре. Нашлось немало и тех, кто приблизился к узнице и скромно прислуживал ей даже в темнице. Подтверждением тому служат письменные свидетельства, получившие большую известность при Реставрации, когда Людовик XVIII реабилитировал брата и невестку, которых при жизни ненавидел и презирал. Все сохранившиеся записи противоречат друг другу. Среди наиболее важных – «Точный рассказ леди Бо», жены консьержа, которая сменила на посту Ришар, но которая, однако, ни разу не заходила в камеру королевы; «Отношение Розали Ламорльер» (Relation de Rosalie Lamorlière), молодой неграмотной простолюдинки, послужившей, вероятно, полностью выдуманной Лафоном Д’Оссоном[8]; рассказ Ларивьера-младшего, тюремного ключника, чью мать, ввиду ее преклонного возраста, пришлось сменить на посту гнусной Мари Арель.

Мария-Антуанетта делила свою частную жизнь с двумя жандармами, которые бессменно охраняли ее во второй половине камеры, Жильбером и Дюфрейном. Они вели беседы, выпивали, играли в карты и курили днями напролет, а порой и ночами. От густого табачного дыма глаза королевы краснели. Ко всему прочему, незадолго до суда к ней приставили офицера, лейтенанта Луи-Франсуа де Бюсна. В конце концов Марии-Антуанетте удалось наладить теплые отношения с Мишонисом, который, в свою очередь, регулярно ее навещал. Как правило, его сопровождали бывший камердинер королевы Франсуа Юэ и художник Александр Кухарский. От встречи с самой знаменитой узницей революции, запертой в зловещей темнице, отделяло лишь скромное вознаграждение.

Вскоре такая возможность спровоцировала рождение заговоров по освобождению Марии-Антуанетты. 28 августа 1793 года в темницу королевы вошел некий Ружвиль, бывший офицер и шевалье де Сен-Луи. Она узнала его с первых секунд, ведь именно он наряду с остальными защищал ее жизнь в страшный день 20 июня 1792 года во дворце Тюильри. Уходя, он как бы невзначай обронил гвоздику, прикрепленную к его петлице. Узница, не вызывая подозрений, подобрала упавший цветок, в лепестках которого пряталась записка с предложением подкупить ее охрану. Мария-Антуанетта, которой настрого запретили писать, выткала ответ на бумаге булавкой, проделав не один десяток отверстий. Она неуклюже составляла буквы, из них – слова, но ответ оказался неразборчивым. Что было дальше? Жильбер передал бумагу консьержу Ришару, который, в свою очередь, передал ее Мишонису? Или, быть может, Ружвилю удалось подкупить жандармов, один из которых позднее поддался панике и передумал? Как бы то ни было, шесть дней спустя вдову Капет навестил депутат Амар в сопровождении трех членов Комитета общественной безопасности, чтобы допросить ее. Осознав, что отпираться бесполезно, Мария-Антуанетта во всем призналась. После того как так называемый «гвоздичный заговор» приобрел официальный статус, меры принуждения для королевы пришлось усилить. С тех пор темницу регулярно досматривали, тщательно проверяли замки и решетки на окнах. Отныне еда для заключенной готовилась на открытом воздухе. Под окном, выходившим на Женский двор, днем и ночью дежурили часовые. В конце концов Мишониса и супругов Ришар тоже арестовали. Что касается двух жандармов, то их сменили Прюдомм и Ламарш. Отныне ключом от камеры знаменитой пленницы распоряжался только новый смотритель, месье Бо.

Полвека спустя гвоздичный заговор увековечил Александр Дюма в своем романе «Шевалье де Мезон-Руж», который считается одной из самых известных работ автора. Однако существовал и второй план побега, который разработал барон де Бац. Его идея заключалась в том, чтобы поднять бунт против Конвента и, воспользовавшись беспорядками, освободить королеву. План раскрыли 12 октября 1793 года. В тот день в 6 вечера Мария-Антуанетта покинула свою камеру, чтобы пройти допрос в Зале свободы Дворца правосудия. Уже через несколько часов начался суд над ней.

В Консьержери непрерывно ухудшалось как физическое, так и психическое состояние королевы. Лишенная любой физической нагрузки и вынужденная жить в вечном холоде, пронизывающей