Из истории старообрядцев на польских землях: XVII—ХХ вв. - Эугениуш Иванец

таинств и обрядов, так, как они понимались на православном Востоке. Кроме того, было принято постановление о включении в эту книгу ряда постановлений и приказов [Каптерев 1909–1912: 193–195; Dębiński 1910: 19]. Затронутые в книге вопросы до сегодняшнего дня являются причиной разногласий между старообрядцами и православной церковью.

Предводители оппозиции виновником всего зла считали только Никона. В отчаянии из-за происходящего, они многократно жаловались на патриарха царю, рассчитывая на то, что он осудит Никона, вернет старые обряды и изымет из обращения новые исправленные книги. К сожалению, ответа они не получили. Общее порицание вызвало также изображение четырехконечного креста на просфорах, троекратное повторение возгласа «Аллилуйя» во время богослужения вместо двукратного. Наконец, представители оппозиции обвинили Никона в еретичестве, назвав его «вестником Антихриста». Сопротивление стало причиной ссылок несогласных в отдаленные области страны. В провинции они представлялись угнетенному народу мучениками за старую веру и зачастую пользовались уважением. К тому же церковные власти стали повсюду отнимать у народа старые книги, а вместо старых присылали новые, что многие священники оценили как попытку искоренения старой веры и обрядов с целью введения вместо нее неправославной, еретической веры [Мельников 1909: 6; Каптерев 1909–1912: 125–127; Макарий 1855: 161–162, 166; Заволоко 19376: 108–109].

В своей деятельности Никон не ограничился только церковными делами – он стал также вмешиваться в государственные дела и внешнюю политику государства, что напугало бояр, которые якобы боялись его больше, чем царя. В конце концов, когда Никон уже начал открыто провозглашать принцип превосходства духовной власти над светской, его теократические стремления вызвали недовольство царя, вследствие чего в 1658 г. он был вынужден отречься от патриаршего престола [Рущинский 1871: 155; Заволоко 19376: 106–107; Зеньковский 1970: 242–250]. Многие противники Никона смогли вернуться из ссылки в Москву, среди них был и протопоп Аввакум. Со всех сторон посыпались челобитные к царю с жалобами на Никона и введенные им новшества [Макарий 1855: 167–174; Гудзий 1960: 185–190; Jakubowski 1972: 294–299]. В сложившейся ситуации Алексей Михайлович в 1666 г. созвал собор Русской церкви, который, к величайшему разочарованию защитников старой веры, признал восточные церкви православными, повторно утвердил соборные постановления 1654 г., а также осудил все челобитные и их авторов. Кроме того, на соборе было принято решение разослать по всем приходам специальные «поучения» для духовенства с рекомендацией безусловного подчинения церковным властям. Был также издан приказ опубликовать трактат Симеона Полоцкого (1629–1680) «Жезл правления», направленный главным образом против челобитных Лазаря и других [Субботин 1874–1894/2: 49– 186]. <Изданные Н. И. Субботиным «Деяния собора» были написаны Симеоном Полоцким латинским алфавитом и содержат большое количество полонизмов. На с. 49–5 °Cубботин поместил репродукцию первой страницы автографа Симеона Полоцкого>

На следующий год Алексей Михайлович снова созвал собор, в этот раз с участием Александрийского патриарха Паисия и Антиохийского патриарха Макария III, которые привезли с собой полномочия от двух остальных патриархов восточных православных церквей. В декабре 1667 г. «великий» греческо-русский собор утвердил постановления предыдущих соборов, признав проведенные реформы законными, и пригрозил анафемой тем, кто осмелился бы выступить против постановлений собора. На этом соборе были осуждены постановления Стоглавого собора, принятые, как утверждалось, по простоте и невежеству, а также «Житие ев. Евфросина», якобы искаженное биографом [Субботин 1874–1894/2: 187–412; Определение собора 1666]. Как «Жезл правления», так и «Житие ев. Евфросина» до настоящего времени лежат в основе полемики, которую ведут старообрядцы с Русской православной церковью. Все те, кто не подчинился постановлениям собора, были названы официальной церковью и государством «раскольниками». Таким образом, раскол в Русской православной церкви становился реальностью [Каптерев 1909–1912: 448]. постановления собора 1667 г. были отменены только 1 июня 1971 г. [Никодим 1971: 63–73]>

Враждебное отношение к начатым Никоном церковным реформам сначала охватило среднее и низшее духовенство, тогда как высшее духовенство, за исключением епископа Павла Коломенского, с самого начала поддержало патриарха [Анкудинова 1956: 56–58]. Основной формой протеста низшего светского духовенства был массовый отказ от использования в литургии новопечатных книг и приверженность к старым обрядам. Наказываемые штрафами и подвергаемые пыткам в монастырях, в большинстве своем принявших реформы, священники сопротивлялись все яростнее [Мельников 1909: 5–6]. Вместе с низшим духовенством в оппозиции оказался посад, затем крестьянство. К защитникам старой веры присоединилась также часть боярства, которая еще в XVII в. не могла прийти в себя после поражения, нанесенного Иваном Грозным [Гудзий 1966: 481]. Недовольство никоновскими реформами нашло свой отклик в самом Кремлевском дворце. Царица Мария Ильинична, воспитанная в духе старых традиций, высоко ценимых семьей Милославских, к которой она принадлежала, также воспротивилась реформам. В ее среде почти никто не одобрял нововведений Никона, который в отсутствие царя, занятого войной с Польшей, пользовался неограниченной властью во всех областях государственной жизни. Личный советник царицы, старик Соковнин, его сыновья, две дочери: боярыня Феодосия Морозова и княгиня Евдокия Урусова, придворная монахиня Иустина, Милославские, Хованские и многие другие бояре враждебно относились к реформам [Мельников 1909: 5; Миловидов 1969: 10].

После суровой расправы духовных властей со старообрядцами на соборе 1666–1667 гг. органы государственной власти развернули жестокие репрессии в отношении раскольников. После пыток и избиений их стали ссылать в отдаленные края страны или заключать в тюрьмы [Бороздин 1900: 120, 134–139; Малышев 1948: 372–375; Робинсон 1958а: 391–403; 19586: 203–224; 1974].

Репрессии со стороны государства вызвали открытые выступления защитников старой веры против светской власти, хотя до сих пор они сопротивлялись только власти духовной. На севере <России> произошло вооруженное восстание. Хорошо укрепленный Соловецкий монастырь решительно отказался принять церковные реформы и не принял новоизбранного игумена. В течение восьми лет монастырь смело отражал атаки царских войск и только в 1676 г., уже после смерти Алексея Михайловича, был захвачен, и то только вследствие измены одного из монахов. Повешенных, до смерти избитых и оставленных замерзать на морозе соловецких монахов народ стал почитать как мучеников [Барсов 1884: 1—92; Сырцов 1888; Макарий 1855: 197–218; Барсуков 1954].

После подавления Соловецкого восстания, где только четырнадцати монахам удалось избежать смерти, власти решили, что пришло время расправиться и с другими предводителями оппозиции. 14 апреля 1682 г. в Пустозерске были приговорены к сожжению заживо Аввакум, Федор, Лазарь и Епифаний «за великие на царский дом хулы» [Лихачев 1948: 313]. Эти репрессии действительно привели старообрядцев в ужас, но тем не менее их не сломили. Они еще более настойчиво стремились к возвращению старых обрядов. В мае 1682 г., сразу же после смерти царя Федора Алексеевича (1676–1682), старообрядцы пытались воспользоваться начавшимся стрелецким бунтом и вернуть старую веру в Москве. Поначалу им удалось снискать активную поддержку стрелецких полков и их главнокомандующего князя Ивана Хованского – приверженцев старой веры. Во главе полков