Из истории старообрядцев на польских землях: XVII—ХХ вв. - Эугениуш Иванец

Совершенно иное отношение к православному Востоку имело низшее духовенство и народ. В общественном сознании существовало убеждение, которое еще до недавнего времени поддерживалось официальной пропагандой, что, согласившись на Флорентийскую унию в 1439 г., греки предали свою истинную веру, за что были наказаны Богом, попав в рабство к туркам и потеряв (в 1453 г.) Константинополь [Заволоко 19376: 99—100; Зеньковский 1970: 27; Jakubowski 1948: 7—11]. Многовековые традиции имели гораздо большее значение для простого народа, чем мнение восточных патриархов. После польской интервенции в начале XVII в. в России значительно усилилась подозрительность по отношению к иностранцам, даже к православным [Рущинский 1871: 226, 268]. Недоверие к грекам было вызвано также тем, что, пребывая в России, они часто злоупотребляли гостеприимством и щедростью хозяев. Под видом благочестивых монахов в стране появились многочисленные мошенники, которые выдавали себя за церковных священнослужителей высокого ранга. Тщеславие греческих монахов, пьянство и безобразные драки, иногда заканчивавшиеся убийствами, раздражали русских, у которых желание помочь православным, находящимся под гнетом иноверцев, объяснялось стремлением поддержать православие как таковое, а отнюдь не симпатией к посторонним. К тому же в народе беженцы считались «оскверненными», поскольку, пребывая среди «нечистых» турок, были вынуждены с ними контактировать [Рущинский 1871: 247–248, 270–278]. Таким образом, в России отношение отдельных общественных групп к православному Востоку накануне принятия самых важных постановлений, связанных с реформой, значительно различалось.

Новоизбранный патриарх Никон, снискав полное доверие царя, решил отказаться от сотрудничества с ревнителями благочестия и провести реформу без согласования с ними [Каптерев 1909–1912: 115; Зеньковский 1970: 207]. Уже в феврале 1653 г., незадолго до Великого поста, он отправил в московские церкви т. и. память – циркуляр, в котором приказал ограничить количество поклонов во время молитвы св. Ефрема Сирина и установил троеперстное перстосложение при совершении крестного знамения вместо общеупотребительного двоеперстного [Каптерев 1909–1912: 58–91; Заволоко 19376: 108]. Это вызвало волну протестов, в основном среди той части «братии», которая придерживалась мнения о том, что только Русская православная церковь сохранила церковные обряды неприкосновенными. Эта точка зрения была основана на постановлениях Стоглавого собора 1551 г. [Стоглав 1860: 75–77; Каптерев 1887: 24–27, 146–150; Тулупов 1914: 848–849; Заволоко 19376: 101–102]. Аввакум [Малышев 1954; 1957; Jakubowski 1963] в дальнейшем будет писать об этом: «Видим яко зима хощеть быти сер[д]це озябло и ноги задрожали» [Житие, автограф, л. 23 об.]. Протесты против циркуляра Никона привели лишь к тому, что он прекратил выдавать распоряжения самовольно, а решил провести церковную реформу, заручившись согласием собора. Собор был созван в 1654 г. в Москве. В присутствии царя было принято решение о введении множества исправлений в церковные книги на основании древних славянских и греческих рукописей [Каптерев 1909–1912: 136–137]. Когда собравшиеся приступили к утверждению принятых постановлений, епископ Павел Коломенский, два архимандрита, один игумен и два протопопа отказались их подписать. Вскоре за этот отказ они подверглись жестоким репрессиям [Макарий 1855: 147; 1910/ХП: 133, 145–146; Зеньковский 1970: 218; Jakubowski 1972: 10].

В ходе создания соборной оппозиции, которая дала начало расколу Русской православной церкви, немаловажную роль сыграли сведения и записки из путешествий Арсения Суханова, который в 1649–1653 гг. побывал на православном Востоке. В своем дневнике путешественника под заглавием «Проскинитарий» он обратил внимание на ряд изменений в церковных обрядах у греков, которые, по его мнению, возникли в результате турецкого влияния [Белокуров 1891: 243–244, 315; Каптерев 1885: 388–391; Карташов 1959: 131]. В связи с соборными постановлениями Никон отправил к константинопольскому патриарху своего представителя Мануила Грека с 26 вопросами, касавшимися церковных проблем, затем повторно отправил на Восток Суханова с целью закупки большого количества старинных рукописей [Макарий 1910: 147–148, 151].

В 1655 г. патриарх снова созвал в Москве собор, в котором приняли участие патриархи Антиохийский (Макарий) и Сербский (Гавриил). Этот собор утвердил постановления предыдущего собора и принял к печати исправленный «Служебник», который был издан в том же году. Издание этой книги в значительной степени повлияло на численный рост приверженцев оппозиции: критике подверглись как введенные исправления, так и лица, которые занимались их введением. Исправлением книг занимались в это время киевские монахи во главе с Епифанием Славинецким, а также специально для этой цели освобожденный из ссылки Арсений Грек. Особенное недоверие внушала личность последнего, поскольку он был воспитанником иезуитской коллегии, основанной в конце XVI в. в Риме [Макарий 1910: 152–153]. Арсения Грека обвиняли в том, что, будучи учеником коллегии [Chodynicki 1934: 204–206], он принадлежал к католической церкви, затем принял ислам; в Польше числился униатом, чтобы наконец, оказавшись в России, стать православным. В итоге Арсений был обвинен в «иезуитской ереси» и сослан на Соловки [Каптерев 1909–1912: 246–247; Белокуров 1891: 189–191; Бороздин 1900: 25, 83; Робинсон 1963: 289–290; ср.: Арсений Грек 1858: 328–353].

Старообрядцы недаром утверждают, что вопреки постановлениям собора 1654 г. исправления в книги вносились вовсе не на основании старинных рукописей. Как подтвердили дальнейшие исследования, для исправлений использовались прежде всего греческие тексты того времени, в частности «Евхологий», изданный иезуитами в 1602 г. в Венеции [Белокуров 1885: 85–86; ср.: Голубинский 1892: 308–309; Каптерев 1909–1912: 235]. Кроме того, выявилось, что среди 498 греческих богослужебных книг, которые привез Суханов, лишь 7–8 было пригодно для введения исправлений, в то время как ценность других оказалась весьма сомнительной [Князьков 1902: 56; Шмеман 1954: 275–376]. <Более подробно о книгах, привезенных Сухановым, можно прочитать в статье С. А. Белокурова [Белокуров 1882]>

Общеизвестно, что икона играла огромную роль в Русской православной церкви. Тем временем в 1655 г. Никон приказал носить по городу иконы т. и. фряжского или польского письма с изображениями святых, у которых были заранее выколоты глаза, затем в Успенском соборе он их разбивал об пол и приказывал сжечь. Такое поведение главы православной церкви вызывало у простого народа и низшего духовенства ужас и привело к росту недоверия. Во многих московских церквях в 1656 г. с удивлением прислушивались к анафемам, которым патриархи восточных церквей предавали тех, кто крестился двумя перстами, сравнивая таковых с «еретическими армянами» [Макарий 1910: 170–171; 1855: 154–158; Каптерев 1909–1912: 153–157, 179–180; Тулупов 1914: 1042–1045]. Старообрядцы утверждают, что это был вызов, брошенный всему русскому народу, предки которого крестились только таким способом, и тем самым всем святым, которых родила Русская земля. Ввиду того что новый способ крещения не был одобрен большинством общественности, на соборе в 1656 г. было решено отлучить от православной церкви всех тех, кто по-прежнему крестился двумя перстами. К тому же на этом соборе было принято решение об издании переведенного с греческого языка произведения иеромонаха Иоанна Нафанаила под названием «Скрижаль». В этом произведении были затронуты вопросы литургии,