Любовь на уме (ЛП) - Хейзелвуд Али

Али Хейзелвуд

Любовь на уме

Глава 1

Вот моя самая любимая мелочь на свете: Доктор Мари Склодовская-Кюри пришла на свою свадебную церемонию в лабораторном халате.

На самом деле это очень интересная история: друг-ученый свел ее с Пьером Кюри. Они неловко признались, что читали работы друг друга, флиртовали над мензурками с жидким ураном, и через год он сделал ей предложение. Но Мари должна была быть во Франции только для того, чтобы получить диплом, и неохотно отказала ему, чтобы вернуться в Польшу.

Вомп вомп.

Краковский университет, злодей и непреднамеренный купидон этой истории, отказал Мари в должности преподавателя, потому что она была женщиной (очень стильно, знаете ли). Дурацкий ход, я знаю, но это имело удачный побочный эффект: Мари вернулась в любящие, еще не радиоактивные объятия Пьера. Эти два прекрасных ботаника поженились в 1895 году, и Мари, которая в то время не особо зарабатывала, купила себе свадебное платье, которое было достаточно удобным, чтобы использовать его в лаборатории каждый день. Моя девочка была прагматичной.

Конечно, эта история становится значительно менее крутой, если перенестись на десять лет вперед, к тому моменту, когда Пьера переехала карета и оставила Мари и двух их дочерей одних в этом мире. Перенеситесь в 1906 год, и именно там вы найдете настоящую мораль этой истории: доверять людям — плохая идея. Так или иначе, в конце концов они уйдут. Может быть, они поскользнутся на улице Дофин дождливым утром, и их череп размозжит конная повозка. Может быть, их похитят инопланетяне и они исчезнут в просторах космоса. А может быть, они займутся сексом с вашей лучшей подругой за полгода до свадьбы, что заставит вас отменить свадьбу и потерять кучу денег на залог.

Небо — это предел, правда.

Не поймите меня неправильно: мне нравится представлять, как доктор Кюри вальсирует по Кракову в стиле «Красотки» (прим.: «Красо́тка» — американская комедийная мелодрама), надевая свадебное платье-халат, размахивая двумя медалями Нобелевской премии и крича: — Большая ошибка. Огромная. — Но настоящий злодей, тот, из-за которого Мари плакала и смотрела в потолок глубокой ночью, — это потеря. Горе. Неизбежная быстротечность человеческих отношений. Настоящий злодей — любовь: нестабильный изотоп, постоянно подвергающийся спонтанному ядерному распаду.

И она навсегда останется безнаказанной.

Знаете, что вместо этого надежно? Что никогда, никогда не покидало доктора Кюри на протяжении всех ее лет? Ее любопытство. Ее открытия. Ее достижения.

Наука. Наука — вот где она.

Вот почему, когда NASA известило меня — меня! Би Кенигсвассер! — что меня выбрали ведущим исследователем BLINK, одного из самых престижных исследовательских проектов в области нейроинженерии, я вскрикиваю. Я громко и радостно кричу в своем маленьком офисе без окон в кампусе Национальных институтов здоровья в Бетесде. Я кричу об удивительной технологии повышения производительности, которую я собираюсь создать для астронавтов NASA, а потом вспоминаю, что стены здесь из тонкой туалетной бумаги и что мой сосед слева однажды подал на меня официальную жалобу за то, что я слушаю женский альт-рок девяностых без наушников. Поэтому я прижимаю тыльную сторону ладони ко рту, кусаю ее и прыгаю вверх-вниз как можно тише, пока внутри меня взрывается эйфория.

Я чувствую себя так, как, наверное, чувствовала себя доктор Кюри, когда ей наконец-то разрешили поступить в Парижский университет в конце 1891 года: как будто мир (желательно нерадиоактивных) научных открытий наконец-то находится на расстоянии вытянутой руки. Это, безусловно, самый знаменательный день в моей жизни, и он дает начало феноменальным праздничным выходным. Основные моменты таковы:

• Я рассказываю новость трем моим любимым коллегам, и мы идем в наш обычный бар, выпиваем несколько порций лимонного коктейля и по очереди делаем уморительные пародии на тот случай, когда Тревор, наш уродливый босс средних лет, попросил нас не влюбляться в него. (Академические мужчины склонны питать множество заблуждений — за исключением Пьера Кюри, конечно).

• Я меняю цвет волос с розового на фиолетовый. (Мне приходится делать это дома, потому что младшие академики не могут позволить себе салоны; мой душ в итоге выглядит как смесь аппарата по производству сахарной ваты и бойни единорогов, но после случая с енотом — о котором, поверьте мне, вам лучше не знать — я все равно не собиралась возвращать свой залог).

• Я веду себя в Victoria's Secret (прим.: Victoria’s Secret (с англ. — «Секрет Виктории», транслит. Викториа’c Сикрет) — одна из наиболее известных в мире компаний по продаже женского нижнего белья, купальников, одежды, косметики, парфюмерии и аксессуаров.) и покупаю комплект красивого зеленого белья, не позволяя себе чувствовать вину за расходы (хотя уже много лет никто не видел меня без одежды, и если я добьюсь своего, никто не увидит еще много-много лет).

• Я загружаю план «от-Дивана-до-Марафона», к которому давно собиралась приступить, и делаю свою первую пробежку. (Потом я хромаю домой, проклиная свою чрезмерную амбициозность, и быстро перехожу на программу «от-Дивана-до-5км». Я не могу поверить, что некоторые люди занимаются спортом каждый день).

• Я пеку угощения для Финнеаса, не менее пожилого кота моего престарелого соседа, который часто приходит в мою квартиру на второй ужин. (В благодарность он разгрызает мою любимую пару кед. Доктор Кюри, в своей бесконечной мудрости, вероятно, была собачницей).

Короче говоря, у меня абсолютный взрыв. Я даже не грущу, когда наступает понедельник. Все по-старому — эксперименты, лабораторные встречи, еда Lean Cuisine (прим.: Марка замороженных первых блюд и обедов, продаваемых в Соединенных Штатах и Канаде компанией Nestlé, а в Австралии — компанией Vesco.) и выпивание магазинной LaCroix (прим.: lacroix напиток что это — ЛаКруа или Ла Круа — американская марка газированной воды, созданная в Ла-Кроссе, штат Висконсин, компанией G.) за рабочим столом во время обработки данных, но с перспективой BLINK даже старое кажется новым и захватывающим.

Скажу честно: я очень волновалась. После того, как четыре заявки на гранты были отклонены менее чем за шесть месяцев, я была уверена, что моя карьера застопорилась — возможно, даже закончилась. Всякий раз, когда Тревор вызывал меня в свой кабинет, у меня учащалось сердцебиение и потели ладони, я была уверена, что он скажет мне, что мой годовой контракт не будет продлен. Последние пару лет после получения докторской степени были не слишком веселыми.

Но с этим покончено. Работа по контракту с NASA — это возможность сделать карьеру. В конце концов, меня выбрали после безжалостного процесса отбора среди таких золотых мальчиков, как Джош Мартин, Хэнк Малик, даже Ян Вандерберг, этот ужасный парень, который разглагольствует о моих исследованиях, как об олимпийском виде спорта. У меня были неудачи, их было много, но после почти двух десятилетий одержимости мозгом я здесь: ведущий нейробиолог BLINK. Я буду разрабатывать механизмы для астронавтов, механизмы, которые они будут использовать в космосе. Так я вырвусь из цепких, сексистских лап Тревора. Так я получу долгосрочный контракт и собственную лабораторию с собственным направлением исследований. Это поворотный момент в моей профессиональной жизни, которая, по правде говоря, является единственным видом жизни, о котором я забочусь.

В течение нескольких дней я в экстазе. Я в восторге. Я в эйфории.

Затем, в понедельник, в 16:33, на мою электронную почту приходит сообщение из NASA. Я читаю имя человека, который будет руководить BLINK вместе со мной, и внезапно я перестаю быть кем-то из этих людей.

— Ты помнишь Леви Уорда?

— Brennt da etwas-uh? (прим.: с немецкого — «Что-то горит?») — По телефону голос Марейке густой и сонный, приглушенный плохим приемом и большим расстоянием. — Би? Это ты? Который час?