Любовь на уме (ЛП) - Хейзелвуд Али

Все в комнате поворачиваются к нему, но он не торопится проглотить мой пончик. Я смотрю на его горло, и меня охватывает странная смесь призрачных ощущений. Его бедро протискивается между моими. Я вжата в стену. Лесной запах у основания его…

Подождите. Что?

— Леви Уорд, главный инженер. И… — Он слизывает немного сахара со своей нижней губы. — Империя наносит ответный удар.

Ты что, шутишь? Сначала он украл мой пончик, а теперь мой любимый фильм?

— Кейли Джексон, — подхватывает блондинка. — Я менеджер проекта BLINK и «Легальная блондинка». Она говорит так, будто могла бы быть одной из сестер Эль Вудс, что инстинктивно мне нравится. Но Росио напрягается рядом со мной. Когда я смотрю на нее, ее брови нахмурены.

Странно.

В комнате не менее тридцати человек, и «ледоколы» очень быстро надоедают. Я стараюсь быть внимательной, но Ламар Эванс и Марк Костелло начинают спорить о том, что «Убить Билла: Vol. 2» лучше, чем «Vol. 1», и я чувствую странную колючку в центре лба.

Когда я поворачиваюсь, Леви пристально смотрит на меня, его глаза полны того, что я, кажется, пробуждаю в нем. Я немного обижаюсь из-за пончика, не говоря уже о том, что он до сих пор не ответил на мое письмо, но напоминаю себе о том, что только что сказал Борис: он мой главный сотрудник. Поэтому я веду себя хорошо и дарю ему осторожную, медленно расплывающуюся улыбку, которая, как я надеюсь, выражает сожаление по поводу укола в угловую извилину, и я надеюсь, что мы будем хорошо работать вместе, и «Эй, спасибо, что спас мне жизнь»!

Он разрывает зрительный контакт, не улыбаясь в ответ, и делает глоток своего кофе. Боже, как я его ненавижу…

— Би. — Росио пихает меня локтем. — Теперь твоя очередь.

— О, эм, точно. Извините. Би Кенигсвассер, руководитель отдела неврологии. И… — Я колеблюсь. — Империя наносит ответный удар. — Краем глаза я вижу, как кулак Леви сжимается на столе. Черт. Надо было просто сказать «Аватар».

Как только собрание закончилось, Кейли подошла поговорить с Росио. — Мисс Кортореаль. Могу я называть вас Росио? Мне нужна ваша подпись на этом документе. — Она мило улыбается и протягивает ручку, которую Росио не берет. Вместо этого она замирает и несколько секунд смотрит на Кейли с открытым ртом. Мне приходится ударить ее локтем по ребрам, чтобы она разморозилась. Интересно.

— Ты левша, — говорит Кейли, пока Росио расписывается. — Я тоже. Левши — сила, верно?

Росио не поднимает глаз. — Леворукие люди более склонны к мигреням, аллергии, недосыпанию, алкоголизму и в среднем живут на три года меньше, чем правши.

— О. — Глаза Кейли расширились. — Я, эм, не…

Я бы с радостью осталась и стала свидетелем более яркого взаимодействия между девочкой из долины и готом, но Леви выходит из комнаты. Как бы мне ни была противна эта идея, нам нужно будет поговорить в какой-то момент, поэтому я бегу за ним. Когда добегаю до него, я жалко запыхалась. — Леви, подожди!

Возможно, я слишком много читаю в том, как напрягается его позвоночник, но что-то в том, как он останавливается, напоминает мне заключенного, пойманного охранниками всего в шаге от побега из тюрьмы. Он медленно поворачивается, громоздкий, но удивительно изящный, весь в черном и зеленом, со странным, напряженным лицом.

На самом деле, это было нечто, еще в аспирантуре. Что-то, о чем можно спорить в ожидании появления участников и анализов: Действительно ли Леви красив? Или он просто шесть четыре и сложен как Колосс Родосский? Мнений было много. Энни, например, была в лагере «10 из 10, у меня с ним был бы бурный роман». А я говорила ей «Фу, фу, фу», смеялась и называла ее предательницей. Что… да. Оказалось точным, но по совершенно другим причинам.

Оглядываясь назад, я не понимаю, почему меня так шокировал его фан-клуб. Не так уж и необычно, что серьезный, неразговорчивый мужчина, имеющий несколько публикаций в Nature Neuroscience и выглядящий так, будто он может выжимать скамью для жима всей кафедры любой рукой, может считаться привлекательным.

Не то чтобы я когда-либо была такой. Или когда-нибудь буду.

На самом деле, я совершенно не думаю о его бедре, протискивающемся между моих ног.

— Привет. — Я неуверенно улыбаюсь. Он не отвечает, поэтому я продолжаю: — Спасибо за тот день. — По-прежнему никакого ответа. Тогда я продолжаю. — Я, знаешь ли… стояла перед тележкой не для того, чтобы посрать и похихикать. — Мне нужно перестать крутить кольцо моей бабушки. — Там была кошка, так что…

— Кошка?

— Да. Котенок. В основном белый, с оранжевыми и черными пятнами на ушах. У нее был самый милый маленький… — Я замечаю его скептический взгляд. — На самом деле. Там была кошка.

— Внутри здания?

— Да. — Я хмурюсь. — Она прыгнула на тележку. Заставила коробки упасть.

Он кивает, явно неубежденный. Фантастика — теперь он думает, что я выдумала кошку.

Подождите. Я выдумала кошку? У меня галлюцинации? Я…

— Могу я чем-нибудь помочь?

— О. — Я почесала затылок. — Нет. Я просто хотела сказать тебе, как я рада снова сотрудничать. — Он не сразу отвечает, и мне приходит в голову ужасная мысль: Он не помнит меня. И понятия не имеет, кто я такая. — Мы работали в одной лаборатории в Питте. Я была первокурсницей, когда ты выпустился. Мы недолго пересекались, но…

Его челюсть напрягается, но тут же расслабляется. — Я помню, — говорит он.

— О, хорошо. — Это облегчение. Если бы мой заклятый враг забыл обо мне, это было бы немного унизительно. — Я думала, что ты не помнишь, так что…

— У меня есть функционирующий гиппокамп. — Он отводит взгляд и добавляет, немного ворчливо: — Я думал, ты будешь в Вандербильте. Со Шрайбером.

Я удивлена, что он об этом знает. Когда я планировала пойти работать в лабораторию Шрайбера, лучшего из лучших в своей области, Леви уже давно переехал из Питта. Конечно, это спорный вопрос, потому что после всех событий двухлетней давности мне пришлось искать другую работу. Но я не люблю вспоминать о том времени. Поэтому я говорю: — Нет, — сохраняя нейтральный тон, чтобы не показать гиене свое горло. — Я в NIH. Под началом Тревора Слейта. Но он тоже замечательный. — Он действительно не такой. И не только потому, что ему нравится напоминать мне, что у женщин мозг меньше, чем у мужчин.

— Как Тим?

А вот это уже подлый вопрос. Я точно знаю, что Тим и Леви постоянно сотрудничают. Они даже вместе выступали на главной конференции в нашей области в прошлом году, что означает, что Леви знает, что мы с Тимом отменили нашу свадьбу. Кроме того, он должен быть в курсе того, что Тим сделал со мной. По той простой причине, что все знают, что Тим сделал со мной. Товарищи по лаборатории, преподаватели, уборщики, женщина, которая обслуживала бутербродный стол в кафетерии Питта — все они знали. Задолго до меня.

Я заставляю себя улыбнуться. — Хорошо. С ним все в порядке. — Я сомневаюсь, что это ложь. Такие люди, как Тим, всегда приземляются на ноги, в конце концов. В отличие от таких, как я, которые падают на свои метафорические задницы, ломают хвостовые кости и годами оплачивают медицинские счета. — Эй, то, что я сказала раньше, про угловую извилину… Я не хотела быть грубой. Я не подумала.

— Все в порядке.

— Надеюсь, ты не сердишься. Я не хотела перегнуть палку.

— Я не сержусь.

Я пристально смотрю ему в лицо. Он не выглядит злым. Но, с другой стороны, он также не кажется не злым. Он просто похож на прежнего Леви: спокойный, напряженный, неразборчивый, совсем не любящий меня.

— Хорошо. Отлично. — Мой взгляд падает на его большой бицепс, а затем на кулак. Он снова сжимает его. Видимо, доктор Уорд все еще недолюбливает меня. Неважно. Это его проблема. Может, у меня плохая аура. Неважно — я здесь, чтобы выполнить работу, и я ее выполню. Я расправляю плечи. — Гай провел для меня экскурсию. Я заметила, что ничего из нашего оборудования еще не привезли. Каково время прибытия?

Его губы сжаты вместе. — Мы работаем над этим. Я буду держать тебя в курсе.