Русский сценарий для Голливуда. Библиотека приключений. Том 1 - Александр Кваченюк-Борецкий

Русский сценарий для Голливуда

Библиотека приключений. Том 1

Александр Эдуардович Кваченюк-Борецкий

© Александр Эдуардович Кваченюк-Борецкий, 2016

ISBN 978-5-4474-9106-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

От автора

«Роман 21 века»

Если деньги – это свобода, отчеканенная в металле, то, сколько же их надо заработать, чтобы людям, пришедшим в этот мир, вернуть то, что им даровано богом?..

Настоящая свобода скрыта от наших глаз и недоступна нашему пониманию…

Каждый человек мыслит по-своему. И именно этим он отличается от другого. И чем резко индивидуальней его позиция в отношении чего бы то ни было, тем этот человек интересней для окружающих. Так же и – в творчестве. Конечно же, свое особенное видение мира делает произведение автора неповторимым и оригинальным лишь в том случае, если в его основу положено безусловное литературное мастерство. Ведь любое субъективное начало без художественной правды – это кривое зеркало, которому в мастерской художника не должно быть места..

Голливуд или как его еще называют «Фабрика грез» уже давно стал именем нарицательным для всех людей на земле, поскольку каждый из нас мечтает о лучшей доле и, не находя ее в реальной жизни, обращает свои жадные взоры на экран.

«Всякая материя – разумна!» – утверждает один из героев романа. Но ведь и душа – материальна. Материя ее тонка и, обретя себя в этом мире, она жива тем, что питается из источника под названием искусство.

Роман, в лучших своих проявлениях, всегда был и остается отражением человеческой души. Хранителем чаяний и помыслов многих людей. Их другом и советчиком. Единомышленником. На худой конец, способом скрасить досуг.

В конце второго тысячелетия виртуалии заняли главенствующее положение в сознании людей. После индустрии всевозможных развлечений художественная книга оказалась далеко не на первом месте. Это был закономерный процесс. Темп жизни вырос настолько, что для чтения не осталось достаточно времени и сил. В век, когда все делимое и неделимое было приведено к общему знаменателю – денежному эквиваленту, духовность отступила перед материальной выгодой на второй план. Прогрессивные новшества заполонили мировой рынок. Вещизм приобрел такой размах, что захлестнул падкое до него общество с головой.

Став неотъемлемой составной частью книжного бизнеса, романистика отчасти перестала быть парусом и якорем корабля под названием «Человечество». Сделавшись более угодной читателю и даже, слегка заискивая перед ним, книга стала честно отрабатывать потраченные на нее деньги. Соблюдение данного условия является решающим для ее издания. Это вполне в духе капитализма. Благодаря этому на книжных полках читатель находит все больше произведений, подписанных новыми авторскими именами. Безусловно, что в себестоимость книги входят интеллектуальные затраты автора на ее написание. Тем не менее, они значительно уступают, по своему номиналу, стоимости бумаги, типографской краски и всему производственному процессу. Это говорит о том, что труд писателя в основном чужд корысти. И какими бы жесткими не были условия книжного рынка, настоящая книга еще не раз подарит читателю немало счастливых минут общения с подлинным искусством.

Глава первая

1

Николай Юрский вышел на крыльцо сруба. Было часов шесть утра. Птицы горланили, как дурные, и эхо их голосов разносилось по тайге, растворяясь в первых, чуть теплых, майских лучах. Сливаясь с потоком света и весеннего ветерка, убегало за кроны деревьев. Сползая по стволам, обрушивалось на землю. Просачивалось сквозь пока негустой травяной покров, чтобы коснуться ее слуха и всюду донести позывные новой старой жизни. И, будто приглушенное пенье доселе неизвестной птицы где-то неподалеку от человеческого жилья бурлила река.

Продираясь сквозь заросли кустарника: терновника и можжевельника, шиповника и барбариса, мелькая между стволами величавых кедров, Юрский спустился в неглубокий овражек. Вскоре он держал в руках лоток из тонкой листовой стали. Здесь, в верховье, речка походила на большой клокочущий ручей. В мелких заводях в прозрачной воде плескались язь и голавль, пескарь и вьюн. Юрский погружал лоток в воду, потом вынимал его и круговыми движениями смывал кусочки породы и песок. Ощупывал руками каждый камушек и песчинку. Убедившись в непригодности, вываливал все это на берег, слегка стукнув перевернутым кверху дном лотком о ближайший от него камень.

Прошло около часа или двух, пока, тайгу не пронзил крик, от которого под стайкой дроздов качнулись ветви, а белка юркнула в дупло кедра. Золотой камень едва умещался на ладони Юрского.

– Граммов на триста потянет! – сказал он вслух, разговаривая то ли сам с собой, то ли с многочисленными обитателями тайги, не пристально, но исподволь следившими за чужаком.

– На сегодня хватит!

Юрский определил лоток на прежнее место в полной уверенности, что там его никто не найдет, и поспешил в некогда сторожку лесника, а теперь всеми заброшенный и сильно прохудившийся сруб, чтобы немного передохнуть. Слегка перекусив, отправиться в путь.

Николай жил в тайге уже месяц. Каждое утро с восходом солнца принимался за поиски драгоценного металла. Золотая лихорадка не давала ему покоя ни днем, ни ночью. Он спал и видел, будто на заре вначале возникала островерхая золотая вершина, похожая на загривок орла с острым клювом. Затем и вся ослепительная гора, словно гигантская птица со сложенными крыльями, появлялась на горизонте. Она расправляла крылья, готовая навсегда пропасть в небесной синеве.

Только не улетай, только…

Сидя на кровати, вместо мягкой пуховой перины перестеленной досками, покрытыми какой-то ветошью, Юрский тер глаза: то ли это ему пригрезилось, то ли и впрямь вместо солнца на востоке золотилась гора…

Вот и в этот раз Николай поднялся спозаранку. Глотнув из фляжки воды, вышел из сторожки. Но вместо того, чтобы, как всегда, отправиться к реке, с охотничьим ружьем за плечом он поспешил в совершенно другую сторону… От поселения лесорубов его отделяло два десятка верст. Затем примерно еще столько же ему предстояло пройти до ближайшей железнодорожной станции.

2

В институте в эту пору было особенно суетно. Студенты готовились к сессии. Юрский, прочтя лекцию, находился в аудитории один. По крайней мере, так ему казалось. Очень жаркий июнь заставил настежь распахнуть окна. При закрытых дверях умолкли гулкие коридоры. Со двора доносились щебетанье скворцов и шелест листвы. Юрский устало потянулся. Учебные пособия и студенческие конспекты, в беспорядке заваливали стол. Оторвав от них взгляд, в самом последнем верхнем ряду класса, обустроенного по типу амфитеатра, Николай неожиданно увидел за партой студентку. Он удивленно вскинул брови.

– Тесен мир!

С улыбкой глядя на него, и не в силах сдержаться, она весело рассмеялась. …Ну и дела! Девчонка чем-то напомнила ему теплую морскую волну, которая, с тихим шуршанием вползая на берег, пыталась лизнуть стопы разомлевшего на солнце пляжника и настойчиво приглашала его войти в воду. Роскошные шелковистые волосы обнимали хрупкие плечи, одетые в разнотравье из ситца с неглубоким вырезом вокруг шеи. Едва видимая жилка неровно пульсировала на ней и словно откровенно рассказывала о желаниях сердца. Губы девушки, точно нечаянное облачко на заре, обещали бесконечную череду ясных летних дней. В горделивой посадке головы, в манере поведения, сдержанной и грациозной, было что-то изящное и пленительное. В ее карих зрачках, насквозь прозрачных, почти бездонных, светились ум и лукавство. Они смотрели так, что нельзя было отвести от них взгляд. Словно говорили о том, о чем молчали уста. Мол, вот она – я, вся перед вами. Ну, так попробуйте же, возьмите меня! Это – так легко и просто. Стоит только захотеть, и я – ваша! Но, протянув руки навстречу чудесной иллюзии, сравнимой с плавным кружением падающего снега, и, ощутив его легкое прикосновение кожей, вы вскоре и сами безмерно удивились бы собственной наивности. Превратившись в теплый пар, хитросплетения небесного промысла навсегда исчезли бы из поля вашего зрения.

Все это Николай без труда прочел на лице восхитительной кокетки и искренне посочувствовал тем неосторожным глупцам, кто, однажды попавшись в искусно расставленный капкан, превращались из ловчих в дичь. Он был не из их числа. Прекрасный пол, как ни странно для молодого мужчины, казалось, мало интересовал его. Скорее наоборот. Высокий и статный, спортивного телосложения, он сам был и тайным, и явным предметом обожания для многих девушек и молоденьких женщин. Вероятно, оттого, что ему не стоило большого труда обольстить любую из них, Николай не особенно ценил баб. Все его отношения с ними сводились к одному и тому же конечному результату. И он, которому ничто человеческое не было чуждо, охотно выполнял свое мужское назначение, предписанное матерью-природой. Когда кто-нибудь из его друзей или знакомых произносил слово «любовь», лицо его становилось непроницаемым, и только по легкой морщинке на лбу угадывалось недоумение. Юрский, как и многие его сверстники, не однажды увлекался какой-нибудь очередной симпатичной особой, и даже на короткое время испытывал состояние влюбленности, которое очень скоро проходило, не оставляя в его душе никакого следа. Но страсть к любимой! Этого на своем коротком веку он пока что не испытал.