KapitalistЪ (СИ) - Стацевич Алексей

KapitalistЪ

Глава 1

7 сентября 2007 года, пятница, New York University, Нью-Йорк, США.

— Таким образом, — раздавался с трибуны уверенный голос приглашенного российского экономиста, доктора экономических наук, профессора Ивана Андреевича Крюкова, и его английский звучал почти безупречно, — в момент, когда жесткая денежно-кредитная политика ФРС в виде высокой ключевой ставки и, главное, «ястребиным» сигналом с нами надолго, инвестирование в трежерис — десятилетние казначейские облигации — остается как минимум неактуальным. Надеюсь, мне не стоит более подробно объяснять, почему?

Аудитория первокурсников, больше напоминающая стаю сусликов с пустыми, непонимающими глазами, отозвалась на вопрос смущенным молчанием.

— Стоит, — пришел на помощь студентам мистер Смит, университетский преподаватель основ экономики, который скромно сидел на стуле возле двери аудитории.

— Хорошо, — согласился Крюков, взглянул на наручные часы, пробормотал на русском: — Если, конечно, успею… — и продолжил лекцию: — Как правило, ситуация высоких ставок, ситуация, в которой мы сейчас находимся, влечет за собой или уже повлекла разгон инфляции, с которой высокая ставка, собственно, и обязана бороться. Надеюсь, это всем понятно?

Сосредоточенное сопение стало ему ответом.

— Поскольку инвесторы начинают требовать от трежерис более высокую премию за риск, то их котировки, разумеется, начинают снижаться. Что, с одной стороны, увеличивает как купонную доходность облигаций, так и доходность к погашению для — подчеркну — новых инвесторов. То есть для тех покупателей, которые в момент повышения ключевой ставки не находились в «бумагах», а лишь планировали их приобрести. С другой же стороны, инвесторы, которые в период низкой ключевой ставки засели в облигациях с фиксированным купоном, при ее повышении вынуждены… что должны сделать?

Сопение стало еще более сосредоточенным. Профессор мог поклясться, что он буквально видел, как, скрипя шестеренками, заржавелые от смартфонов извилины студентов безуспешно пытаются прийти в движение.

— Правильно, — продолжил Иван Андреевич, словно кто-то из аудитории дал верный ответ, — такие инвесторы будут вынуждены либо продолжать держать трежерис, купонные выплаты по которым, вероятно, уступят официальной инфляции, и ждать нескорого погашения по номиналу, либо… — Он хотел было вновь задать вопрос «что?», но лишь мысленно махнул рукой: бесполезно. — Либо они будут вынуждены скинуть, то есть продать бумаги по текущей цене — значительно ниже той, по которой покупали. Зачем, спросите вы?

Однако никто не спросил.

— Например, затем, чтобы быстрее «отбить» получившийся минус, вложив освободившиеся средства в надежные корпоративные облигации с более высокой доходностью, будь-то это текущая купонная доходность или же доходность к погашению. Поэтому, леди и джентльмены, повторюсь: инвестирование в десятилетние казначейские облигации остается как минимум неактуальным. Да, ставка уже высока, но при этом имеется неоспоримый «ястребиный» сигнал на дальнейшее повышение. Возможно, через несколько заседаний ФРС нынешняя высокая ставка будет казаться низкой, что и приводит нас к тому, что я говорил чуть раньше и…

Договорить Ивану Андреевичу не дал звонок. Аудитория сусликов зашуршала, засуетилась, засобиралась «поскорее вырваться на волю, где не надо забивать голову всякими теориями и умными словами», как заметил какой-то конопатый оболтус с последнего ряда.

— На этом лекция окончена. Если у кого-то возникли вопросы, то прошу подойти к моему рабочему месту для дальнейшей беседы, — прежде чем сойти с трибуны, сказал Крюков и неспешно переместился за свой стол, который стоял чуть в стороне, в углу.

Но дискутировать с «седым бородатым русским профессором в чудных очках» никто не пожелал — под его осуждающий, но понимающий взгляд аудитория быстро опустела.

— И вот эти суслики — будущее великой страны? — пробормотал тот себе под нос. — Мне уже страшно…

— Прекрасная лекция, Эван! — материализовался рядом с Крюковым улыбающийся голливудской улыбкой мистер Смит. — Впрочем, как и всегда! Пусть вы и объясняли базовые вещи, но… как это по-русски… не зная броду, не лезь купаться? Верно я говорю, Эван?

Иван Андреевич, давно привыкший к подобному произношению своего имени (Шон, Джон, Айвен — все туда же!), собрал со стола не пригодившиеся записи лекции, аккуратно засунул их в потертый кожаный портфель и, решив проигнорировать последний вопрос, буркнул:

— Лекция как лекция.

Под «улыбающийся» взгляд американца Крюков направился к выходу из аудитории.

— Вы слышали свежую шутку про российские облигации, Эван? — спустя мгновение догнал его сначала окрик мистера Смита, а затем и сам быстроногий Смит.

Иван Андреевич равнодушно пожал плечами:

— Напомните.

— После двадцати лет брака моя жена стала как русская облигация федерального займа с полугодовым купоном, — начал Смит и ехидно замолчал, старательно заглядывая в глаза собеседника и предвкушая мощный финал шутки.

— Знаете, почему? — продолжил за него Иван Андреевич и сам же быстро ответил: — Потому что тоже «отдает долг» раз в шесть месяцев.

Брови Смита взметнулись под своды Белого Дома:

— Как вы узнали, Эван? Я ведь придумал эту шутку только что, во время вашей лекции!

— Просто догадался. Поверьте, это было несложно.

Смит обиженно умолк, но через три-четыре шага «оттаял»:

— Вы останетесь на обед, Эван?

— Обед? — заинтересовался профессор. — Он праздничный? В мою честь?

— Нет, просто обед.

— Тогда не останусь — дела.

Смит резко остановился.

— Понимаю, мистер Крюков. Дела. До свидания.

Последнее обращение из уст американца резануло ухо. Иван Андреевич обернулся:

— До встречи. — И, предвкушая сегодняшний вечер, направился прочь.

В начале недели Иван Андреевич отметил свое шестидесятилетие. Ну как — «отметил». Весь праздник он провел в поездке по маршруту: арендованный дом в пригороде Монтаны, такси, аэропорт Бозман Йеллоустон, самолет, аэропорт Ньюарк Либерти, такси, безымянная гостиница в пригороде Нью-Йорка. Поэтому в свой День рождения, под вечер, лежа на засаленном гостиничном диване, когда к отваливающимся ногам прибавилось повышенное давление и, на его фоне, головные боли, Иван Андреевич торжественно решил: «Отпраздную! Обязательно отпраздную! Шестьдесят лет раз в жизни бывает! Не сегодня, так в пятницу, по окончанию лекций!»

Выйдя из университета, Крюков дошел до ближайшего пешеходного перехода и, пока на светофоре горел красный человечек, с решимостью, достойной лучших отцов нации, достал из кармана мобильный телефон и набрал в поиске «Рестораны, Нью-Йорк». Подумав, добавил — «недорого». По запросу вылез немалый список, и профессор углубился в его изучение…

Если бы Иван Андреевич не был столь сильно занят мыслями, в какой именно харчевне набить сегодня брюхо, то наверняка обратил бы внимание на несущийся по дороге черный минивэн с тонированными стеклами и отсутствующими номерами.

Проскрежетав тормозами, распугав стаю голубей и мамаш с колясками, машина замерла прямо на проезжей части, аккурат в метре от Крюкова. Дверь салона бесшумно открылась, и из минивэна, словно черти из пресловутой табакерки, повыскакивали крепкие бритоголовые молодчики в количестве трех рыл. Один из них, самый крепкий и самый бритоголовый, отработанным прямым справа ловко отправил Ивана Андреевича «видеть сны», а его подельники, подхватив даже не успевшее рухнуть на асфальт бездыханное тело профессора, мигом затащили того в машину, которая тут же, с визгом, сорвалась с места.

Спустя пять секунд о произошедших на светофоре событиях не напоминало ровным счетом ничего, лишь отлетевший в сторону телефон Крюкова разбитым экраном жалобно смотрел на чистое нью-йоркское небо.