Любить и мечтать - Вера Кузьминична Васильева

сыграть Арину Родионовну с ним… И со Светочкой моей они лучшие друзья, я так люблю смотреть, сидя на качелях, как они носятся на даче по саду, и все им интересно, но мамы их все время пристраивают к какому-нибудь делу (вообще Даша у меня за строгое воспитание — я б так не смогла!), и они нехотя, но покорно идут то яблоки собирать, то цветы поливать, а из дома пахнет пирогами или вареньем… Я очень люблю Дашенькину дачу, старый, но современный дом, в котором чувствуется связь поколений, история семьи, я часто сижу с книжкой или журналом в руках на удобных дачных качелях и просто любуюсь всем вокруг: детишками, деревьями, цветами, закатом, мне спокойно, у меня есть семья, которая не оставит меня до самой смерти…

Вот так — особенно последние годы — сидя в красивом саду, окруженная вниманием и любовью, я часто с нежностью и грустью вспоминаю Володю, как он хотел, чтобы у нас была такая дача: мы купили домик в районе Зеленограда, но поднять его и сад оказалось нам не по силам, что мы быстро поняли и с радостью избавились от этой покупки. Вспоминаю, как он радовался появлению Светочки, он вообще, как ни странно, очень любил детей, особенно, конечно, хорошеньких. Однажды он с улыбкой мне рассказывал, что в юности часто гулял около родильного отделения, чтобы спасти какую-нибудь брошенную красавицу с новорожденным. С необычайным щемящим чувством думаю я, с каким наслаждением он сейчас сидел бы со мной рядом и восторгался всем вокруг. У него вообще всегда все было или «грандиозно!» или «ужасно!», он не признавал ничего среднего или не хотел признавать. Я никогда об этом не говорила, но я уверена, что наши ушедшие близкие нам помогают, особенно если считают, что мы поступаем правильно. Так мне, например, кажется, что именно Володя сначала «наколдовал», а потом и помог мне сыграть «Пиковую даму». А сейчас я по-прежнему иногда разговариваю с ним и знаю: он за меня спокоен.

Вообще я часто думаю о том, как много хороших людей окружало меня в жизни. Когда мы репетировали «Реквием по Радамесу», к нам в театр пришла Елена Образцова. Каждое ее появление сопровождалось стайкой чудесных поклонниц, готовых в любую минуту даже не помочь, а угадать любое желание Елены Васильевны. Из них всегда выделялась одна, самая скромная и тихая, Светлана. Когда Леночки не стало, Света поначалу нашла утешение в помощи мне, приходила на спектакли, собирала фото и материалы обо мне из интернета, а потом, подружившись с Дашей, стала близким нам человеком. Сопровождала нас на спектакли, а спектакль «Вера» вообще рождался на ее глазах и с ее участием — она помогала подбирать фото, видео, даже музыку, и иногда у нее это получалось лучше, чем у нас с режиссером. После карантина Света часто бывает у нас дома. У Даши очень важная и ответственная работа, и иногда ей приходится на пару дней уезжать в другие города и страны, в такие дни со мной остается Света, и я вижу и чувствую от нее только тепло и бережную заботу, и от всей души ей благодарна.

Прощание с братом

Совсем недавно не стало моего брата Васеньки, немного не дожил он до восьмидесяти… Неожиданно у него случился повторный инсульт. Последние годы все было хорошо, мы часто виделись, он снова читал мне свои стихи, встречался со своей бывшей коллегой Милочкой, я с радостью принимала их у нас дома, мне было спокойно, что брат не один. Однажды меня насторожило в нашем телефонном разговоре, что он не смог по моей просьбе кое-что записать, оказывается, это было предвестником беды — на следующий день он уже не ответил на звонок, а вечером выяснилось, что снова инсульт… Милочка приходила к нему в больницу, как на работу, сама уже не молодая и не пышущая здоровьем, тяжело поднимающаяся по ступенькам. Иногда мы приходили вместе. Так и увидела я брата последний раз — он виновато и растерянно смотрел на меня, изредка повторяя: «Все ничего, Верушечка, все ничего»… На отпевании произошло странное — вдруг неожиданно холодным январским ветром распахнуло дверь храма и появился чужой, прилично одетый, но отрешенного вида человек, он буквально ворвался в процесс, прошел мимо нас и растворился… и я подумала, что вот так мятущаяся натура моего красивого, сильного, веселого Васеньки с нами простилась навсегда. А летом мы захоронили урну с его прахом на Даниловском кладбище, где давно нашли свой покой и наши родители, и средняя сестра Антонина. Мы с Дашей, а теперь уже и со Светочкой, приходим к нашему скромному семейному захоронению дважды в год, последнее время мне все тяжелее долго ходить, я опираюсь на взрослую, а с другой стороны у меня в руке маленькая ручка моей внучки, и я каждый раз думаю о том, как важно с детства правильно воспитывать, в том числе, в уважении к могилам, к памяти. В нашей семье такого не было. Я смотрю, как мои девочки быстро и легко наводят чистоту и порядок в нашей оградке, появляются цветы, блестит отмытый памятник, у меня на душе светло и спокойно, что мои родные не забыты и, думаю, не будут забыты и когда меня не станет.

Помощь врачей

Конечно, хочется рассказать о тех людях, которые — кто давно, а кто последние годы — помогают мне в моем очень серьезном возрасте жить достаточно хорошо, не всегда вспоминая, что мне почти век… Это мои замечательные врачи, без которых мне было бы гораздо труднее ходить, слышать, дышать…

Почти до 90 я не ощущала свой возраст больше, чем на 75, я еще с легкостью ходила, могла много гулять, сидеть, не опираясь на спинку стула, для меня не составляли труда лестницы. И вдруг после 90 все как-то вмиг изменилось: заболела нога в коленке, да так, что это было не только больно, но видно, а для нашей профессии второе гораздо важнее. Мы с Дашей много ходили по разным врачам, делали какие-то компрессы, чем-то мазали, но ничего по сути не помогало. И наконец по протекции мы попали в ЦИТО к Анатолию Корнеевичу Орлецкому, который сразу понял, в чем проблема, и вот уже несколько лет мне регулярно он делает уколы в колено, которые укрепляют меня настолько, что несколько месяцев после я могу ходить, вообще не вспоминая, какая нога у меня не совсем здорова. Анатолий Корнеевич довольно суров и крайне серьезен, я его