Пламя Яхве. Сексуальность в Библии - Ричард Дэвидсон

Возможно, в древнееврейское общество (особенно во дворцы) проникла такая ближневосточная практика, как кастрация. Еврейское слово sārîs – заимствование из аккадского языка и в допленные времена обозначало чиновника при дворе, совсем не обязательно кастрированного.[1744] Однако в период плена и после плена так стали называть евнухов, поставленных на службу при царе и/или на охрану гарема.[1745] Как мы уже отметили в главе 7, Пятикнижие запрещает кастрацию [Лев 21:20; Втор 23:2 (СП 23:1)]. Поэтому понятие sārîs, возможно, относится большей частью (хотя и не исключительно) к чужеземцам (ассирийцам, вавилонянам, персам) или иудеям, кастрированным в плену.[1746] Царские дворы новоассирийской, нововавилонской и персидской империй часто использовали евнухов в качестве надзирателей гарема. В рассказе о периоде объединенной монархии Библия упоминает о евнухах только в связи с правлением Ахава: у царицы Иезавели были евнухи (sārîsîm), которые впоследствии выбросили ее из окна царского дворца (4 Цар 9:32–33). Использование кастратов подчеркивает вопиющее пренебрежение Иезавели к закону Яхве. Возможно, данный обычай сохранился и при последующих израильских и иудейских царях, которые «делали зло в очах ГОСПОДА».[1747] Как мы подчеркнули в главе 7, Бог обещает евнуху, который ощущает себя «сухим деревом», что он будет особенно почтен в доме Божьем: «…тем дам Я в доме Моем и в стенах Моих место и имя лучшее, нежели сыновьям и дочерям; дам им вечное имя, которое не истребится» (Ис 56:3–5).

В израильское общество попал и такой ближневосточный способ контроля за рождаемостью, как отказ от новорожденных девочек, которых попросту оставляли умирать. Судя по всему, практика отказа от детей была распространена в древней Месопотамии в течение всего периода библейской истории. Меир Малул показывает, что детей выбрасывали на улицу, оставляли в лесу и в горах, бросали в реки и колодцы, болота и даже лужи.[1748] Как правило, поступали так сразу после рождения ребенка, когда ребенок был еще в кровях.[1749] По-видимому, именно на данный обычай намекает Иез 16:4–5, где Яхве рассказывает «дщери Иерусалима», как нашел ее: «…ты выброшена была на поле, по презрению к жизни твоей, в день рождения твоего. И проходил Я мимо тебя, и увидел тебя, брошенную на попрание в кровях твоих, и сказал тебе: “Живи!” Да, Я сказал тебе в кровях твоих: “Живи!”» Из обращения Бога с выброшенным младенцем, видно, насколько мерзок Ему этот обычай: Всевышний хочет жизни, а не смерти всем детям, даже выброшенным.

Не менее богомерзки детские жертвоприношения. Что касается Ближнего Востока – где время от времени людей в жертву приносили, особенно в более древний период, – во втором тысячелетии до н. э. детские жертвоприношения практиковались преимущественно в Ханаане.[1750] Судя по всему, такое случалось в условиях национальной опасности, в частности при осаде ханаанейских городов. Самые же жуткие обычаи подобного рода связаны с ханаанейским культом Молоха.[1751] Библия неоднократно обличает их.[1752] Детей приносили в жертву и в североафриканском городе Карфаген (около 750–146 годов до н. э.), как явствует из раскопок гигантского кладбища с останками жертв. Это место называлось «Тофет», как и в Иерусалиме (4 Цар 23:10; Иер 7:31–32; 19:6, 11–14). Хотя контроль популяции не был основной функцией детских жертвоприношений в Палестине и раннем Карфагене, создается впечатление, что к IV–III векам до н. э. так стали поступать уже в целях контроля за рождаемостью.[1753] Как мы увидим, основной вызов израильтянам в Ханаане состоял именно в этих жертвоприношениях, а не в абортах.

Существуют ближневосточные свидетельства о практике абортов. Судя по клинописным текстам[1754] и египетским источникам,[1755] для прерывания беременности употребляли определенные зелья. Не исключено также, с учетом достаточно высокого уровня хирургии, что бытовали и хирургические методы (хотя известные нам древние ближневосточные тексты о них не упоминают).

Впрочем, похоже, что в разные времена на аборты смотрели по-разному. В этом смысле особенно показательны месопотамские законы о выкидышах. Как мы увидим, ранние кодексы (шумерское право и кодекс Хаммурапи) не считали плод личностью, а потому не возбраняли аборты. Ко времени среднеассирийских законов (считается, что они отражают ассирийские воззрения XV века до н. э. и введены примерно в 1400–1200 годах до н. э.) ситуация изменилась: плод уже считали личностью, а потому аборты были объявлены вне закона.

Из всех древних ближневосточных законодательств только среднеассирийские законы (около 1400 года до н. э.) касаются вопроса об абортах. § 53 напрямую запрещает аборты, причем наказание весьма сурово: виновную женщину сажали на кол и не хоронили; если же она умерла при попытке сделать аборт, все равно ее тело сажали на кол и не предавали погребению.[1756] Тяжким же считали ассирийцы данное преступление! «Жестокость наказания (посажение на кол) и отказ в погребении не оставляют сомнений, что речь идет о великом злодействе и даже святотатстве». Г.Р.Драйвер и Майлз делают вывод, что в ассирийском праве посажение на кол «назначалось за худшее, что может сделать мать, – убить дитя в своей утробе». Закон не объясняет причин, но, с точки зрения Г. Р. Драйвера и Майлза, «как и в случае с самоубийством, своим нечестием женщина пролила священную кровь семьи и тем самым навлекла гнев небес не только на себя, но и на все сообщество».[1757]

Судя по всему, в Ханаане аборты не были регулярной практикой. Быть может, именно поэтому библейские заповеди и повествования о них не упоминают. Сколь существенно это молчание с учетом решительного «нет» абортам в среднеассирийском праве конца второго тысячелетия до н. э.? Библейские собрания законов, подобно их аналогам в других странах древнего Ближнего Востока, не ставили своей задачей охватить все стороны жизни.[1758] Дэвид Инстон-Бруэр объясняет: «Из знакомства Пятикнижия с ближневосточными законодательствами можно предположить, что Ветхий Завет хранит молчание там, где согласен с господствующими обычаями».[1759] Эндрю Хилл применяет этот принцип к абортам и отмечает, что молчание – вовсе не знак согласия: «Скорее всего, евреи исходили из того, что в их среде запреты на аборты – норма, тем паче, что в древности аборты вообще делались крайне редко. Евреи не видели необходимости осуждать действия, преступность которых самоочевидна».[1760] Мередит Клайн приходит к сходному выводу: «Задумать аборт было для израильтянки настолько немыслимо, что законодательство даже не сочло нужным упомянуть аборты».[1761]

Древний ближневосточный контекст. Как мы уже сказали, шумерские законы и кодекс Хаммурапи, касаясь темы выкидышей, не придавали плоду в утробе юридический статус личности: отсюда и наказание – штраф, без всякого lex talionis. Согласно законам Липит-Иштара (около 1934–1924 годов до н. э.), тридцать сиклей серебра должен был уплатить человек, ударивший чью-либо дочь, если это привело к выкидышу (§d);[1762] и пять сиклей платил тот, кто ударил чужую беременную рабыню, если это привело к выкидышу (§f).[1763] Согласно шумерским законам (около 1800 года до н. э.), человек, случайно ударивший женщину, должен был уплатить десять сиклей серебра в случае выкидыша (§ 1);[1764] если же удар, приведший к выкидышу, был намеренным, штраф составлял двадцать сиклей (§ 2).[1765] Кодекс Хаммурапи (около 1760–1750 годов до н. э.) дает сходные правила (но разные для высшего, среднего и низшего класса): если аристократ (awīlu) спровоцировал выкидыш у дочери другого аристократа, он должен был заплатить штраф в десять сиклей серебра (§ 209);[1766] если страдала дочь простолюдина, наказание составляло пять сиклей (§ 211);[1767] если страдала рабыня, наказание составляло два сикля (§ 213).[1768] И наконец, хеттские законы (около 1650–1500 годов до н. э.) определяют штраф в десять сиклей серебра тому, кто спровоцирует выкидыш у свободной женщины на десятом месяце беременности, и пять сиклей – при выкидыше на пятом месяце беременности (§ 17);[1769] сумма в пять сиклей выплачивалась, если случился выкидыш у рабыни на десятом месяце беременности.[1770]

Итак, древнейшие собрания законов говорят лишь о штрафах. Напротив, среднеассирийские законы (около 1400 года до н. э.) используют принцип lex talionis, предполагая, что нерожденный плод имеет юридический статус личности, человека. Согласно А§ 50, если мужчина ударит женщину и у нее случится выкидыш, с ним нужно поступить соответственно: если у мужа пострадавшей не было сыновей, «за плод ее ударившего должно убить».[1771] В A§ 52 сказано: «Если человек ударил проститутку и причинил ей выкидыш, должно нанести ему удар за удар, и он должен заплатить жизнь». Хотя фраза «заплатить жизнь» может означать «выплату фиксированной суммы, представляющей ценность личности»,[1772] это не меняет вывода: плод считается личностью, и применяется принцип lex talionis.