Поющая кровь - Робин Бейли

— Видишь, что натворила твоя ревность, Самидар? — накинулась Реймут на дочь.

Но именно у Реймут резко перехватило дыхание. Зажав рот рукой, она уставилась перед собой широко раскрытыми глазами.

Стужа сразу же увидела, что так ужаснуло ее мать. Она зажмурила глаза и еще сильнее возненавидела своего сына.

Факел высветил три скелета. Они были заботливо, со всеми ритуальными почестями, возложены на низкие каменные плиты. Два скелета из трех по грудь были укрыты пурпурными покрывалами, и руки у всех сложены, как подобает. Стуже не надо было спрашивать, чтобы понять, чьи останки она видела перед собой.

Но у всех трех скелетов отсутствовали черепа. Золотая корона сброшена на пол. Реймут привалилась к косяку, лицо ее исказилось от гнева.

— Шимиеры, — с горечью промолвила Стужа. — Мой отец, мой брат, мой учитель. Кел пытался использовать их всех, чтобы убить меня. Родных мне людей. — Она подняла с пола корону, не зная, что с ней делать. — Теперь ты видишь, как он безумен?

Реймут взвилась, как от удара. Она выхватила корону своего мужа и набросилась на дочь:

— Безумен, говоришь? Ты причитаешь о шимиерах, о том, что сделал Кел. А чем занимаются родные Кела — ты и этот ублюдок роларофец, который еще смеет называть Кела своим племянником? Ведь вы преследуете его, охотитесь за ним, как будто он пес какой-то!

От ярости Стужу бросило в жар, руки сжались в тугие кулаки.

— Ты не видела сожженные города и горы трупов — это все, что он оставлял после себя, когда искал для тебя Артефакты. Он зарезал собственного отца и убил своего брата!

— В самом деле? — оборвала ее Реймут. Она отвернулась, для того чтобы вложить корону в руки среднего скелета. — В таком случае он весь в мать, разве нет?

Пламя факела ярко вспыхнуло и дико заплясало, когда внезапный ветер налетел ниоткуда и пронесся по гробнице. Стужа вздрогнула, она поняла, откуда взялся этот ветер, и решительно подавила свой гнев. Она подождала, пока не стихнет музыка у нее внутри, и лишь затем решилась снова заговорить:

— Келед-Зарем стал для меня домом, матушка. Там похоронен мой муж, и прах Кириги смешался с его землей. Там живут мои друзья и добрые воспоминания. — Она устремила тяжелый взгляд на стоящую рядом женщину. — Кел похвалялся, что собирается вернуться и захватить Келед-Зарем. Я не позволю ему сделать это.

Реймут тоже сбавила тон:

— А я не позволю тебе причинить ему вред.

— Он мой сын, — холодно сказала Стужа. — Не вмешивайся.

— Он мой внук, — возразила Реймут. — В нем семя нашей семьи, пусть даже оно перешло к нему через такой скудельный сосуд, как ты.

Несколько долгих мгновений раздавалось только потрескивание огня факела. Обе женщины неколебимо смотрели друг на друга. Первой нарушила молчание Стужа:

— Каким образом Три Артефакта сохранят твои жизненные силы?

Реймут ответила сразу же, не раздумывая:

— В новолуние я встану в золотой круг и окунусь в свет от Лампы Нугарила, отраженный от ограненного Глаза Скраал. Все это время Кел будет читать Книгу Шакари, заклинание силы спрятано между написанных слов.

Стужа пошла к двери, затем обернулась к матери.

— Я подожду, пока он закончит обряд, — спокойно произнесла она, — и ты обретешь свою жизнь, к которой так стремишься. Но запомни, Реймут, когда все закончится, я приду за своим сыном и никто не сможет мне помешать, даже все хозяева ада, вместе взятые.

Реймут наклонила голову и недоуменно приподняла бровь:

— Ты что, угрожаешь мне, доченька? Неужели ты хочешь повторить свое постыдное прошлое: сражаться и лишить жизни единственного родного тебе человека?

Стужа была неподвижна.

— Не вставай у меня на пути, Реймут. Иначе ты не будешь настолько уверена, что выиграешь партию у Оркоса.

Она покинула мать и вернулась в зал передней. Еще раз обвела взглядом место, где так часто играла когда-то, которое еще помнит ее детский смех из далекого прошлого. Исполнившись печали, она отворила дверь и вышла.

Терлика нигде не было видно. Ашур ждал у подножия длинной лестницы. Она подошла к нему и стала рассеянно гладить единорога, ища глазами своего друга. Огорченная, она закусила губу, проклиная темноту. Будь оно неладно, говорила же ему ждать поблизости, — ругалась она. Взяв единорога под уздцы, она обошла весь двор, но здесь ее товарищу было спрятаться негде.

Легкая тень двигалась около ворот. Стужа выпустила из рук поводья Ашура. Меч со свистом выскользнул из ножен, и она побежала. У ворот она снова остановилась, вспомнив, как Кел, играя в кошки-мышки, заманил их на кладбище. Она стала прислушиваться к себе в поисках знакомой мелодии, что подсказала бы ей, где ее сын, но не успела сделать это, как тень снова зашевелилась.

Это был Терлик. Роларофец пристально смотрел на нее, стоя на краю леса.

— Кобыла пропала, — сказал он, подойдя к ней. — Я подумал, может, она забрела в лес.

Она с трудом сдержалась, чтобы не отругать его. Конечно, пропавшая лошадь — это неприятность, но когда она велела ему оставаться с Ашуром, у нее были на то веские основания. Рядом с единорогом Терлик был бы в относительной безопасности от Кела или Реймут. И то, что он не принял во внимание хороший совет, ее раздражало. А с другой стороны, с ним ничего не случилось, он цел и невредим. Она медленно и глубоко вздохнула, слушая, как в отдалении бьются морские волны.

— Пойдем, — устало сказала она, когда Ашур подошел к воротам.

— Куда пойдем? — Он повернулся и озабоченно посмотрел в сторону леса. — Не могу найти свою лошадь.

— Ты не найдешь ее в такой мгле, — заверила его Стужа. — Может, она сама объявится утром. А мне нужно поспать, но если эта крепость будет маячить перед глазами — я не усну. Так что пойдем обратно по тропе и отыщем местечко у обрыва.

Они шли пешком в сторону моря. Каждый звук — шорох листьев, хруст сломанной ветки — заставлял ее вздрагивать. Любая тень казалась ей еще одним трупом, явившимся по ее душу, любая ямка — еще одной могилой, готовой поглотить ее. И только когда они вышли на тропу у обрыва, она обнаружила, что все это время сжимала в руке обнаженный меч. Пусть это нелепо, но она решила — ничего страшного, если меч еще немного побудет в руке.

Когда стены отцовской крепости скрылись из виду за высокими деревьями, они остановились. Лес стоял сплошной стеной, и негде было разжечь костер, но Стужа равнодушно отнеслась к этому. Она воткнула меч в мягкую землю и уселась, прислонившись к старому стволу. Терлик сел рядом, Ашур остался спокойно стоять, как будто на страже.

Море Календи простиралось перед ними. Волны, одна за другой, накатывались на скалы внизу, наполняя ночь гулом, успокаивающим душу.