Донецко-Криворожская республика: расстрелянная мечта - Владимир Корнилов

На самом деле, в данной резолюции не было ни слова о Донецкой республике. В ней было заявлено: «В настоящее время мирный договор, насилием навязываемый германским империализмом Российской федерации, формально прекращает федеративную связь Украины со всею Советской федерацией. Украинская Народная Республика становится самостоятельной Советской Республикой. Но по существу отношения советских республик остаются прежними».

Согласно резолюции, Украина провозглашалась «Федеративной советской Республикой», которая «объединяет все советские объединения — вольные города и республики, как автономные части Украинской Федеративной Советской Республики». При этом косвенный намек на границы Украины содержится только во фразе о намерении, о стремлении «объединить для борьбы с контрреволюционной Центральной радой всех трудящихся на всей территории Украины, завладеть которой стремится Центральная рада, т. е. Украины в рамках 3–го и 4–го Универсалов»[895]. Из данных слов видно, что границы советской Украины ее создатели базировали на Универсалах Центральной Рады, но при этом избегали прямого очерчивания этих кордонов, говоря лишь о «стремлении» объединить трудящихся в тех землях, завладеть которыми хочет Рада! Довольно обтекаемое определение, вовсе не свидетельствовавшее о вхождении ДКР в федеративную Украину (уж ее федеративный характер обозначен в резолюции довольно четко).

Самое интересное, что те немногие харьковцы, которые все — таки попали на этот съезд, как раз дискуссии по этому вопросу и данной резолюции не заметили. Некий делегат из Харькова по имени Штерн, невесть как ставший делегатом, рассказал о своей поездке в Екатеринослав во время политического вечера в Харьковском медицинском обществе. Он заявил: «Съезд, созванный наспех, не отражал воли всей Украины. Состав съезда поражает непропорциональным строением своим». По словам Штерна, представители Харькова попытались «поставить вопрос о разграничении Украины», но остальные делегаты отмахнулись от такой постановки вопроса, заявив: «Пускай у вас будут свои комиссары, а у нас свои». Так «решалась» судьба будущего административно — территориального устройства Украины[896].

В этой связи важно понять, какую позицию занял на съезде глава Совнаркома ДКР Артем. Советские и современные украинские историки часто используют сам факт присутствия Артема на Всеукраинском съезде как подтверждение его согласия на присоединение ДКР к Украине. Поплавский, к примеру, пишет: «Руководствуясь указаниями ЦК РКП(б), Артем, несмотря на сопротивление части Совнаркома ДКР, возглавил делегацию Донецко-Криворожского бассейна на съезде»[897]. Однако стоит отметить два обстоятельства: во — первых, «делегации бассейна» как таковой на съезде не было, а во — вторых, Артем еще не мог столкнуться с «сопротивлением» Совнаркома, у него не было физической возможности обсудить данный вопрос с правительством ДКР. Судя по воспоминанием жены Артема, тот уехал из Москвы в последний день Всероссийского съезда, то есть 16 марта (якобы Ленин лично подошел к главе ДКР и сказал ему: «На Украине тяжело. Нужно сейчас же ехать»[898]). А 17 марта уже открывался съезд в Екатеринославе. Тот факт, что у Артема не было времени обсудить отношение ДКР к резолюции ЦК и к вопросу об объединении с Украиной, подтверждает и правительственный кризис, разразившийся в Донецкой республике после получения известий о Екатеринославском съезде.

К сожалению, позиция Артема по отношению к этому съезду публично не была оглашена. На пленуме Харьковского совета 25 марта глава Совнаркома ДКР должен был делать доклад по своему участию в данном мероприятии, однако бурные дебаты об эвакуации Харькова не дали этого сделать: Артем отказался от доклада в связи с «поздним временем»[899].

На самом же съезде в Екатеринославе Артем ограничился лишь кратким приветствием от имени ДКР. Вот как его реплика была воспроизведена в «Вестнике УНР»: «Тов. Артем от имени трудящихся Донецкой республики приветствует съезд и призывает к единению всех трудящихся для того, чтобы действовать единым фронтом против помещиков и капиталистов, к какой бы нации они не принадлежали». Вот, собственно, и все участие Артема в наспех собранном Екатеринославском мероприятии. Судя по реплике председательствующего собрания, поблагодарившего главу ДКР, тот поспешил после своего краткого выступления ретироваться якобы для участия в «съезде казачества»[900].

Оценивая позицию Артема, занятую им на Екатеринославском съезде, Солдатенко пишет: «Артем вел себя на форуме довольно пассивно. Приветствовав съезд, не принял, однако, участия в обсуждении вопросов повестки дня. Ни он, ни другие его сторонники не вошли в состав обновленного после съезда Народного Секретариата, чтобы лично принять участие в объединении Украины»[901].

Как видим, несмотря на строгие указания московского ЦК, Артем не спешил с публичными заявлениями об объединении Донецкой республики с советской Украиной. Что не мешает некоторым современным украинским исследователям заявлять, что якобы 18 марта лидеры ДКР «заявили о ликвидации республики, а Н. Скрыпник — тогдашний глава Народного Секретариата — издал декрет о включении ДКР в состав Украины»[902]. Откуда нынешнее поколение украинских историков черпает подобные «сенсации», всегда остается загадкой.

На самом деле, не было таких решений ни со стороны лидеров ДКР, ни со стороны Скрыпника. Тот в качестве первого своего шага в обновленном правительстве советской Украины издал бодрую телеграмму о переезде этого правительства в Таганрог и отбыл… в Москву. В то время как руководство ДКР организовывало оборону Харькова и Донбасса, глава советской Украины Скрыпник 1 апреля торжественно въехал в российскую столицу в качестве «главы Чрезвычайного посольства самостоятельной Украинской Народной Республики»[903].

Там он произносил пространные речи на различных съездах, заявлял о своей роли в организации сопротивления немецкому наступлению, не указывая при этом причин своего стремительного бегства за пределы Украины. 3 апреля «Чрезвычайное посольство» Скрыпника было принято Лениным и участвовало в заседании российского Совнаркома, который в тот же день принял резолюцию, приветствующую «объявление Украинской Народной Республики самостоятельной Федеративной Советской Республикой». Стоит заметить, что федеративный характер советской Украины постоянно и тщательно подчеркивался различными советскими деятелями. Так, Антонов — Овсеенко даже начал издавать приказы в качестве «Главковерха войсками Украинской Федеративной Народной Республики»[904].

И хотя в документе, оглашенном в Москве, также не идет речь о границах советской Украины, нет никаких сомнений в том, какую точку зрения на этот вопрос изложил Скрыпник, получивший от Москвы поддержку своих действий и одобрение идеи собрать в Таганроге совещание партийных организаций Украины. Повторимся, все дни, когда глава украинского советского правительства бодро рапортовал в российской столице об организации им обороны, на подступах к столице ДКР велись ожесточенные бои.

Совещание, организованное Скрыпником, состоялось в Таганроге 19–20 апреля 1918 года. Несмотря на попытки затянуть на него представителей Донецкой республики, мероприятие ограничилось в основном членами ЦИК Украины (всего 71 человек), включая некоторых выходцев из Харькова, которые в январе перебрались в Киев — например, Эрде. Руководство ДКР, в отличие от Скрыпника занятое на фронтах, не прислало своих представителей. Притом что Таганрогское совещание постановило создать центральный орган будущей Компартии (большевиков) Украины в составе 7 человек, в котором одно место зарезервировать для представителя Донецко-Криворожского обкома партии[905]. Кстати, современные украинские исследователи уверяют, что Донецко-Криворожскую организацию на Таганрогском совещании представлял Квиринг (он в самом деле был на первом дне этого заседания, но его представительские полномочия от имени Донкривбасса сомнительны) и что после попытки Скрыпника поставить вопрос о создании Компартии Украины «в знак протеста против такой постановки вопроса делегация большевиков Левобережья покинула конференцию»[906]. Хотя протоколы данного собрания известий о протесте «делегации Левобережья» не содержат[907].

20 апреля ЦИК и Народный секретариат Украины самораспустились, создав вместо этого Бюро для руководства повстанческой борьбой. Как пишут современные историки, «на следующий день члены правительства Советской Украины и цекисты выехали из Таганрога в Москву, решив прекратить борьбу за Украину». Бесславный финал структуры, которая для этой борьбы толком ничего и не сделала. Даже личный недоброжелатель Артема и извечный критик ДКР Антонов — Овсеенко вынужден был позже признать: когда «Нарсекретариат Украины погряз в истощающих раздорах», а «Совнарком Тавриды обнаруживал определенную склонность отмежеваться от общей борьбы», только «Совнарком Донецкой республики проявлял значительную жизненность и крепкую энергию»[908].