Донецко-Криворожская республика: расстрелянная мечта - Владимир Корнилов

Это подтверждают сводки с фронта, сообщавшие в 20–х числах марта даже о некоторых локальных успехах и оттеснении немецких войск со своих позиций на юге оборонительных рубежей ДКР[930].

Данные бои, конечно же, не могли остановить наступления германских войск, по численности во много раз превышавших армии ДКР и других республик Юга. Однако задержка в наступлении, о которой упоминал Людендорф, дала возможность властям Донецкой республики организовать масштабную эвакуацию людей, средств и материальных ресурсов до подхода к Харькову сил противника.

ЭВАКУАЦИЯ РЕСПУБЛИКИ

С момента принятия решения об эвакуации до полного оставления территории ДКР советскими войсками прошло достаточно небольшое время. Однако за эти несколько недель руководство Донецкой республики развило столь бурную деятельность, что многие мемуаристы затем, описывая данный период истории региона, вспоминали в первую очередь именно это направление работы Артема и его команды. Климент Ворошилов, который во всех своих многочисленных мемуарах старался подчеркнуть роль исключительно свою и Сталина во всех событиях Гражданской войны, писал: «Донецко-Криворожская республика просуществовала очень недолго, но она успела сыграть свою положительную роль в деле организации обороны и эвакуации Донбасса»[931].

Правда, следует признать, что вплоть до 20–х чисел марта, пока существовали иллюзорные надежды на остановку наступления немцев на границах ДКР, в основном речь шла о мобилизации и оборонительных мероприятиях, а не об эвакуации. 5 марта приказом Чрезвычайного штаба по обороне в Харькове было введено военное положение. В тот же день было сообщено о временной приостановке пассажирских железнодорожных перевозок через столицу ДКР[932].

7 марта на заседании обкома обсуждался вопрос о закрытии заводов Харькова, но исключительно в связи с мобилизацией рабочих на фронт, а не из — за планов эвакуации предприятий за пределы ДКР. Одновременно представитель левых эсеров Голубовский предложил прекратить «массовое закрытие заводов» в связи с тем, что это «на практике не вынуждается необходимостью и создает громадные потрясения экономической жизни». Как это ни парадоксально, предложение Голубовского было принято. То есть еще 7 марта руководители ДКР, включая и большевиков, и эсеров, не рассматривали вопрос об эвакуации предприятий Донецкой республики в связи с наступлением немцев[933].

Через неделю было принято памятное решение ЦК о необходимости заливать шахты водой при подходе немцев к угольным районам. А спустя еще неделю, 20 марта, «Донецкий пролетарий» писал о Брестском мире: «Настоящий мир — это есть лишь замедленный темп войны», передышка перед «окончательной смертельной схваткой», в которой стороны должны будут «использовать весь запас своей духовной и физической энергии». В связи с этим орган большевиков ДКР призывал: «Отступив, мы должны предать уничтожению все то, что может оказаться полезным и необходимым для неприятеля»[934].

21 марта при Чрезвычайном штабе ДКР была создана эвакуационная комиссия, которую лично возглавил Артем. В ее функции входила «эвакуация государственных ценностей, их перевозка и разгрузка железнодорожных станций». В тот же день был утвержден план эвакуации, согласно которому продовольствие и фураж должны были вывозиться через Курск, боевые грузы — через Лозовую, Славянск, Купянск, а все иные — на Царицын. Для координации этих действий с российским руководством в Москву был послан представитель Совнаркома ДКР А. Каменский и ответственный сотрудник ЮОСНХ г-н Юрилин. С конца марта эвакуационные комиссии начали создаваться при местных Советах и железнодорожных станциях ДКР[935].

Секретарь обкома Донецкой республики Иосиф Варейкис в «Донецком пролетарии» так разъяснял смысл и направление эвакуационной кампании, развернутой в ДКР: «Захватить лежащие продукты, как сельскохозяйственной промышленности, так фабрично — заводской и горной — вот цель хищников германского капитала, а не те «добрые стремления помочь панской Раде сесть на трон». Из этого вывод ясный — пролетариату и беднейшему крестьянству необходимо всячески спасти не только эту область, советскую власть, но спасти и все сырые продукты, без которых российская промышленность будет поставлена в критическое положение. Это — задача дня… Если мы оставим все сырье и все ценности, находящиеся в Донецком бассейне, то с того момента, как их захватят германские банкиры, они немедля ни минуты их сплавят в Германию, и пролетариат фактически останется на «бобах». Если же все, что есть, мы перевезем на север, то ясно, полчища при известном повороте вещей должны будут уйти, а нам вновь можно будет использовать вывезенное нами»[936].

Родился 6 (18) октября 1894 г. в селе Варейки Ковенской губернии (ныне — Литва) в крестьянской смешанной семье литовца и польки. Революционер, партийный аппаратчик. Большевик с 1913 г.

Варейкис не достиг карьерных высот Межлаука или Рухимовича, но благодаря тому что география его работы была обширной, память о нем сохранилась в топонимике многих современных городов бывшего СССР. В этом смысле из деятелей ДКР его превосходит лишь Артем.

С 1904 г. отец Варейкиса в поисках заработка устроился кочегаром в Подмосковье. Варейкис после окончания ремесленного училища стал работать слесарем на фабрике Опеля в Подольске.

В августе 1917 г. командирован партией в Екатеринослав, где устроился токарем на заводе Мантеяя (ныне — завод им. Артема), эвакуированном из Риги. С начала 1918 г. Варейкис — секретарь обкома ДКР, замнаркома, а затем и нарком призрения ДКР. Один из руководителей «Донецкого пролетария».

После эвакуации ДКР подавлял мятеж М. Муравьева, а затем — на руководящих постах в Симбирске, Витебске, Баку (бакинцы до сих пор вспоминают Варейкиса в связи с тем, что тот построил им первый трамвай), Киеве, Туркестане, Саратове, Воронеже, Сталинграде, на Дальнем Востоке. Благодаря такой мобильности имя Варейкиса сейчас носят улицы многих городов. Был членом ЦК ВКП(б) с 1930–го по 1937 год.

Современники так описывали его: «Выступает Варейкис — пышноволосый, скуластый, нос прямой, с горбинкой, рыжеватые усики. Рабочие слушают, затаив дыхание».

Арестован 10 октября 1937 г. в связи с показаниями против него другого деятеля ДКР — Яковлева — Эпштейна. Тот указал на связи Варейкиса с немецкой разведкой и на его причастность к «правотроцкистской организации» (к ее руководству он также причислил И. Н. Попова, еще одного выходца из ДКР).

Варейкис приговорен к смертной казни 28 июля 1938 г. и в тот же день расстрелян. Реабилитирован в 1956 году.

В первую очередь эвакуации подлежали грузы военно — стратегического назначения. Рабочие металлургического завода Донецко — Юрьевского общества (Алчевск), к примеру, приняли следующую резолюцию: «Должно быть эвакуировано все, что только может представлять ценность для нашего врага, а именно: различные металлы, медь, железо, сталь, а что невозможно по техническим причинам в короткое время вывезти, то должно быть взорвано и уничтожено, чтобы оно не попало в руки врагов»[937].

Харьковский паровозостроительный завод вывез за пределы ДКР оборудования и сырья на сумму более 3 млн рублей, а также паровозы и вагоны. ВЭК эвакуировал в Самару 18 эшелонов с оборудованием, в результате чего полностью остановил свою деятельность. Завод «Герлях и Пульст» отправил готовой продукции на 600 тыс. рублей, а также станки для изготовления пулеметов и цветные металлы[938].

Эвакуации подлежало сырье и горючее. Юзовская организация РКП(б) 13 апреля обсуждала вопрос необходимости «эвакуировать уголь в промышленные центры, а не бросать его на произвол судьбы». При этом собравшиеся жаловались на бедлам, царивший вокруг: «Относительно эвакуации было указано, что эвакуация проходит в полном беспорядке и хаосе. Даже не имея данных об эвакуации, она проходила, как в угаре, без всякой надобности и даже неизвестно куда и что вывозится»[939].

От Артема и его коллег из Центра постоянно требовали предпринимать гораздо более жесткие меры относительно эвакуации и уничтожения имущества перед приходом немцев. В частности, звучали требования взрывать предприятия Харькова и затапливать шахты Донбасса. Однако Артем понимал, чем это было бы чревато для экономики края и его будущего, а стало быть, и будущего сотен тысяч рабочих и членов их семей. Совнарком ДКР был уверен, что вернется в свою республику уже в ближайшее время, а потому категорически отказывался от осуществления самых радикальных планов по уничтожению предприятий региона. Затем, после смерти Артема, его коллеги в биографии главы СНК как одно из главных его достижений отмечали: «Перед уходом из Донбасса под натиском германских войск, он удержал своих товарищей от затопления шахт и уничтожения оборудования в них и, таким образом, спас весь угольный район»[940]. Правда, критики Артема упрекали его в этой связи за излишний «либерализм».