Петр Грушин - Владимир Светлов

Ее первый образец, оснащенный только стартовым ускорителем, был запущен 10 сентября 1952 года с мыса Канаверал. 24 февраля 1955 года «Бомарк» совершил свой первый дальний полет с маршевым двигателем, что послужило толчком к окончательному принятию решения о создании системы «Даль».

Но временная фора, полученная «Бомарком», уже была более чем солидной. 30 декабря 1957 года первый серийный «Бомарк» был передан армии, и о результатах его пусков американцы с восторгом сообщали в газетах и журналах. Так, 2 октября 1958 года первый вариант «Бомарк‑А» выполнил перехват экспериментальной ракеты Х‑10, находившейся на дальности 160 км и летевшей со скоростью 1610 км/ч на высоте 14,4 км. В одном из следующих испытаний «Бомарк‑А» был запущен против мишени, находившейся на расстоянии 193 км, и уже на пути к ней получил команду об изменении маршрута полета. Новая цель двигалась в другом направлении и находилась на расстоянии 120 км. Развернувшийся к ней «Бомарк» выполнил успешный перехват. В начале 1960‑х годов свои рекорды начал устанавливать еще более дальнобойный 7‑тонный «Бомарк‑В». В одном из пусков в 1961 году им была перехвачена ракета‑мишень, летевшая на дальности 718 км и высоте 30,5 км.

Несмотря на обилие подобной информации, в разработанном к августу 1957 года в ОКБ‑301 эскизном проекте ракеты «400» никакого «Бомарка» не предлагалось. Новая разработка была выполнена с присущей ОКБ‑301 основательностью. Уже на самых ранних этапах проектирования здесь были найдены решения многих сложнейших вопросов: достижения заданных характеристик, обеспечения тепловых режимов работы отсеков и агрегатов ракеты, отработки топливной системы, использования новых материалов, одним из которых стал титан. Впервые в нашей стране было предложено оснастить ракету активной радиолокационной головкой самонаведения, захватывающей цель в зоне перехвата. До этого момента полет ракеты происходил по командам наземной РЛС.

В окончательном виде «400» представляла собой 16‑метровую двухступенчатую ракету с маршевым ЖРД и твердотопливным стартовым ускорителем. Стартовая масса ракеты составляла около 9 т.

Первый пуск «400» был выполнен 30 декабря 1958 года в Сары‑Шагане, и к весне 1960 года этап автономных испытаний ракеты был завершен. Ракетой была «обстреляна» вся зона поражения ее будущих целей, получены необходимые характеристики.

Однако, как и предсказывал Расплетин, состояние дел с большинством остальных элементов «Дали» оказалось значительно хуже. Допущенные просчеты, некачественное и несвоевременное изготовление бортовой и наземной аппаратуры для этой системы так и не позволили начать до лета 1960 года штатные испытания ракеты в замкнутом контуре управления. Немалые проблемы возникли и с ЭВМ, предназначенной для управления работой всех средств «Дали» и не сумевшей проработать без сбоев и неполадок более получаса.

Отвечать «наверху» за все это предстояло Лавочкину.

Впрочем, к весне 1960 года с «Бомарком» соревновались не только разработчики «Дали». Еще в 1959 году свой вариант системы ПВО дальнего действия С‑500 предложили КБ‑1 и ОКБ‑52. В отличие от «Дали» в основу работ по этой системе было положено использование единого радиолокационного поля страны, создание которого считалось возможным в самом ближайшем будущем. В результате дальность действия по самолетам и самолетам‑снарядам, летящим со скоростями 4000–5000 км/ч и на высотах до 35–40 км, должна была достичь 500–600 км. В последующем дальность действия С‑500 предполагалось увеличить до 800‑1000 км, чтобы превзойти все варианты ракеты «Бомарк».

В начале 1960 года предложения по созданию С‑500 явились основой проекта будущего постановления руководства страны, которым предполагалось:

«… принять предложение МО, ГКРЭ и ГКАТо создании многоканальной системы зенитного управляемого ракетного оружия дальнего действия (С‑500)…

… Головные исполнители:

– КБ‑1 ГКРЭ – по системе в целом, а также по системе управления в комплексе, по стартовой и технической позициям в комплексе, бортовой аппаратуре радиоуправления, автопилоту и аппаратуре контроля бортовой СУ.

… Назначить генеральным конструктором по системе С‑500 в целом т. Колосова А. А.

– ОКБ‑52 ГКАТ (ген. конструктор т. Челомей В. Н.) по ракете с двигателями на твердом топливе (РТ‑500), стартовому устройству и технологическому оборудованию стартовой и технической позиций.

– ОКБ‑155 ГКАТ (ген. конструктор т. Микоян А. И.) – по ракете с маршевым двигателем на жидком топливе (Р‑500)…

… Сроки:

– аванпроект и утверждение ТТТ – 4‑й квартал 1960 г.

– автономные испытания средств системы – 1962 г.

– комплексные конструкторские испытания системы – 1963 г.

– предъявление системы на совместные с МО испытания – 2‑й квартал 1964 г.»

Но до подписания постановления о создании С‑500, значительно опережавшей возможности промышленности, дело так и не дошло.

В свою очередь, развивая «Даль», Лавочкин предложил ее более дальнобойные варианты – «Даль‑М» и «Даль‑2». Но все они могли иметь право на жизнь только в одном случае, если «Даль» окажется жизнеспособна.

Именно с этой задачей предстояло справиться Лавочкину, отправившемуся по приказу Хрущева в начале июня 1960 года в Сары‑Шаган.

Вскоре после его приезда, 8 июня, на полигоне провели специально подготовленное испытание «400», в процессе которого уголковая мишень была сброшена в зоне действия активной головки самонаведения ракеты на дальности около 15 км от пусковой установки. После того как ГСН захватила цель, был произведен пуск, и ракета успешно поразила ее. Однако, за исключением того, что с ракетой все в порядке, этим пуском опять ничего подтвердить не удалось. Для самого же Лавочкина тот день оказался последним – в ночь на 9 июня он скончался от сердечного приступа.

В июле 1960 года в Капустин Яр в очередной раз приехал Н. С. Хрущев на показ последней серии ракетных новинок. На этот раз гвоздем программы показа зенитных ракет была система С‑125.

Как вспоминал Ф. О. Согомонян:

«На начало лета у нас было намечено выполнение четырех пусков В‑600П по программе совместных испытаний. Именно столько ракет и находилось на полигоне. И по приказу заместителя Трушина по летным испытаниям Ф. И. Заволокина мы их пустили, приступили к обработке результатов. Заволокин позвонил в Химки и доложил Трушину о том, что очередная серия пусков выполнена. Реакция Трушина была неожиданной и сверхжесткой:

– Какие пуски! Через две недели на полигоне показ! Срочно обеспечьте доставку на полигон ракет из Кирова!

С кировским заводом у нас тогда уже было налажено самое тесное взаимодействие. Заволокин позвонил с полигона директору завода Валерию Александровичу Сутырину, и тот, мгновенно оценив ситуацию, дал команду ускорить выпуск и отправку на полигон очередной партии ракет.

Ракеты, на которых даже не успела как следует высохнуть краска, были доставлены из Кирова во Владимировку на самолете Ан‑12. Получив информацию об этом, мы в ночь автопоездом выехали за ними с полигона. Но здесь начались наши злоключения. Оказалось, что летчиков Ан‑12 никто не предупредил о чрезвычайной важности выполненного ими полета и о том, что за доставленными ими ракетами уже выехали. И после посадки они зарулили самолет на стоянку, закрыли его и ушли в городок на ночлег к своим друзьям. Мы проискали их всю ночь, подняли на ноги буквально всех, кто только мог нам помочь. Но летчики как сквозь землю провалились. Нашли мы их лишь под утро. Самолет был открыт и ракеты быстро перегружены на наш автопоезд. К обеду мы доставили их на полигон и немедленно приступили к их подготовке к показательным пускам.

А тренировки перед приездом Хрущева шли чрезвычайно активно. На асфальтированных площадках устанавливались элементы С‑25, С‑75, С‑125, макетные образцы С‑200, соответствующим образом подготавливалась трава вдоль дорожек и около площадок. Непрерывно работали и представители „органов“, добившиеся от полигонного начальства того, чтобы в дополнение к традиционным мерам безопасности на наших домиках были повешены шторы. Всем, кто не был причастен к показу, в день приезда Хрущева было приказано находиться в домиках и ни под каким предлогом из них не выглядывать. Но мы, конечно, смогли немножко нарушить это распоряжение и оценить размах того, что происходило в тот день на полигоне. С каким интересом мы считали, сколько машин было в сопровождавшей Хрущева колонне! Сам Хрущев приехал на площадку в светлом ЗИМе с тентом, а с ним было еще 27 легковых машин и 14 автобусов».

Программой показа предусматривалось, что ракетами С‑125 будут перехвачены два самолета‑мишени МиГ‑17 и МиГ‑21. Как вспоминал Павел Игнатьевич Шестаков, руководивший этой стрельбой: