У всякого народа есть родина, но только у нас – Россия. Проблема единения народов России в экстремальные периоды истории как цивилизационный феномен российской государственности. Исследования и документы - Юрий Дьяков

Чтобы наступление, которое было мною организовано, не захлебнулось, командир полка мне подбросил человек 40 пополнения. К оставшимся 40 бойцам в цехе ЛОЦ я добавил этих 40 человек вновь прибывших. Своих старичков между ними расставил. Разбил на штурмовые группы. В основном у меня было две штурмовых группы и резерв, который оставался у меня. Подготовили этих людей, провели с ними беседы, вооружили их боеприпасами, гранатами. Некоторых пришлось обучать бросать гранаты, потому что были и такие, которые не знали, как гранату бросать. Перед наступлением хорошо покормили людей, дали по 100 грамм и незаметно для противника вывели на исходное положение. В три часа утра предварительно вышли командиры взводов, командиры штурмовых групп на исходное положение. Они наметили себе путь подхода, план действий, приняли решение и после этого вывели своих людей на исходное положение – в конце этого уступа у листопрокатного цеха и рассредоточились вправо незаметно для противника. Впереди цеха готовой продукции было до пяти блиндажей немецких, битком набитые немцами. Эти блиндажи были приспособлены не к обороне, а служили как бы комнатой отдыха. Около них дежурили пулеметы. Без единого выстрела они подошли с правой стороны и залегли. Затем по сигналу двух белых ракет люди с криками ура начали бросать гранаты в эти блиндажи. Фрицы в испуге из этих блиндажей побежали. Мои люди ворвались в цех готовой продукции. Но здесь их противник начал забрасывать гранатами. До рассвета был гранатный бой. Штыковые схватки были уже в самом цеху. Немцы из этих красных домиков тоже стали удирать. С командиром полка договорились, что как только из этого цеха закричат ура, то части, находившиеся при командире полка, тоже кричат ура. С этого цеха кричат ура, здесь кричат ура. Мои люди не наступали, а на месте кричали. 2‑й батальон тоже ура кричал. Как ура закричали, немцы начали гикать. Здесь все перемешалось, кто кого бьет, не поймешь. Факт тот, что противник покинул рубеж, начал отходить, навел панику, и остальные части стали отходить от цеха готовой продукции, от этих красных домиков к механическому цеху.

118‑й и 120‑й полк повели наступление с юга на север. Соединились мы со 120 полком в механическом цехе. Это было 24 или 28 октября (ноября).

Взятие цеха готовой продукции послужило началом разгрома немцев под Сталинградом. Орден Александра Невского я получил за завод.

В ноябре наш батальон продолжал держать активную оборону. Штурмовые группы действовали по уничтожению живой силы противника. Боевая разведка велась по ночам, захватывали отдельные блиндажи. Наш КП так там и остался, но этот дом был весь разбит. Остались одни стены. КП мы не меняли, роты тоже не меняли, только у 9‑й роты КП разбили.

Я передал этот участок 92‑й бригаде, а сам получил приказ занять оборону: юго-западную часть завода «Красный Октябрь». Это было в ноябре месяце. Получили приказ числа 18‑го одной 8‑й роте наступать на цех ЛОЦ. Рота ворвалась в этот цех под прикрытием темноты. Днем противник перешел в контратаку и попытался выбить оттуда 8‑ю роту. Там было их человек 30. Мы думали, что они удержаться. Немцев было 80, а наших было 30 человек. Наши выгнали немцев из этого цеха. Днем немцы подбросили подкрепление и наших выгнали оттуда. На второй день командир полка мне поставил задачу – во что бы то ни стало, кровь из носа, а цех ЛОЦ должен быть взят. Тут я не одну роту, а весь свой батальон вывел на исходное положение на расстояние 20 метров от этого цеха, используя вагоны, колеса, которые там стояли, рельсы, шпалы. Под эту линию железной дороги я подвел своих людей и сам пошел туда. Бьют у прохода невозможно. Там стояло десять пулеметов, пули которых о станки стучали, как горох. Невозможно было головы поднять. Люди укрылись под эти колеса, шпалы, рельсы, лежали и не дышали.

Так он бил ровно до четырех часов. Мы выжидали, перенесли этот «огонек», организационно подготовились, назначили сигналы, поставили задачу каждому бойцу, каждому командиру. В 4 часа утра по сигналу (красная ракета) все с криком ура поднялись и ворвались в этот цех. Кто лез в окна, кто в двери, кто в обход. Противник не успел опомниться, немножко огонек дал, но сразу замолчали все пулеметы. Немцы даже не успели выбежать из подвалов, их захватили.

Таким образом, батальон под сильным огнем, в основном под пулеметным огнем, ворвался в этот цех. Схватили пять человек пленных, захватили пять пулеметов, много винтовок и боеприпасов. В этот раз были брошены все силы. Командир полка бросил партийных работников: начальников штабов, заместителей начальников штабов и т. д. Из цеха начали долбить стены, обкладывать окна, делать в окнах амбразуры и т. д. Заняли круговую оборону. В 4 часа утра ворвались, в 5 часов утра я отдал приказ этот цех очистить от немцев.

Наши штурмовые группы с криками «ура» подходили с флангов, с криками «ура» ворвались в цех и гранатами выбили из этого цеха немцев. Здесь у немцев были блиндажи, так называемые обогревательные блиндажи, откуда происходила смена их службы. Здесь на заводе было пять-шесть блиндажей. Эти блиндажи были приспособлены для обогревания.

Три раза на следующий день противник ходил в контратаку с севера механического цеха, и с востока. Этот уступ цеха ЛОЦ, занятый нами, не давал возможности пройти немцам в цех готовой продукции. Они поставили своей задачей этот уступ взять. Три раза ходили в контратаку. Первый раз им удалось занять выход из этого уступа. Но наши бойцы немедленно их оттуда вышибли. После этого они повторили еще две атаки, которые были также отбиты с большими потерями для них.

При взятии ЛОЦ хорошо работали минометчики, которые находились всего в 200 метрах от этого цеха. Они огородили этот приступ заградительным огнем, и как только покажется группа противника, немедленно открывали огонь. Противника рассеивали и уничтожали.

Хорошо работали при взятии этого цеха: старшина 8‑й роты сержант Лопатин, связной командира Волков, которые проявили мужество, отвагу и героизм. Связной этот проползал днем и ночью под носом противника, все приказания выполнял точно и в срок. Кроме того, он выдвигался на позиции, на второй этаж противника, и истреблял противника метким огнем. Лопатин-старшина то же самое, отличный снайпер. За один день он уничтожил 8 фрицев. Старшина Кожемяка 8‑й роты обеспечивал бесперебойно боеприпасами. На этот цех мы израсходовали много гранат. Здесь был исключительно гранатный бой. За один день израсходовали до 800 штук гранат. Когда Кожемяка тащил мешок гранат, пулями ему прострелили куртку, его не задело. Он прополз с мешком и доставил на этот выступ мешок гранат, остался на переднем крае и уничтожил метким своим огнем до 5 фрицев.

Противник отказался от всяких контратак, видя несостоятельность этого дела. Таким образом, весь листопрокатный цех мы очистили…

Был такой случай. Когда наступали на КП за железной дорогой, в наступление шли три человека во главе с сержантом Волковым. Сержант Волков ворвался в один блиндаж. Там оказалась гражданская старушка.

– Немцы есть?

– Нет, сынок.

– А где они?

– А вот рядом.

Они были от входа сообщения метрах в 15‑ти. Он быстро проскочил ход сообщения, подходит к этому блиндажу по ходу сообщения. Открывает дверь, там четыре фрица. Он был один. Взмахнул гранатой «Сдавайтесь!» Они сразу подняли руки. Он их вывел по ходу сообщения, заставил ползком ползти в другую сторону, а сам с автоматчиками смотрит. Там встретили их двое наших и взяли в плен. Это было числа 29 или 30 января.

Во время наступления меня два раза ранило в легкое и ногу.

Документ № 17

«Немцы сгруппировали до 30 автоматчиков, пустили 15 танков на нашу переправу…»

Из беседы со старшим сержантом Иваном Марковичем Полторак – санинструктором 112‑го полка. 7 марта 1943 г. Сталинград.

7 августа выехали на фронт. 4 августа переправились на правую сторону Дона. Переправлялись в четыре часа вечера. Противник разбомбил переправу и не дал нам перевести нашу технику, она осталась на левой стороне Дона. Там заняли оборону. Немцы сгруппировали до 30 автоматчиков, пустили 15 танков на нашу переправу. Переправу разбомбил и пошел на переправу в наступление. Переправа была в деревне, не помню какой. Мы только пришли, и не у кого было спрашивать. Гражданского населения не видели мы там. Немец занял эту деревню. Пришлось нашему первому батальону бой принимать. Приняли бой. Восемь немецких танков уничтожили, остальные ушли. Автоматчиков тоже большинство побили. Деревню отбили.

17‑го августа переправились на эту сторону и заняли оборону под Паньшином. Саму деревню Паньшино наш полк занял. Там мы держали оборону. 3‑й батальон принимал бой в этой деревне. Из деревни Паньшино пошли на Котлубань. На этой станции мы боя не принимали никакого. С этой станции, не помню, какого числа, пошли на ферму № 4 в деревне Грачи. Когда пришли в эту деревню, тут же на рассвете приняли бой. Там ничего серьезного не произошло. Некоторых ребят потеряли там. Некоторым пришлось здорово поработать, а особенно мне как санинструктору. У нас был начальник нашей санчасти Осипов. Он мне сказал: «Полторак, 1‑й батальон принял бой, смотри, чтобы все было благополучно по эвакуации раненых!». Я пошел туда, взял с собою двух санитаров. Бой происходил километрах в пяти от деревни. Пришлось раненых выносить. Когда принимали бой на высоте 107,5, наши танки пришли на поддержку наших батальонов. Он (немцы) подмаскировал под наши танки свои танки, зашел в наше расположение, зашел в наше расположение и начал нас бить. Здесь восемь танков противника было уничтожено. Во время боя выбыли из строя все медработники, и некому было работать: я был в полковой санчасти. Мне передали из 1‑го батальона, что нет медработников. В 1‑м батальоне мне дают санитаров и говорят: иди туда поближе, подберешь с поля раненых. Я пошел туда. Пошел туда, убрал раненых с поля боя.