У всякого народа есть родина, но только у нас – Россия. Проблема единения народов России в экстремальные периоды истории как цивилизационный феномен российской государственности. Исследования и документы - Юрий Дьяков

Итак, противник занял Кузьмичи, разъезд 564 и дальше пошел на Ерзолку в обход Волги. Наши части находились от Кузьмичей в полутора километрах. Эту высотку я занимал. Мы с Россошки пошли по этой дороге, пошли обходом, чтобы обеспечить себя с севера. Дня три дрались за Кузьмичи. Потом пришла новая дивизия. Нашу гвардейскую дивизию выбросили сюда на отметку 133, то есть северо-западнее разъезда 564. Здесь есть высота Огуречная. Этой высотой я овладел своим полком. Нам пришлось сильно подраться.

Что характерно здесь? С этой высоты Огуречная виден был весь Сталинград. Вот высота Огуречная, вот разъезд 564, вот высота 145,1, которая господствовала над всей местностью. Нам надо было эту высоту забрать. Взять эту высоту и пойти в Сталинград. Нашу дивизию перебросили от Кузьмичей сюда, чтобы я забрал эту высоту. После двух – трехдневного боя я овладел этой высотой. Высота называется Огуречная или отметка 145,1. Это был первый успех полка. Немцы держали эту высоту крепко. Там побили мы столько немцев, что невозможно. Здесь до того дело дошло, что пришел заместитель командира какой-то армии. Мне приказано было во что бы то ни стало высоту взять. Я сам пришел со своим заместителем по политической части. Подняли всех людей и пошли в атаку. Ребята до того разошлись, что ворвались в немецкие окопы, немцы оттуда выскакивают, горят, кричат. Наши их расстреливают.

Один старший сержант, который командовал ротой во втором батальоне – это действительно герой. Он врывается в окоп, бросает гранаты, колет штыком. Оттуда выскочил один офицер. Стреляет в него, не попал. Красноармеец убивает этого офицера. Старший сержант убил 4‑х немцев: убил офицера и убил командира взвода, младшего унтер-офицера и потом сам погиб при штурме третьего блиндажа. Люди шли на штурм и доходили до ожесточенной рукопашной схватки. Нас поддерживало около семи танков. При помощи танков мы высоту Огуречная взяли […].

3 октября противник кончил бомбежку. Правда, листовки бросал. Приблизительно 20 октября была листовка такого содержания: «Приготовьтесь к бане, будете купаться в Волге». Потом мы им говорили. «Купайтесь вы в Волге». Командование германской армии было уверено, что они нас опрокинут в Волгу…

Мы получили приказ, мы должны перебазироваться через Волгу и направиться в Сталинград. 28 сентября мы сели в машины и 30 числа прибыли в район Красной Слободы. Переправились в район Оленье – это значит, с западного на восточный берег. В Красную Слободу приезжал заместитель командующего фронтом Голиков. Я получил приказ: полку перебраться в ночь через Волгу и вступить непосредственно в распоряжение командующего 62‑й армией, а командующий 62‑й армией поставит нам задачи.

Катера подогнали мне, и я переправил свой полк через Волгу. Это было часа в два ночи. После переправы сразу меня привели к начальнику штаба армии генерал-майору Крылову. Я ему рассказал, где я был, что я делал, рассказал обстановку, поскольку его интересовала обстановка. Минут 40 я ему рассказывал. Он внимательно все выслушал. Рассказал, что делают их части. Чувствовалось, что он рад, что приходят гвардейцы сюда. Правда, нас не так было много, но уверенность в нас была большая, потому что все знают, какой народ в десантных частях. В то время у нас были все десантники. Я сказал, что у меня такой народ, что головы отрежут, можно смело пускать группами, и пойдут, куда хотите, подготовлены люди не только воевать полным полком, но подготовлены люди воевать и группами.

Мне была поставлена задача: занять завод «Баррикады», за заводом есть сад, и там больница Ильича. Я получил приказ не от командира дивизии, а непосредственно от начальника штаба. Этот сад я занял с задачей не дать противнику продвигаться к Волге, то есть занять завод «Баррикады». Основная была задача выбросить хотя бы один полк и задержать напор. Правда, здесь мы были очень мало, простояли всего дня два. Сразу заготовили свои блиндажи, окопы, щели вырыли, приспособили каменные постройки, устроили амбразуры. Противник от нас метров в 40–30–15 даже. Половину дома он занимает, половину мы. Он из окон стреляет в нас – мы в него Днем ходить совершенно было невозможно. Днем лежали и стреляли. На одной стороне улицы дом занимает противник, на другой – мы. В этом саду мы пробыли два дня. Это будет западнее завода «Баррикады».

Уже дивизия сосредоточилась. Через два дня мы получили приказ отсюда сняться и передать этот участок 92‑й морской бригаде. Я передал ей это место завода «Баррикады», а сам ночью, – а в то время ночь превратилась в день, потому что все горело, шли при таком свете, что можно было иголки собирать, – по железной дороге вошел в район завода «Красный Октябрь», где занял оборону: овраг Банный, Карусельная улица, улицы Егенского и Библиотечная вдоль железной дороги. Правее находился 120‑й, а еще правее 117‑й полки. Правее нашей дивизии находилась как будто бы 193‑я дивизия. Мы заняли здесь оборону 3 октября: завод «Красный Октябрь», левый фланг был овраг Банный, правый – Библиотечная улица. Заняли оборону. Один день окапывались, второй день окапывались. По ту сторону железной дороги – противник, а по другую сторону – мы. Ночью окапывались, а днем лежали кто в какой ямочке. Здесь мы вели бой ружейный, пулеметный, артиллерийский до 16 октября. Это была чисто техническая перестрелка.

С 16 по 23 октября здесь он нас начал бомбить. Вы не представляете, что это была за бомбежка. Приблизительно на фронте нашей обороны не больше километра бомбили сотни самолетов, не уходя с воздуха – одни прилетают, вторые улетают. По 20 000 бомб выпускали на этот участок в день. В первый день 20.000, потом 18.000, потом 16.000. В общем, бомбы сыпались и сыпались беспрерывно. Потом дает артиллерийский огонь. Но особенно донимала нас бомбежка. Как только утро настает, как только солнце начинает всходить – летят, бомбят, и так до самого захода солнца беспрерывно авиация в воздухе. Мы посчитали, что за три дня противник сбросил около 60 000 бомб. Чем спасешься? Лежим в щелях, в блиндажах. Если рядом попала с тобой, или поцарапает или оглушит, не говоря о худшем. Бывали такие случаи, что бомба попадет в блиндаж, и видишь, как люди летят метров на 50. Это было что-то невероятное. На часы смотрят, скоро ли шесть часов стукнет. А ночью начинаем мы бить. Ночью наше дело. Тут пехота начинает лазить, и где, какой огонек, начинает бить. День в вашем распоряжении, а ночь – в нашем. Так было до 23 октября. По оврагу Банному бил без конца. Психически как-то устаешь и как-то уже не реагируешь. До того привыкаешь к этим бомбежкам, что не обращаешь внимания. Состояние такое было, все равно спасенья нет, потому что если прямое попадание, то не выдержит никакой блиндаж. Блиндаж только спасенье от осколков. От осколков спасенья нет.

Противник прорвал на соседнем участке. Им кричат, что противник с правого фланга уже занял завод «Красный Октябрь». В наших руках остались: цех ширпотреба и мартеновский. Соседний 120‑й полк, который находился справа, попал под фланговый удар, откатился и вышел на реку Волга. Мы и 112‑й полк ни одного метра не отдали. Он обошел кругом нас, пришел на КП сзади, метрах в 15‑ти. Все командиры батальонов говорят: к вам подошел противник. Телефон не работал. По рации начинаю говорить: «Просим вас, Василий Андреевич, держаться. Все в порядке будет». Противник подошел справа на завод «Красный Октябрь», оказался в тылу и выходил на южную окраину завода. Занял южную окраину завода и занял на восточной окраине два цеха, а с запада, с железной дороги, прорвался, вернее, вклинился в наши боевые порядки, где мы занимали оборону. И что получилось?

В одном доме в подвале сидит наш командир 2‑го батальона т. Илющенко, рядом в том же доме, только вход другой, сидят немцы. Наши вскакивают в блиндаж немецкий, кричат: «Сдавайтесь!» «Нет, вы сдавайтесь». Спорят между собою, кому сдаваться в плен. Из окопов наши ни шагу не отошли. Ночи дождались. Человека три пленных взяли и ночью начали бить. Сюда в тыл начали их бить. В КП командиров 2‑го батальона и 3‑го по 40–60 убитых немцев. Они видят, что положение их серьезное, танки их подорвались на минном поле, начали отступать. Здесь их очень сильно побили. Здесь три дня вели бой с ними и все же их выбили обратно за железную дорогу. Он за железной дорогой занял оборону и уже в районе железной дороги окончательно укрепился. Сколько он ни подбрасывал сил, ему не удалось абсолютно ни одного метра взять на участке нашего полка. «Красный Октябрь» занимали немцы. С 23‑го октября были очень сильные бои. Немцы перешли к обороне по железной дороге на Красный Октябрь…

Не помню, какого числа, но в январе месяце был приказ командующего 62‑й армии во что бы то ни стало выбить противника с «Красного Октября», ибо завод «Красный Октябрь» являлся основным фундаментом, где он держался; во-вторых, с завода он контролировал Волгу. Как только лодка или что, он с завода бьет. Было приказано, во что бы то ни стало завод очистить. Была смелая попытка бить с юга на завод 120‑го полка и брать завод с востока на запад 117‑го полка. Эти попытки не удались. Попробовали, попробовали, ничего не получается. Капитан Горячев, командир 3‑го батальона, решил ударить на завод с запада на восток. Вклинили мы туда человек 40. В этот день был взят цех ЛОЦ. Правда, там бой шел очень сильный. Днем противник пытался нас оттуда выкурить. Наши части все его попытки отбили, и цех ЛОЦ стал полностью в наших руках. Как только взяли мы цех ЛОЦ, тогда ударили еще раз, перерезали противника на востоке и окружили цех готовой продукции. В цех готовой продукции вклинились, потом ударили на механический цех. Ему уже было здесь сильно трудно, потому что сил было мало.