Долгая дорога к свободе. Автобиография узника, ставшего президентом - Нельсон Мандела

пассажиров в город, отказался посадить Думу Нокве, Кеннеди тоже отказался ехать в нем. Судья Беккер всегда казался мне непредубежденным человеком, который осознавал, что обвиняемые сильно пострадали от рук государства. Я сейчас воздаю должное этим трем людям не как представителям судебной системы, или государства, или даже своей расы, а как личностям, как образцам человеческой порядочности, проявившим свои лучшие качества в трудную минуту.

Следует отметить также жену судьи Беккера, которая весьма остро воспринимала нужды других людей. Во время чрезвычайного положения она занималась сбором различных вещей и предметов первой необходимости для обвиняемых.

Однако следствием унизительного поражения правительства стало то, что власти твердо решили больше никогда не допускать повторения этого. С этого дня они не собирались полагаться на судей, которых не назначали сами. Они не собирались терпеть различных юридических тонкостей, которые, по их мнению, защищали террористов или предоставляли осужденным заключенным определенные права в тюрьме. Во время нашего судебного процесса по делу о государственной измене не было примеров одиночной изоляции, избиения или пыток обвиняемых с целью получения нужной властям информации. Вскоре, однако, это станет обычной практикой.

Часть шестая. Черный пимпернель

40

Я не вернулся домой после оглашения приговора по нашему делу. Хотя все остальные были в приподнятом настроении и жаждали отпраздновать нашу победу, я знал, что власти могут нанести удар в любой момент, и не хотел давать им такой возможности. Мне не терпелось уехать до того, как в отношении меня введут очередной правительственный запрет власти или же просто арестуют, и я провел ночь на конспиративной квартире в Йоханнесбурге. Это была беспокойная ночь в чужой постели, и я вздрагивал при звуке каждой машины, воображая себе, что это может быть полиция.

Уолтер Сисулу и Дума Нокве сопровождали меня на первом этапе моей поездки, в результате чего я вначале оказаться в городе Порт-Элизабет. Там я встретился с Гованом Мбеки и Раймондом Мхлабой и обсудил с ними новые подпольные структуры нашей организации. Встреча состоялась в доме доктора Масла Патера, которого позже приговорили за это к двум годам тюремного заключения. На одной из конспиративных квартир активистов Африканского национального конгресса я встретился с редактором либеральной газеты «Порт-Элизабет Ивнинг Пост», чтобы проработать с ним детали агитационной кампании в поддержку проведения национального Конституционного собрания. Впоследствии к этому изданию присоединились и некоторые другие газеты. Позже я посетил Патрика Дункана, редактора и издателя либерального еженедельника «Контакт», одного из основателей Либеральной партии Южной Африки и одного из первых белых, бросивших вызов режиму апартеида во время Кампании гражданского неповиновения. Его издание неоднократно осуждало политику АНК как якобы находящуюся под диктатом коммунистов. Однако когда он увидел меня, то сразу же признался: внимательно изучив протокол судебного процесса по делу о государственной измене, он понял, что заблуждался, и теперь готов исправить позицию своего еженедельника по этому вопросу.

В тот вечер я выступал на встрече священнослужителей в африканских поселениях в Кейптауне. Я упоминаю об этом потому, что вступительная молитва одного из участников этой встречи оставалась со мной на протяжении многих лет и в трудное время служила мне источником силы. Сначала священнослужитель поблагодарил Господа за Его щедрость и доброту, за Его милосердие и заботу обо всех людях. Затем он взял на себя смелость напомнить Господу, что некоторые из Его слуг были более угнетены, чем другие, поэтому иногда складывалось впечатление, что Он не обращает на это внимания. После этого священник сказал, что если только Господь не проявит немного больше усилий в спасении чернокожих парней, то им придется самим взять дело в свои руки. Аминь.

В мое последнее утро в Кейптауне я вышел из своего отеля в компании Джорджа Пика, одного из основателей Южноафриканской организации цветного населения. Я задержался, чтобы поблагодарить менеджера отеля из числа представителей цветного населения за то, что он так качественно позаботился обо мне. Он был признателен мне за это, и мы разговорились. Узнав, кто я такой, он сообщил мне об опасениях цветного сообщества, что при африканском правительстве они будут так же угнетены, как и при нынешнем белом правительстве. Он являлся бизнесменом среднего класса, который, вероятно, мало общался с африканцами и опасался их так же, как и белых. Это было вполне объяснимым беспокойством со стороны цветного сообщества, особенно в Капской провинции. Хотя я уже и опаздывал, я объяснил этому парню основные положения Хартии свободы и подчеркнул нашу приверженность принципам отказа от расовых признаков. Борец за свободу должен использовать любую возможность, чтобы донести свою позицию до народа.

На следующий день я присоединился к негласно проводимому собранию членов Национального исполнительного комитета АНК и руководителей исполкома филиала АНК в Дурбане, на котором решалось, должна ли планируемая акция принять форму отказа от выхода на работу или полноценной забастовки с пикетами и демонстрациями. Те, кто выступал за забастовку, утверждали, что стратегия «оставайся дома», которую мы использовали с 1950 года, исчерпала себя, и что в то время, когда Панафриканский конгресс вербовал среди народных масс все больше сторонников, были необходимы более агрессивные формы борьбы. Альтернативная точка зрения, которую я отстаивал, заключалась в том, что пребывание дома позволяло нам наносить удар по врагу, не давая ему возможности нанести ответный удар. Я утверждал, что доверие людей к нашим пропагандистским кампаниям возросло именно потому, что они поняли, что мы заботились о них. События в Шарпевиле хотя и продемонстрировали весь героизм демонстрантов, однако позволили врагу расправиться с нашими сторонниками. Поэтому я выступал за вариант отказа от выхода на работу. Зная о том, что народные массы по всей стране становятся нетерпеливыми к пассивным формам борьбы, я, тем не менее, считал, что нам не следует отступать от нашей проверенной тактики без всестороннего анализа, на что у нас не было ни времени, ни ресурсов. Именно с учетом этих факторов я настоял на решении об отказе от выхода на работу.

Подпольная деятельность требует принципиально новых психологических установок. Необходимо планировать каждое действие, каким бы незначительным оно ни казалось. Нет ничего второстепенного. Все шаги подвергаются сомнению. Вы не можете быть самими собой, вы должны полностью соответствовать той роли, которую играете. Такое поведение хорошо знакомо любому чернокожему в Южной Африке. При апартеиде чернокожий и так живет призрачной жизнью между законом и его нарушением, между открытостью и скрытностью. Быть чернокожим в Южной Африке означало никому и ничему не доверять, что мало чем отличалось от подпольной деятельности.

Я стал ночным существом. Днем я скрывался в своем убежище, а когда темнело, выходил по своим делам. Я действовал в основном в Йоханнесбурге, однако по