Пришелец в земле чужой - Роберт Хайнлайн

— Какой я осел!

— Тебе лучше знать.

— Мириам всегда нападала на Вонючку…

— И после этого тебе доверили целую колонку! Ты видел, как ведут себя школьники?

— Да, а Доркас к нему как кошка, ластилась, разве что о ноги не терлась.

— Это ее обычная манера поведения. Так вот, когда Мириам покажет тебе кольцо — кстати, редчайшей красоты и величины, — сделай круглые глаза. Я не собираюсь вычислять, кто из них ждет ребенка. Главное не это, а то, что они не считают себя обманутыми и несчастными. Не вздумай им сочувствовать, наоборот, поздравляй изо всех сил, — Харшоу вздохнул. — Я уже слишком стар, чтобы наслаждаться топотом детских ножек, но все-таки не хочу лишаться квалифицированных секретарей. Мм-да… с тех пор, как Джилл сделала Майка мужчиной, все пошло кувырком. Но я ее не осуждаю и надеюсь, что ты тоже.

— Безусловно, только почему ты думаешь, что это она?

— А кто? — удивился Джубал.

— Не знаю, но Джилл сказала, что не она. Майка соблазнила та, которая первая попалась ему на глаза, когда он решил соблазниться.

— Возможно.

— Так сказала Джилл. Зная ее логику, из этого можно сделать какие-то выводы.

— Я своей-то логики толком не знаю. А что до Джилл, то она не бралась проповедовать даже в самом влюбленном состоянии, поэтому о ее логике я не имею ни малейшего представления.

— Оставим логику, обратимся к фактам. Что можно выявить по календарю?

— Что ты сказал?

— Не кажется ли тебе, что это сделал Майк в один из наездов?

— Я не давал тебе повода так думать.

— Еще как давал! Ты сказал, что девчонки недовольны. А я знаю, как женщины относятся к этому проклятому супермену!

— Как можно, Бен! Он наш брат.

— Знаю, знаю, — Бен заговорил спокойно, — и тоже люблю его. Тем лучше я понимаю, почему они недовольны.

Джубал разглядывал стакан.

— Бен, мне кажется, ты виноват тут не меньше, чем Майк, а, может, и больше.

— Ты с ума сошел!

— Тем не менее мне трудно поверить, что человек с нормальным зрением и слухом может не совать нос в чужие дела. Я, конечно, слепой и глухой, но если по моей гостиной пройдет военный оркестр, я услышу. Ты ночевал в этом доме десятки раз. Ты хоть раз спал один?

— Негодяй! В ночь моего приезда я спал один.

— За эту ночь ты можешь ручаться, я накормил тебя снотворным. Что еще скажешь в свое оправдание?

— Не собираюсь ничего говорить.

— То-то и оно. Кстати, новые спальни я велел построить как можно дальше от моей. Звукоизоляция всегда что-нибудь да пропускает.

— Джубал, а твоей вины здесь нет?

— Что-о?

— О Дюке и Ларри я не говорю. Ходят сплетни, что ты держишь гарем, лучший со времен турецких султанов. Люди думают, что ты старый развратник, и завидуют.

Джубал побарабанил пальцами по ручке кресла.

— Бен, не в моих правилах кичиться возрастом, но в данном случае я требую почтения к своим летам.

— Прошу прощения, — сухо сказал Бен, — я думал, мы равноправны, и твоя личная жизнь может обсуждаться также свободно, как моя.

— Бен, ты не понял! Я требую почтения от женщин.

— А-а-а…

— Ты верно подметил, что я немолод. Более того, я стар. Но я до сих пор развратник, и мне это приятно. Однако я не позволяю похоти возобладать надо мной и предпочитаю свое достоинство удовольствиям, которыми уже успел пресытиться. Кроме того, человек моего возраста, лысый и жирный, может уложить женщину в постель только за деньги или завещание. Ты можешь представить, чтобы мои девочки легли с кем-нибудь в постель за деньги?

— Нет.

— Спасибо, сэр. Я общаюсь с исключительно порядочными женщинами и рад, что вы это понимаете. Правда, иногда случается так, что молодая хорошенькая женщина ложится со стариком потому, что она его уважает, жалеет и хочет сделать ему приятное. Как ты думаешь, мои девочки на такое способны?

— Думаю, что да.

— Я тоже так думаю. Но сам я на это не способен. У меня есть гордость. Поэтому, сэр, вычеркните меня из списка подозреваемых.

Кэкстон ухмыльнулся.

— А ты мужчина с характером. Я в твоем возрасте вряд ли буду таким стойким.

— Лучше сопротивляться соблазну, — улыбнулся Харшоу, — чем поддаться ему, а потом раскаиваться. Теперь о Дюке и Ларри: я не знаю, кто из них виноват, если виноват вообще; а доискиваться не хочу. Когда в мой дом приходит человек, я ему объясняю, что у меня не тюрьма и не дом терпимости, а семья, и как во всякой нормальной семье, в моей сочетаются тирания и анархия при полном отсутствии демократии. Значит, если я ничего не поручаю, каждый делает, что хочет; если же я отдаю приказ, он не обсуждается. На личную жизнь моя власть не распространяется. Ребята всегда держали свою личную жизнь про себя… по крайней мере, до тех пор, пока не распространилось марсианское влияние. Я не видел, чтобы Ларри и Дюк таскали девушек в кусты. И визга не слышал.

— И ты решил, что это Майк.

— Да… — Джубал нахмурился. — Девчонки счастливы, и я за них не волнуюсь. Майк меня беспокоит больше.

— Мне тоже за него неспокойно.

— И с Джилл что-то еще будет?

— С Джилл ничего страшного не случится. А Майк…

— Черт, дались ему эти проповеди! Чем дома плохо?

— Джубал, он не только проповедует. Я как раз оттуда…

— Что ж ты сразу не сказал?

— Сначала мы говорили об искусстве, — вздохнул Бен, — потом занялись сплетнями.

— Предоставляю тебе слово.

— Я заехал к ним в гости по дороге из Кейптауна. Мне очень не понравилось то, что я увидел. Джубал, ты не можешь поговорить с Дугласом, чтобы он прекратил это дело?

— Майк сам вправе решать, как ему жить, — покачал головой Харшоу.

— Если бы ты видел это сам, ты бы так не говорил.

— Я ничего не могу сделать, и Дуглас тоже.

— Джубал, Майк согласится с любым твоим распоряжением насчет его денег. Он ничего в этом не понимает!

— Очень даже понимает. Он недавно написал завещание и прислал его мне для замечаний. Это хитрейший документ. Майк знает, что у него больше денег, чем могут потратить его наследники. Поэтому одну часть наследства он использовал на то, чтобы оградить от посягательств другую. Он сделал так, что до денег не доберутся ни родственники его матери, ни законного, ни фактического отца, — он, оказывается, узнал, что он незаконнорожденный, — ни родственники астронавтов с «Посланца». Чтобы отсудить себе наследство, им придется чуть ли не свергать правительство. Я не нашел, к чему придраться. Поэтому, поверь мне, его деньгами не так просто завладеть.

— Жаль.

— Это не помогло бы. Вот уже год, как Майк не снимает со своего счета ни цента. Дуглас звонил мне и сказал, что Майк не отвечает на его письма.