Правильный ход - Лиз Томфорд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Нет той части меня, которая хотела бы быть на кухне.
Я хочу быть только с ними.
Глава 33
Кай
Сегодня день рождения Миллер, и все началось именно так, как я хотел — с моего лица между ее ног.
Я превратился в сумасшедшего из-за этой женщины. Настолько, что когда она ушла завтракать с Монти, я провел утро на кухне, занимаясь тем, чем обычно занимается она, — выпекая ей праздничный торт.
Миллер говорит людям что любит их через еду, которую она готовит, поэтому я решил что скажу это ей на ее языке, поскольку мне не разрешено говорить ей об этом словами
Как я уже сказал, я превратился в гребаного болвана.
Но помимо дня рождения Миллер, это еще и День семьи. Организация Warriors открыла часть поля рядом с третьей базовой линией, чтобы семья и друзья игроков могли пообщаться. Ассортимент блюд на грани абсурда, они готовят все, что только можно пожелать, с открытым баром для напитков и фотобудкой.
День семьи, как правило, мой наименее любимый день в календаре. Каждая команда за которую я играл, проводила такой праздник. Немного неловко когда никто не приходит ко мне, особенно когда у остальных товарищей по команде есть братья и сестры, супруги и родители. Но до Макса, Исайя был моей единственной семьей, и он всегда был в разгаре своего собственного сезона. В прошлом году мы были друг у друга, а в этом году у нас будет мой сын.
И хотя технически Миллер здесь ради Монти, я знаю, что она здесь и ради меня тоже.
Эта мысль укрепилась, когда я припарковал свой автомобиль и увидел ее впервые с тех пор, как она встала с моей кровати этим утром. Она позавтракала в честь дня рождения со своим отцом, а потом появилась здесь в белой кофте "Warriors" в тонкую полоску с моим именем и номером на спине. Она расстегнута и хорошо сочетается с облегающей майкой и короткими джинсовыми шортами, которые прекрасно подчеркивают ее бедра.
Но как бы хорошо она ни выглядела, настроение у нее дерьмовое после вчерашней фотосессии, и я не совсем уверен почему.
Обходя стол с высокой столешницей, за которым она стоит, я провожу ладонью по ее пояснице. — Ты не хочешь представить Макса родителям Трева вместе со мной? Они хотели с ним встретиться.
Она качает головой, поднося бокал с коктейлем к губам.
— Почему бы и нет?
— Потому что было бы странно, если бы няня Макса присутствовала там, пока ты представляешь своего сына родителям своих товарищей по команде.
Запрокидывая голову, я смотрю на нее, но она смотрит прямо перед собой, на дальнее поле.
Здесь так красиво, золотой час в Чикаго. Небо окрашено во все оттенки оранжевого и желтого, а поле освещено теплым сиянием. Но женщина рядом со мной сегодня вечером вся ледяная, что сильно противоречит тому яркому свету, который она принесла в мою жизнь этим летом.
— Ты не просто няня, и ты, блядь, это знаешь, — напоминаю я ей строгим шепотом. — Что, черт возьми, с тобой сегодня происходит?
Она небрежно пожимает плечами и делает еще глоток своего напитка, откидывая волосы за плечи.
Я наклоняюсь к ее уху, тихо говоря. — Перекинь волосы через плечо, вот так, еще раз, будь добра. Это вызывает у меня воспоминания о гораздо более счастливой Миллер с моим членом у тебя во рту.
Наконец на ее губах появляется едва заметная улыбка.
— Господи, — хихикаю я. — Это то, что заставляет тебя улыбаться? Мне что, придется прямо сейчас выбивать из тебя это, или как?
— Вероятно.
Я нахожу Макса идущим вдоль поля с Исайей, прежде чем мое внимание возвращается к девушке рядом со мной. Она подносит стакан к губам, но я выхватываю его у нее из рук и допиваю сам.
— Эй!
— Ты сегодня ведешь себя как ребенок.
Я проглатываю ее коктейль и ставлю стакан обратно на стол.
Она усмехается. — Я луч гребаного солнца.
— После вчерашней фотосессии у тебя было такое настроение, и ты не хочешь сказать мне почему.
Она продолжает хранить молчание. Мы не склонны что-то скрывать друг от друга, кроме того, что я на самом деле чувствую к ней, так что незнание того, что происходит в ее хорошенькой голове, действует мне на нервы.
У нас осталась одна ночь вместе, и если это ее способ отстраниться, то я буду в бешенстве. Она та, кто уходит. Она единственная, кто хотел оставаться отстраненной. Если есть кто-то, кто должен морально готовиться к ее отъезду, то это я.
Это я нарушил свое правило не заниматься с ней сексом, при этом зная, что быстро и сильно влюблюсь, если позволю себе добавить к ней еще один уровень связи, и это именно то, что произошло.
Один из менеджеров по экипировке привлекает мое внимание на расстоянии, кладя две перчатки и мяч рядом с домашней тарелкой. Он слегка кивает мне в знак подтверждения, прежде чем присоединиться к празднеству.
— Пойдем со мной.
— Зачем?
— Перестань сегодня быть такой раздражительной и пойдем со мной.
Переплетая свои пальцы с пальцами Миллер, я тяну ее за собой. Мы проходим мимо персонала и их семей по пути в "Хоум Плейт", и я просто улыбаюсь и киваю головой в знак приветствия, как будто тащить за собой дочь моего тренера — это нормальное повседневное поведение.
— Я могу быть раздражительно сколько угодно. Сегодня мой день рождения.
Миллер останавливается. — Подожди. Мы не можем выйти на поле.
— Я уже поговорил с нашим садовником. Они собираются убрать пригодный участок позже вечером, так что все в порядке.
— Пригодный для чего?
Схватив обе перчатки, я протягиваю ей перчатку питчера.
Ее скептический взгляд перемещается с протянутой перчатки обратно на мое лицо.
— Я хочу посмотреть на твою подачу, мисс «всеамериканский питчер»
Она быстро качает головой. — Прошло Слишком много времени.
— Все в порядке. Относись этому спокойно.
— Я буду вести себя не очень хорошо.
Я заметил это за ней. Ей трудно быть кем-то другим, кроме как самой лучшей. Это странное противоречие для девушки, которая живет беззаботно, переезжая из города в город. Но когда у нее есть цель, у нее возникает врожденная потребность быть лучшей, чтобы добиться ее. Всеамериканский питчер. Лауреат премии Джеймса Бирда. Как будто
