Китай, Россия и Всечеловек - Татьяна Григорьева

На международной конференции «Космос и сознание» (Италия, 2008) русский ученый В. П. Казначеев привлек внимание к концепции «голографической Вселенной» И. А. Козырева: Вселенной имманентно Сознание; поле Сознания повинуется своим законам, и человечество, если хочет избежать гибели, не может с этим не считаться. «Действительный Творец – это, по нашему мнению, голограмма Вселенной энергии-времени Козырева», – говорит Казначеев. Но подвижный смысл голограммы доступен голографическому мышлению, очищенному от квазизнания, склонного выдавать относительное за абсолютное, количеством подменять качество.

«Современная эволюция поколений, задача экологической предупредительности и сохранения поколений не только с точки зрения морфологии их здоровья, но и сохранения той эволюции космического интеллекта человечества на планете является важнейшей опережающей задачей для всех ученых, всей культуры и мировоззрения людей нашей планеты. Земля – это живой космический организм … Однако эволюция живого вещества и интеллекта все больше обретает вектор инволюции. Если же мы последуем за ним, то наше интеллектуальное начало станет упрощаться, мы превратимся в планету киберов и будем прогнозировать и стимулировать собственный суицид». [518] Это серьезнее, чем может показаться. Наследники русского космизма предупреждали о грядущей опасности, и автор ссылается на К. Э. Циолковского, А. Л. Чижевского, В. И. Вернадского; не боясь обвинения в «лженауке», утверждает, что именно Мысль составляет сущность Эволюции.

Действительно, ничего не изменится, если не изменится сознание, не перестанет быть одномерным. Вслед за сознанием изменится картина мира, видение истории: от линейной схемы смены формаций (о надуманности которой говорил еще Освальд Шпенглер в «Закате Европы»: то, что годится для Европы, не годится для восточных стран) к голографическому восприятию Истории. А значит, вожделенный капитализм, противоречащий человеческой природе, не обязательная фаза исторического развития. Именно в России, не склонной следовать установленным правилам, капитализм ждет заслуженный конец. Все чаще появляются мысли о «нокауте капитализма», о том, что «капиталократия убивает мир». [519] В этом убеждает и наступивший кризис, явление аномальное по человеческому счету.

Конфуций (ок. 551–479 до н. э.), всемирно признанный мудрец, казалось бы, не занимался проблемами космического Сознания или называл его «волей Неба». [520]

Но Алексей Степанович Хомяков называл Конфуция «выше всех философов в целом свете». Конфуция превозносил Лев Толстой. А японский христианин Утимура Кандзо, который три года изучал богословие в американском колледже, признавался: «Я ищу более высокий тип морали, чем должен. Я жажду той нравственной силы, которая приходит по Божьей милости. Но такая нравственность отвергается не только большей частью человечества, мало кто в нее верит среди студентов и профессоров Теологической семинарии. Я не услышал за ее святыми стенами ничего нового, чего бы не слышал за ее пределами. Конфуций и Будда могут научить меня более того, чему обучают местные теологи». [521] С тех пор мало что изменилось.

Мудрец потому и мудрец, что сосредоточен на вечном. Сводить значение Конфуция к социальному реформаторству, к политике, по крайней мере, наивно. Конфуций озабочен вечным, прежде всего – назначением Человека. Тем интересен нашему времени. Озабочен тем, что придает человеческому Пути смысл. Свидетельство – его «Беседы» с учениками «Лунь юй», дух которых порой улетучивается в комментариях и переводах. По причине «квазисознания», которое скользит по поверхности явлений, не имея силы проникнуть вглубь. Как сказал тот же Вивекананда: «Все вещи благи и прекрасны, если они утратили свою относительность». [522]

Насколько актуальна тема квазисознания, свидетельствуют публикации последнего времени, в частности статья Г. С. Киселева «„Тайна прогресса“ и возможность истории». [523] Действительно, квазисознание привело к тому, что движение истории повернулось вспять, к цивилизованному варварству. Но и у Истории есть два плана: Земной и Небесный. История, которая внушает «ужас», надо думать, исчерпала себя как явление временное. Размышляют о Метаистории. Но пока происходит то, что предрекал Семен Франк: «…все конкретные попытки осуществить человеческими государственно-правовыми средствами полное равенство, блаженство и абсолютную справедливость, то есть царство абсолютной правды на земле, роковым образом создавали в мире небывалую в иных, обычных формах мирового бытия тиранию зла, насилия, неправды, унижения человека». Но может быть, не там и не теми средствами ищут эту правду?

В статье Киселева находим привычный логический ход: противопоставление одного другому, нравственного Закона – Природе, вопреки Благой Вести. В логике противостояния причина падения культуры, о чем говорил Папа Бенедикт XVI: «Культура, которая распространилась в Европе, абсолютно и радикально противоречит не только христианству, но и религиозным и моральным традициям всего человечества». Не потому ли, что «понимание культуры прежде всего акцентирует ее противопоставление природе, – по мнению Киселева. – Культурно созданное, сотворенное человеком, то есть искусственное, с одной стороны и природное, естественное – с другой». С этого начинаются расхождения с восточной мудростью, с логикой недвойственности, непротивопоставления одного другому: не «то или это», а «то и это» одновременно.

Уже американские трансценденталисты Ральф Эмерсон и Генри Торо признавали единство человека и природы (кстати, не без влияния Конфуция). По мнению Торо, от божественной Природы человек получает силы для восхождения, не от социума. Он верил в благотворное влияние Востока – «Свет с Востока!»; опубликовал «Изречения Конфуция», «Китайское четверокнижие» («Лунь юй», «Великое Учение», «Учение о Срединности» и «Мэн-цзы»), а также «Законы Ману» и «Молитвы Будды». Находил созвучные идеи у Конфуция, цитировал «Лунь юй»: «Если государство не идет по Пути Справедливости (Дао), то стыдно быть богатым и в чести. Если государство следует Дао, то стыдно быть бедным и не в чести» (Лунь юй, 8, 13). Мечтал о Всеединой Библии, которая вберет в себя священные книги Китая, Индии, персидские, еврейские, чтобы вечная Истина, исходящая от Верховного Духа, стала доступна каждому.

Ральф Эмерсон убеждал: все вещи наделены Моралью. «Нравственное настолько проникает природу, самую ее плоть до конечных глубин, что кажется, в этом и состоит цель, во имя которой природа была создана». И дальше, в том же очерке «Природа»: «Задача возвращения миру его изначальной и вечной красоты разрешается исцелением души. Те руины, та пустота, которые мы обнаруживаем в природе, на самом деле находятся в нашем собственном глазу. Ось зрения не совпадает с осью вещей».

Что уж говорить о русской философии! Владимир Соловьев называл человека «центром всеобщего сознания природы». А Лев Толстой запишет в дневнике в марте 1882 года: «Мое хорошее нравственное состояние я приписываю также чтению Конфуция и, главное, Лао-цзы… Учение Середины Конфуция – удивительно. Все то же, что и у Лао-цзы: исполнение закона природы – это мудрость, это – сила, это – жизнь». А в 1900 году добавит: «Занимаюсь Конфуцием, и все другое кажется ничтожным». Выходят статьи Толстого: «Книги Конфуция», «Великое учение» и «Книга пути и истины» Лао-цзы под названием «Китайская мудрость». Писатель проник в ее тайну: «Внутреннее равновесие есть тот корень, из которого вытекают все добрые человеческие деяния… Путь неба и земли может быть выражен в одном изречении: „В них нет двойственности, и потому они производят вещи непостижимым образом' [524] ».1 В этом действительно суть учения и Конфуция, и Лао-цзы: в признании закона внутренней уравновешенности, непротиворечивости двух сторон Одного.

В последнее время входит в обиход понятие «конфуцианской цивилизации», основанной на конфуцианской этике, в которой находят причину успеха Китая. Но и в Китае не всегда следовали Срединному Пути, закону взаимной Уравновешенности. Уже Конфуций сокрушался: «Уравновешенность (Хэ) – наивысший Закон. Но как редко ему следуют в народе» (Лунь юй, 6, 27). (Принцип Уравновешенности лег в основу Учения о Срединности – «Чжун-юн»: Постоянства достигает пребывающий в Центре-Чжун.)

Согласно Конфуцию, люди делятся на две категории: те, кто следует Морали, и те, кто пренебрегает ею. С одной стороны достойные, благородные (цзюньцзы), с другой – мелкие, ничтожные (сяожэнь). Можно сказать, истинный человек и до-человек, не ставший еще человеком, что не мешает ему проникать во властные структуры. Их жизненные позиции прямо противоположны: цзюньцзы думает об Истине, сяожэнь – о выгоде. Цзюньцзы требователен к себе, «ищет причину в себе, сяожэнь – в других» (Лунь юй, 15, 20). Цзюньцзы, пребывая в центре, полагаясь на волю Неба, внутренне свободен, «всеедин, но не коллективен (не объединяется в группы). Сяожэнь коллективен, но не всеедин» (Лунь юй, 2, 14). Цзюньцзы в своем одиночестве открыт всему миру, сяожэнь наоборот. Японцы комментируют: «Цзюньцзы гармоничен, не похож на других. Сяожэнь ведет себя как другие, но не гармоничен». (Всеедин – чжоу, значит «круг»: всё объемлет, вездесущ – пу бянь.)