Легенды Соединённого Королевства. Величие Света - Владимир Игоревич Ашихмин

них оказалось не меньше, чем в поганках или мухоморах. Интересно то, что не только народ Соединённого Королевства вознамерился отведать Плотоядок, но и сами Плотоядки не побрезговали вкусить человечины. К сожалению, она пришлась им по вкусу. У этих несуразных грибов имеются очень прыткие корневища – зшахватыши, которыми они норовят схватить тех, кто праздно возле них зевает. Зайчик, лисичка, волчок, какой–нибудь Пип из Сахарных Блинов или Рож из «Бочонка Эля» – любой из них по недосмотру может очутиться в крепких объятиях Плотоядок, а потом будет с удовольствием ими переварен. Захваташи опутывают жертву и волочат её под землю, где и происходит акт насыщения. Впрочем, Плотоядки вполне себе выживают и без «дичи» – солнце, дождь и экстракты чернозема – все это их питает тоже. Они приспособлены к жизни очень даже хорошо. Кое–кто, не раз и не два, заводил волынку об уничтожении Плотоядок, и это всегда отвергалось. А почему? На то имеются причины. Во–первых, эти грибы – уникальное природное явление. Во–вторых, раз в несколько лет они, что называются, потеют. Их пот или слезы, стекающие по стволам, нашли отклик у ремесла алхимиков. Было выявлено: жирная слизь Плотоядок помогает бороться с такими тяжелыми болезнями, как чума и оспа, и еще с целом рядом более легких. Король Родерик из ветви Краварков и его супруга Мила Темная на Вселенском Собрании некогда объявили Плотоядок достоянием страны и под страхом смертной казни запретили их трогать или, упаси Урах, искоренять. Лекари и знахари внушительными партиями исправно наведываются в Палантиновые Холмы, но только когда у Плотоядок настает сезон «плача». В иную пору тут ловить нечего. Как бы они не поймали!

Кое–как поспевая за собакой, я подумывал, что какой–нибудь костоправ высчитал, когда сюда нужно явиться за чудодейственной эссенцией и угодил в захватыши. Отдуваясь, с болью в боку, я, а Серэнити за мной, достигли того уголка, где громогласное «гав, гав, гав» более никуда не удалялось. Под грибницей Плотоядки торчала рука.

– Мы опоздали, – с грустью промолвила Серэнити.

– Незавидная участь, да.

Рука дернулась и схватила пальцами пустоту.

– Рефлексы? – обронил я.

– Нет! Посмотри!

Великий инквизитор бесцеремонно схватила меня за башлык (эй, не жалую я, когда так делают!) и подтянула к дыре, что зияла подле Плотоядки. Оттуда раздался хрип:

– Помогите! Урахом заклинаю! Помогите мне!

Серэнити дернулась к булаве, но я перехватил её латную рукавицу.

– Погоди, сумасшедшая, если ты бабахнешь по Плотоядке своей колотушкой, то тебя залет её соком. Личико тогда у тебя окажется не краше, чем у Эмилии.

– Что ты предлагаешь?!

– Дай подумаю.

Я аккуратно обошел Плотоядку по кругу. Мне было яснее ясного, что физическое воздействие на прожорливый гриб применять нельзя. Поэтому… Я склонился над прорехой.

– Дышать можешь?

– Он меня разъедает!

– Раз еще говоришь, значит еще не все так плохо.

Мне не по нутру было то, что я собирался предпринять. Однако иного выхода я не видел.

– Ты жить-то хочешь?

– У-а-а-а… Да! Да! Конечно!

– Увы. Тогда тебе придется расстаться со своим барбосом. Ты согласен?

– Я… Пшеничный…да! Только вытяни меня отсюда!

Серэнити нетерпеливо переступала с ноги на ногу.

– О чём ты говоришь? – спросила она меня.

– Мы должны внушить Плотоядке, что Пшеничный вкуснее, чем его хозяин, – ответил я, с тяжестью внутри себя, свистя собаке.

– Ты намерен его убить?

– Увы! Увы! Кажется, придется…. Да…

– И скормить этой гнуси?

– Плотоядки устроены так, что не в состоянии переваривать две жертвы сразу. Они набрасываются всеми своими захватышами на несчастного и усваивают его через присоски. Если Пшеничный, скажем, будет истекать кровью, то хищный гриб, думается мне, переключится с несчастного на его питомца.

– Ты уверен?

– Не берусь уверять, но что же еще нам делать…

– Не радетель я таких мероприятий, – проворчала Серэнити.

– Как будто я любитель… Я подержу Пшеничного, а ты…

Я достал из сумки кинжал гномов.

– У самого кишка тонка?

– Честно? Именно так.

– А у меня, значит, сердца нет, так?

– Серэнити…

– Ладно… Замолчи только.

Я мягко закрыл глаза бульдогу, а потом… Великий инквизитор умеет такие штуки проворачивать за одно мгновение. Уж я–то знаю, я знаю… Я тешил себя мыслью, что Пшеничный ничего не ощутил. Бережно приподняв пса, я поводил им возле Плотоядки. Капающая из под мехового горла кровь заморосила по Захватышам и они нервно зашевелились.

– Уууу! Оно меня перетирает!

– Не рыпайся там! – предупредил я мученика.

Опустив Пшеничного прямо на корневище Плотоядки, я стал наблюдать, как Захваташи встрепенулись и, оставив свою прежнюю жертву, кинулись на собаку. В считаные секунды Пшеничного облепили отростки–щупальца и затянули в рыхлую землю. В это время я овец не считал. Крепко стиснув запястье человека, я со всей силой потянул его на себя. Серэнити тоже присоединилась. Дюйм за дюймом, с чавкающим звуком, показалась прежде всего вся рука, затем плечо, а уже потом и каштановая макушка. Когда мы извлекли человека наружу, он зашелся скорбным рыданием.

– Я любил его… Любил! Мой Пшеничный! Верный друг!

Он вперил в меня безумный взгляд.

– Ты зарезал его, нелюдь!

– Да но, иначе бы…

Обезумевший мужчина кинулся на меня с кулаками. В челюсть попал первый удар, а второй… Серэнити сгребла нападающего в стальные объятья.

– Угомонись ты! Он спас твою жизнь!

Теперь локтем прилетело Великому инквизитору. Скула у нее обрела синеватый цвет. Серэнити зарычала и развернула мужчину лицом к себе и наотмашь проехалась ладонью по бороде (определяю пощечину в одну восьмую силы Великого инквизитора). Охнув, чумазый человек отлетел на пару футов и брякнулся на лопатки.

– Не беси меня!

Я подошел к скулящему мужчине. При моем приближении он весь обмяк и скукожился. Не волнуйся ты так, я тебя не обижу!

– Благодари Небеса, что Великий инквизитор Иль Градо не пришибла тебя за твою выходку. Иногда для совершения справедливого суда ей нужно лишь плохое настроение. Как твое имя?

– Шаттибраль! Что ты несешь?! Хочешь на костер?!

– Умолкаю!

– Я – Грунти.. А то – что же … сама Серэнити?

– Мы знакомы? – уже более спокойным голосом спросила Великий инквизитор.

– Да, то есть, нет… Вы… вы же мать Ордена Инквизиции. Ваше имя у всех на слуху…

– Мать? – протянула Серэнити, как бы пробуя слово на вкус. – Так меня ещё не называли.

Великий инквизитор окинула Грунти взглядом. По его голому торсу вились напухшие полосы, из которых сочился гной и сукровица.

– Давно ты тут в гостях у Плотоядки?

– Смею предположить, что день, а то и полтора, Ваша Светлость.

– Что ты тут забыл?

– Я – торговец лечебными настоями и притирками, – как–то виновато проговорил Грунти, садясь подальше от гриба, что пожирал его пса. – Мною двигал заработок и, ну, Плотоядки только–только должны были заморосить «слезами» – ранняя весна их сезон, если повезет. Я, ну, и отправился проверить, так ли это.

– Проверил? – блекло хмыкнул я.

– Более чем, милорд.

– Подойди сюда, – позвала Грунти Серэнити. – Я залечу твои повреждения.

– Я слышал, что вы умеете это… Все знают о вас, как же, святая… Что вы врачуете раны руками… но со мной?

– С тобой,