Младшая сестра - Лев Маркович Вайсенберг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Тебе такая шляпа была бы к лицу! — в тон Юнусу подхватывает Газанфар. — И ты ее, согласно обращению генерала Томсона, смог бы легко получить… При некоторых, конечно, условиях…
— А именно?
— Если не будешь участвовать в сборищах, не будешь устраивать собраний, не будешь участвовать в стачках, не будешь хранить оружия…
Газанфар готов продолжать перечень запрещений, изложенных в обращении, но Юнусу и этого достаточно:
— Как-нибудь обойдусь и без модной французской шляпы! — говорит он, комично вздыхая. — Я ведь не инженер Кулль, чтоб с каждым новым ветром менять шапку!
Арам одобрительно кивает головой:
— Недаром, видно, говорится: недостаточно надеть папаху, надо еще при этом быть мужественным!
— Да, — охотно соглашается Газанфар, — мужественным быть всегда необходимо, и особенно это необходимо в такое время, как сейчас… — Газанфар снова берется за газету: — «…Те войска, которые находятся в данный момент под моим командованием в городе Баку, являются лишь передовой частью союзной армии, которая в скором времени займет Кавказ… Англичане и их союзники — враги большевиков. Я призываю вас бороться против большевизма во всех его видах…»
— Насчет этого генерал здесь сочувствия не найдет! — восклицает Юнус.
— А все-таки пытается! — возражает Газанфар. — Рассчитывает прежде всего на эсеров и меньшевиков, ну и вообще на изменников и предателей всех сортов.
— Я бы их всех… — Юнус сдерживает крепкое словцо.
— Наступит и для них роковой час! — сурово заключает Арам.
С появлением англичан подобные беседы возникали повсюду — на промыслах, на заводах, на пароходах, в порту.
Когда последние турецкие части отправились на вокзал, Шамси не на шутку встревожился: не прошло двух месяцев, как старый добрый порядок восстановился, и вот — опять перемены! Что сулят они, эти перемены?
Он поделился своими тревогами с Хабибуллой. Но тот, к удивлению Шамси, был не слишком обеспокоен.
— Зря не тревожь сердце! — ответил он. — Охранять наш покой будут теперь наши друзья англичане!
— Наши друзья англичане? — изумленно и в еще большей тревоге воскликнул Шамси, вспоминая все нелестное, что еще так недавно приписывал англичанам Хабибулла.
— Сам Хан-Хойский сказал, что англичане не причинят нам никакого вреда и будут защищать нас от большевиков, — поспешил добавить Хабибулла, чтобы придать вес своим словам.
Но Шамси в ответ только покачивал головой… Трудно понять Хабибуллу, трудно понять всех этих важных людей, стоящих сейчас у власти!.. Поразмыслив, однако, Шамси понял, в чем суть столь разительной перемены в симпатиях Хабибуллы. Два с лишним года назад, когда он, Шамси, вымолвил слово жалости о пленных турках, Хабибулла обрушился на него со словами: «Не время теперь ссориться с русским царем, ибо он, видимо, одолевает Турцию!», а впоследствии, когда немцы и турки заняли Баку, Хабибулла просительно сказал: «Не вспоминай, Шамси, о том разговоре, тогда, увы, так приходилось говорить, потому что сильней был русский царь; но теперь, ты сам видишь, победил султан, и, значит, турки — наши друзья». Месяц с небольшим прошел с той поры, не успели уйти из города турки, а Хабибулла уже заявляет, что друзья мусульман — англичане. Дружить, по мнению Хабибуллы и всех этих людей, вроде Хан-Хойского, означало, по-видимому, ладить с теми, кто в данное время сильнее. Никак не иначе!..
Поведение Хабибуллы окончательно в этом убеждало.
С первых же дней высадки в Баку английских войск Хабибулла стал настойчиво искать связей с сынами Альбиона.
У него появились новые знакомые — английские офицеры. Он, казалось, забыл своих недавних друзей — немцев и турок, полковника барона фон дер Гольца и даже самого Нури-пашу. Забросив учебник турецкого языка, Хабибулла засел за самоучитель английского, жестоко укоряя себя за то, что в свое время пренебрегал этим языком.
Он познакомился с английским военным корреспондентом Лидделем, получавшим из министерства иностранных дел Азербайджана солидные суммы за печатание на страницах «Таймса» благоприятных для мусаватского правительства корреспонденций, и добился того, что Лиддель пригласил его к себе. Гость и хозяин беседовали о положении дел в Азербайджане; причем хозяин больше расспрашивал, а гость с готовностью отвечал. Они много курили, и изящные ароматные сигареты «Голд флэйк» из виргинского табака — в пачках по десять штук или в жестяных круглых коробках по пятьдесят — кружили Хабибулле голову не менее приятно, чем толстые и дымные сигары барона фон дер Гольца…
Вскоре, впрочем, появились у Хабибуллы еще новые друзья и вместе с ними — новые заботы.
В январе прибыла в Баку американская миссия, руководимая полковником Гаскелем, а следом за ней — миссия во главе с полковником Хиллом.
Ни тот, ни другой полковник Хабибуллу к себе не допустил, но ему удалось завязать знакомство кое с кем из второстепенных работников миссий.
Все они утверждали, что задача американских миссий в Баку — обследование Азербайджана в политическом и экономическом отношениях, и охотно вели с Хабибуллой беседы на эти темы. Что ж, Хабибулла старался быть полезным собеседником — он уже приобрел в подобных делах известный опыт, общаясь с полковником фон дер Гольцем и журналистом Лидделем.
Раскрыв однажды американскую газету, в которую был завернут шоколад, полученный в подарок от новых друзей из миссии, Хабибулла задержал взгляд на статье, привлекшей его внимание неоднократным упоминанием слова «Кавказ». Вооружившись словарем, Хабибулла принялся прилежно переводить текст.
«Необходимо подготовить крупные силы для использования их в Северной Персии и на Кавказе. Возможно, что это направление — важнейшее для союзников. Первоочередная задача союзников — занятие важнейших нефтяных районов Кавказа…» — прочел Хабибулла.
Он пришел в доброе расположение духа: черт возьми! — он почти свободно переводит текст американской газеты. Что же до самого текста — то и здесь не было никаких оснований для огорчений; какая, в сущности, разница, кто будет владеть бакинской нефтью — немцы, англичане, американцы? Только бы не большевики!..
По городу расклеены были приказы британского командования.
Они грозили населению штрафами, тюрьмой, телесными наказаниями, публичной смертной казнью. Люди толпились у стен, читали приказы, перешептывались.
Однажды Баджи увидела, как в центре города, в сквере, какие-то люди возводили земляной вал. Тут же стояло несколько английских офицеров. На них были короткие пальто с кожаными пуговицами; брюки навыпуск были тщательно отутюжены, коричневые ботинки до блеска начищены; кокарды на кепи, буквы и звезды на погонах сверкали. Все в этих англичанах дышало надменностью и самодовольством.
Баджи стояла поодаль, среди других, и наблюдала, как растет посреди сквера земляной вал, и не могла понять: для чего он? Но когда вал вырос в человеческий рост
