Лекарь безумной королевы + Бонус (СИ) - Пилипенко Мария

Посветлело. Корабль, наконец, причалил.

Вместо большого оживлённо порта всех высадили в маленькой бухточке, защищённой от ветров скалами.

-- А в порт теперь только торговые суда идут, -- пояснил капитан.

Пассажиров действительно было мало, и почти все они были местными.

Пока Лестер стоял в очереди на проверку документов, Фалина купила у одинокой торговки горячих домашних пирожков и кормила ими Бена, а он, в свою очередь, кормил ими свое Чудовище.

Лестер освободился быстро, рождённых на Кассале пропускали в первую очередь.

И вот уже наши путешественники идут мимо беленьких низеньких домиков и милых палисадников, мимо садов и огородов к кварталам мастеров.

Фалина была потрясена. Вот только несколько дней назад они садились на корабль среди снегов и морозов, а тут, на острове, ни капли снега! Уже с утра припекает солнце, оглушительно поют птицы, повсюду зелёная молодая травка. А в этой траве ярко желтеют первоцветы и примулы, пестреют фиалки, за заборчиками на грядках распускаются нарциссы и крокусы, зеленеют на кустиках первые молоденькие листочки.

Но самое удивительное... Фалина даже остановилась! Она увидела цветущее деревце! Молоденькая вишенка распустилась на пригорке, согретая щедрыми солнечными лучами!

---Боги, это чудо! Лесси... Бен, посмотри только! -- Фалина наклонилась к вишенке, и та ласково пощекотала белыми лепестками ее личико, как бы приветствуя на Кассале.

-- Они пахнут так сладко! Бен, понюхай!

И Бен ткнул носом в цветочки свою косматую подругу.

Лестер только загадочно улыбнулся.

-- Фалина, смотри, -- он повел ее дальше, за домики, и им открылся... целый цветущий сад! Густо и щедро цвели абрикосы всеми оттенками розового.

Фалина растеряла все слова, только поставила вещи на траву и подошла к забору, вцепившись в него руками. И все смотрела, смотрела...

А Лестер смотрел на нее. И почему в такие моменты единственным его желанием всегда было сделать ей ребенка? Наверное, это какой-то первобытный инстинкт, который для мужчины означает присвоить, сделать своей. А ему очень хотелось ее себе навсегда. Вот такую нежную, умеющую удивляться красоте, чувствующую так тонко.

Лестер не выдержал и поцеловал жену в порозовевшую от чистого воздуха и солнца щеку.

-- Пойдем, любимая, домой. После обеда погуляем по острову, обещаю. Я знаю, где у нас заросли золотых колокольчиков*. Они как раз сейчас цветут, а пока пойдем!

-----------------

*Золотые колокольчики – так на острове называли форзицию

-----------------

И они двинулись дальше, к кирпичной стене, за которой начинались кварталы мастеров.

Домик полировщика линз Таддео Лефрена стоял на вершине одного из холмов. Тропинка от дома вела прямо к морю, которое зеленело внизу.

Они вошли в калитку, которая не запиралась. Двухэтажный деревянный домик, а рядом сарай с сеновалом и поленницей, хлев, курятник и колодец. А позади домика – сад!

Бена сразу заинтересовали цыплята и местная кошка, лениво лежащая на крышке колодца.

А Лестер пошел в дом. Он сразу приметил, что в кухне готовят. Из трубы шел дымок, а входная дверь была приоткрыта, чтобы не было жарко. И через приоткрытую дверь доносились соблазнительные запахи мясного рагу.

-- Мама! -- Лестер быстро вошёл в дом, но на кухне была не мама.

Молодой парень в расстёгнутой рубахе, завязанной узлом на животе, что-то помешивал в кастрюле на печке, а на столе уже высилась целая гора свежей зелени из парника. Парень двигался грациозно и ловко, волосы его, цвета гречишного меда, были убраны в хвост, а сам он напоминал Лестера, только не побитого жизнью, а совсем молодого, с нежной кожей, золотисто-карими глазами и светлой счастливой улыбкой.

-- Вы ко мне? -- заметив за спиной Лестера Фалину, юноша приветливо улыбнулся гостям.

-- Я к себе, -- мужчина поставил вещи на пол и обратился к жене, -- раздевайся, чувствуй себя, как дома.

И почему эта лучезарная копия двадцатилетнего Лестера сразу ему не понравилась? Может потому, что сквозь расстегнутую рубашку была видна молодая гладкая кожа без шрамов? Или потому что юноша любил, как и сам Лестер, собирать волосы в хвост? А может потому, что на чужбине он сам разучился быть открытым и гостеприимным, растерял свою красоту, а приветливая улыбка давно превратилась в насмешливую ухмылку?

А если Фалина ещё раз вот так взглянет на этого красавчика, то Лестер точно уйдет ночевать на постоялый двор!

-- Боги... Лестер?! -- на лице юноши в один момент пронеслась целая буря чувств: недоверчивая радость сменилась восторженным уважением, которое тут же уступило место растерянности, а затем смешению боли и нежности.

-- Неужели это ты, брат? -- прошептал парень, машинально заправляя рубашку как положено и распуская хвост, отчего волосы медовой волной упали на плечи.

-- Да, это я, -- Лестер печально окинул взглядом свою копию и понял, что за лекарское искусство он расплатился беззаботной молодостью, утраченной красотой, и счастьем прожить лучшие годы на родине рядом с родными.

А пока он думал об этом, парень нахмурился и сердито крикнул:

-- Ну, и где тебя столько лет носило, а?! Где ты был, когда мы все тут во время карантина чуть с голоду не умерли?! Когда мама сильно болела, я был ещё ребенком, а у папы нога отнялась? Где ты шлялся, когда нужно было помогать своей семье?!

-- Мама жива?! А с отцом что? -- Лестера в самое сердце ужалил упрек.

-- Да все с ними в порядке! Уже... -- парень прикрыл глаза рукой и покачал головой, -- прости, брат. Совсем не то я хотел сказать при встрече. Хотел сказать, как мне тебя не хватало. Хотел рассказать, как думал о тебе ночи напролет, когда спал совсем один в твоей комнате и смотрел на твои кораблики на полке в темноте. И все думал, что вот на одном таком ты и уплыл от нас... Может погиб где-то. Может и не увидимся никогда с тобой, -- юноша вытер невольную слезу, вызванную тяжелыми воспоминаниям.

В юности слезы приходят легко. И так же легко их сменяет улыбка.

И юноша улыбнулся сквозь слезы, облегчённо вздохнув, -- потому я и избавился от них. От корабликов твоих. Чтобы тебе больше не на чем было уплыть.

-- Ты выбросил мои корабли?! -- Лестер потрясённо поднял глаза к лестнице, что уходила на второй этаж в его бывшую комнату.

-- Почему же выбросил? Я отправил их ...весной по ручью... в море. За тобой. И вот ты вернулся. Правда, с тех пор прошло...десять лет ... – и парень так светло улыбнулся, что Лестер не выдержал и обнял его.

-- Артур! -- он обнимал брата и хотел скрыть слезы, что так некстати набегали на глаза, -- ну вот, а я думал, что снова буду спать в своей комнате и смотреть на корабли в темноте...эх!

-- Вообще-то это уже давно моя комната. И моя она даже дольше, чем твоя.

-- Хочешь сказать: "Так что выметайся, братец, туда, откуда пришел?" -- пошутил Лестер.

-- Нет, конечно, ведь с тобой такая прекрасная девушка! -- и Артур пожал руку Фалины. Пожал как-то по-особенному, Лестер это сразу понял. Понял, что его брат именно из тех, от кого обычно без ума девицы. Изысканность и душевность сквозили в каждом его движении. А это обычно ядовито-гремучая смесь для женских сердец.

-- Ох, Артур, руки пообрываю, это же моя жена, -- снова пошутил Лестер. Однако в этой шутке была лишь доля шутки.

-- Ты сам-то ещё не женат? Вон, стряпаешь сам. Кстати, кормить нас будешь? Мы с дороги вообще-то.

-- Конечно, проходите. Руки помыть ты знаешь где, Лес. Нет, я не женат. И зовут меня обычно Арт.

-- Ясно, Арт, -- Лестер уселся за стол и усадил рядом с собой смущенную жену.

Арт очень ловко наложил им мясного рагу в глиняные миски и достал из печи стопку горячих лепёшек.

-- Мамины?! – и Лес сразу схватил одну, обжигая пальцы.