Лекарь безумной королевы + Бонус (СИ) - Пилипенко Мария

-- Хочешь, исполню то, что обещала тебе утром? -- горячо шепнула она ему и медленно провела языком по его щеке, напоминая.

Какие там наставления давал ей отец? Знай себе цену?

Она сейчас не вспомнила бы ни слова, потому что ее подхватили и бросили на постель, тут же бесцеремонно вжимаясь в податливое женское тело. Даже через одежду это было так хорошо, что оба застонали. Ее рубашку с треском рванули вверх. От такого напора глаза девушки удивленно расширились, а дыхание оборвалось. Он снова был почти груб, словно и не знал, что такое нежность. Все было слишком поспешно, но она не жаловалась. Восторг от сознания, что Эмиль так неистово ее желает, искупал все. Происходящее казалось ей просто нереальным, остро-захватывающим и болезненно-сладким.

Потом они ещё долго приходили в себя, сжимая друг друга в объятиях.

Вспоминая этот трехминутный сумасшедший «марафон», Вайолет поняла еще один секрет капитана. Он не умел не только целоваться…

Наконец, Эмиль заглянул ей в глаза и с тревогой спросил.

-- Я был очень груб?

Вайолет только улыбалась, сверкая в темноте глазами.

-- Ты был восхитительно безрассуден и очень горяч...

-- Нет, я был непростительно груб.

Она только засмеялась, обнимая его за шею:

-- Когда тебя так неистово желают, это льстит. А еще ты очень страстный!

-- Слишком?

-- "Слишком" не бывает!

-- Последнее время у меня все «слишком», -- он выпустил ее из объятий и сел на постели. -- Слишком много переменилось в моей жизни.

-- К лучшему, -- добавила она нежно.

-- К лучшему?! Серьезно? -- он скинул увлажнившуюся, мешавшую сейчас рубашку, и Вайолет невольно снова затаила дыхание. Как там говорил папа? Будь сдержанной, Вайолет, не дай почувствовать, насколько ты зависима. Стоит повторять себе это почаще.

-- Все, что я получил, пропитано страхом и болью. Этот замок ужасов с его пыточными подвалами, ненависть подданных, чьи жизни исковеркал отец. Золото, с которого буквально стекает кровь тех, у кого его отняли. Наконец, я сам. Само мое рождение отвратительно, ведь отец изнасиловал мою мать.

Эмиль замолчал, а Вайолет села рядом и порывисто обняла его за плечи.

-- Все эти годы я был никем. Просто телохранитель, «меч», без права на свою жизнь и желания. Даже не бастард, просто никто. Ну, какой из меня герцог? Слова сказать не умею, за столом привык есть руками. Все эти ножи, вилки, этикет...

Ее сердце разрывалось. Она притянула его к себе на грудь, буквально укрывая нежными белыми руками от терзавших его мыслей.

-- Неразрешимых проблем нет. Просто иногда нужно подумать дважды, -- и она и правда задумалась ненадолго, прикрыв глаза и прижимаясь лицом к его волосам.

-- Знаешь, мы вычистим эти подвалы. Пробьем в них окна, и солнечный свет зальёт казематы, изгнав тени прошлого. Мы выслушаем каждого, кто пострадал, и постараемся загладить вину сумасшедшего старика по чести и справедливости.

Кровавое золото направим на благое дело. Откроем классы для всех желающих научиться грамоте. Построим лазарет и наймем лучших врачей, чтобы никто в наших владениях больше не страдал от боли.

Высадим вокруг замка розы, очень много роз, а поля засеем пшеницей и душистыми травами. Кстати, говорят, лаванда сейчас здорово подскочила в цене.

А на счёт этикета... Я научу тебя, любимый, многим премудростям. Поверь, все это ты постигнешь легко. А я всегда буду рядом.

-- На счет этикета – согласен. Но вот что и как говорить? Я вообще не искусен в речах.

-- Будь вежлив и краток. Решай сердцем. Сложный вопрос отложи и обдумай. И верь в себя, мой прекрасный молодой герцог, не знающий себе цены. Ты не хуже других, а лучше, помни об этом.

Ее слова успокаивали и дарили надежду.

-- Всему научишь меня? -- он вздохнул с облегчением, откидываясь на подушки. Рядом с ней сейчас хотелось думать только о приятном.

Вайолет склонилась над ним и погладила пальчиком его губы.

-- Хочешь для начала научиться целовать женщину? – он даже в темноте заметил пляшущих в ее глазах дьяволят.

Щеки Эмиля невольно покрылись краской стыда.

А что, целовать нужно уметь? Целовал ли он женщину когда-то вообще? Он и сам не помнил. Ту единственную его ночь с Геллой он вообще плохо помнил, настолько был потрясен всем, что меду ними тогда произошло, и тем, что случилось на утро.

Умеет ли он целовать женщину? Эмиль облизал пересохшие губы. И понял, что, наверное, нет.

Девушка взяла его лицо в ладони, и сама поцеловала его. Долгим, нежным, влажным, сладким поцелуем.

А потом вдруг уселась сверху, оседлав его. Взяла его руки в свои и медленно провела его ладонями по своему лицу, плечам и остановилась на груди.

-- Когда ты с женщиной, не торопись и будь нежнее... мой страстный капитан...

Эмиль затаил дыхание. Потом высвободил ладони и повторил это движение.

А еще понял, что ее уроки ему явно понравятся.

Глава 60. Дом, милый дом!

Бен не дотерпел до Кассаля, где ему была обещана самая прекрасная, толстая и мягкая кошка на свете.

Лестер и Фалина стояли у причала, последние пассажиры уже заканчивали посадку на корабль, а они никак не могли понять, что им делать. Потому что Бен прижимал к себе косматое чудовище, только отдаленно напоминавшее кошку. Со свалявшейся шерстью, наполовину облезшее, с мутным невменяемым взглядом.

Их поторапливали, но малыш отчаянно вцепился в свое сокровище, которое только что отыскал на пристани среди отбросов.

-- Бен... Мальчик мой... -- Лестер тщательно подбирал слова --- знаешь, эта кися... Она не хочет с нами ехать. Здесь ее дом, ее папа и мама. Они заботятся о ней...

Мальчонка недоверчиво нахмурился и прижал кошку к себе ещё крепче, на что та в ответ выпучила глаза. Видимо, от удивления.

-- Да чего вы голову ломаете? Идите на корабль. Малец уснет, а вы ее за борт! -- подсказал выход один из пассажиров.

-- Может, тебя за борт? -- огрызнулся Лестер, отрывая от когтистой кошачьей лапы гнилой капустный лист и подхватывая мальчика вместе с его добычей на руки.

Они ехали почти неделю. В трюме, среди ящиков, бочек и коз. И вот тут-то кошка здорово пригодилась, отвлекала от нудной и долгой дороги.

Новоиспечённые папа и мама попеременно вычесывали чудовище, обрезали колтуны и когти, обрабатывали глаза и уши, кормили и выхаживали, когда ее тошнило. Да, кошке неимоверно повезло. Целую неделю от нее не отходил королевский лекарь.

-- Смола бальзамового дерева! -- вздыхал Лестер, расходуя дорогой ингредиент, -- только попробуй теперь красавицей не стать!

Через неделю животное все же стало походить на кошку, но прозвище "Чудовище" прижилось.

В последний день их путешествия Лестеру не спалось. Он поднялся чуть свет и стоял на палубе, вглядываясь в темноту. Было довольно холодно, и мужчина кутался в свой меховой тулуп.

Но вот на востоке небо понемногу стало светлеть, и на горизонте проступили четкие очертания островов. Там, правее, главный и самый большой остров Свободного княжества, на котором расположена столица, знаменитый и прекрасный город Будрон. Именно туда обычно стремятся все путешественники, туда плывут все корабли.

Остров Кассаль левее, не такой большой, и на нем издавна живут мастера по стеклу и керамике. Кассалю Великим князем дарована автономия, поэтому там свои законы, а глава острова -- выборная должность. Там нет ни прилюдных наказаний, ни казней. Особо провинившихся, как и в Свободном княжестве, просто высылают на континент.

Небо становилось все светлее, попеременно окрашивалось то розовым, то красным, то золотым, превращаясь постепенно в зеленовато- голубое.

Относительно небольшой на картах, вблизи остров казался огромным. Его многочисленные сады и рощи ещё не покрылись листвой и окрашивали склоны холмов сиреневато-сизой дымкой.

У Лестера даже навернулись на глаза слезы. Вот он, его дом! Ему казалось, что он узнавал рельефы, места, даже помнил запахи. Шпиль храма, старая колокольня, мельница и маяк -- он был рад им, словно родным, пришедшим встретить его после долгой разлуки.