Я, Великий И Ужасный - Изяслав Кацман

также научения правилам поведения в царском дворце и на самом приёме". Не знаю, наши будущие партнёры специально выбрали столь нелепо звучащее кодовое обращение со стороны своего полномочного представителя, или это бронзововековая бесхитростность: если тематику официальных переговоров ещё имело смысл обсуждать со столь высокопоставленным лицом, то уж для просвещения о тонкостях дворцового этикета хватило бы какого-нибудь "старшего" или, в крайнем случае, "полного писца" из числа тех, что ошиваются вокруг Тишпшок-Шшивоя.

Впрочем, я бы даже без нелепого пароля догадался — данный господин из той самой мафии, что хочет получить реальные "бабки" за непонятное "покровительство" нашему оловянному бизнесу. Трудно как-то подумать что-либо иное насчёт родного дяди моего друга-наместника, про которого Шиншой-Тушха упоминал во время дружеских застолий постоянно. Причём именно как об активном участнике намечающейся масштабной торговой махинации. На хрена было городить этот детский сад с паролем, вообще непонятно.

Курьер, получив ответ, что представители посольства непременно явятся к предложенному сроку, тут же отбыл, сообщив на прощание, что господин держатель печатей и жезла пришлёт завтра своих людей, которые сопроводят уважаемых гостей к дому благородного Падлы-Тушхи. На что пришлось его поблагодарить ещё раз.

Я же задумался: брать завтра с собой Тагора или отправиться одному. Хотя последние два года интенсивного общения с тенхорабитами и купцами неплохо подтянули мой вохейский, что наглядно показали Цхолтум с Шутир-Шуфой, то и дело приходилось сталкиваться с незнакомыми словами и выражениями. Да и насчёт вроде бы понятного не было железобетонной уверенности в том, что мне всегда полностью доступен смысл фразы. Разузнать дорогу у встречных или поторговаться на рынке за кусок козьего сыра нынешний уровень языка мне вполне позволял, но вести деловые переговоры в одиночку, без помощи человека, хорошо знающего все тонкости и нюансы речи, было просто опасно.

С другой стороны точно также опасно оставлять моих папуасов одних без присмотра кого-либо из нас двоих. Особенно Гокурегуя. Лучше бы "зиц-председатель" вообще не знал вохейского…. Вон, опять уже успел напробоваться кислятины из заботливо принесённого слугою кувшина. Такутонку, правильно истолковав моё раздражение, изобразил лицом: "Ну что я могу поделать".

Проклятый ванимуев родственничек слушался только меня с тузтцем, да худо-бедно проныру-бонкийца, но даже в нашем присутствии то и дело накачивался вином до поросячьего визга. Буянить не буянил, просто сидел и доставал окружающих монологом, который становился всё более бессвязными, а когда доходил до кондиции, вырубался на месте. Но лучше бы он кидался на окружающих — по крайней мере, мои орлы, слегка намяв бока, элементарно бы скрутили дебошира и оставили просыпаться, как уже приходилось поступать с парой товарищей, не осиливших чересчур крепких для нетренированных дикарей заморских спиртных напитков.

Увы, мало того, что у уважаемого "зиц-председателя" в таком состоянии усиливалась врождённая любовь поговорить, так под воздействием алкоголя он начинал воображать себя не подставной фигурой, а действительно важным государственным деятелем, направленным Солнцеликой и Духами Хранимой типулу-таками с поручением за границу. Сонаваралингу-таки же Гокурегуй начинал воспринимать чуть ли не как самозванца, который в нарушение воли Раминаганивы присоединился к посольству и присвоил неположенные полномочия. Меня с Тагором "господин чрезвычайный и полномочный" побаивался, потому бредни свои изливал на остальных "макак", в том числе и Такутонку. Бонкиец обычно хмурился, понимая, к чему может привести такое вот поведение родственника одного из самых дельных и толковых членов Совета Солидных и Разумных Мужей. Семеро оставшихся бойцов же откровенно забавлялись над несущим ахинею "зиц-председателем": приврать и преувеличить у папуасов проходит скорее по части искусства риторики, нежели морально осуждаемого, но не так же откровенно и глупо, тем более, испуганно замолкая при появлении "самозванца" и его "приспешника".

Увы, пройдоха Такутонку слабо представлял все возможные последствия: в глазах своих спутников Гокурегуй себя посмешищем выставляет — это невелика беда, а что будет, если без моего или тагорова пригляда к нам "на огонёк" заглянет какой-нибудь местный "фрукт". Остаётся только догадываться, чего наговорит и наобещает вообразившая себя самостоятельной марионетка. Нет, без присмотра мархонца оставлять нельзя. Бонкиец, хоть и успел доказать свою сообразительность участием в некоторых щекотливых делах, здесь плохая "нянька" — мало того, что перед ним "зиц-председатель" и взбрыкнуть вполне способен, так у Такутонку и познания вохейского на уровне: "здравствуй", "хорошо", "зарежу", "вино", "мясо" и "ноги раздвинь". Чего недостаточно для контроля над "господином послом" с просыпающейся по пьяни манией величия.

Потому утаскиваю экс-наёмника в дальний угол веранды. Там как раз стоит скамеечка, расположенная подальше от дверей и окон. Слуга тут же ставит рядом переносной столик, где появляется вино и фрукты с мясом. Тузтец лёгким наклоном головы благодарит его. Вытягиваем ноги, и, дождавшись исчезновения прислужника, я начинаю на папуасском: "Что скажешь про этого?"

— Не думал, что можно так быстро превратиться в пьяницу — прекрасно поняв, о ком идёт речь, качает головой тот, стараясь поменьше употреблять вохейских слов.

— Печально — продолжаю — Просто опасно оставлять его без присмотра. Моего или твоего.

— Согласен.

— На завтрашнюю встречу с Тушхой идти одному мне нельзя. Я недостаточно хорошо знаю вохейский. Но ты же нужен здесь, чтобы наш почтенный благородный посол — с сарказмом в голосе произношу присвоенное на время выполнения миссии звание Гокурегуя — Не пообещал местным пройдохам Солнцеликую и Духами Хранимую типулу-таками в жёны какому-нибудь "держателю печатей и жезла", а Пеу в качества приданного.

— Тогда надо искать Хиштту — мгновенно предложил Тагор.

— До следующего вечера найти его успеешь? — интересуюсь.

— Чего не успеть — усмехается мой ручной "дикий гусь" — Это в Шутир-Шуфе я дальше портовых кабаков с борделями не бывал. Здесь же почти весь город облазить успел: и когда учился в храмовой школе Шхишшхетаи, и когда наёмником служил.

— А причём эта школа? — недоумеваю — Она же на другом острове?

— Так он менее чем в дне пути от Шущим-Вохе. Когда плывёшь из Шутир-Шуфы сюда, то, если глядеть на восток, при ясной погоде даже видно с корабля верхушки храмов, стоящих на горе Хыыыл. Я каждые несколько месяцев здесь бывал. Денег у нашей семьи на эти поездки, конечно, не было, и мне приходилось наниматься на китвы, которые доставляют на рынки столицы свежую рыбу. Так что по приезду я сразу же отправлялся в Старые бани, чтобы избавиться от вони. Зато не просто бесплатно добирался, но и зарабатывал четверть чинва. Как раз хватало отмыться без особой роскоши да купить вина и еды на пару-тройку дней. На шлюх, увы, уже не оставалось. Но я тогда был молодой и наглый, так что девки давали и бесплатно. Даже дрались, чтобы дать