Я, Великий И Ужасный - Изяслав Кацман

пояснения со стороны Тагора решил прокатиться. Мне только оставалось радоваться, что на всех участников нашей делегации носилок не полагалось — и в роли эксплуататора трудового народа я как-то неуютно себя чувствовал, и доверять свою тушу носильщикам боязно — вдруг уронят.

Так что мы с тузтцем шагали сразу же за транспортируемым четвёркой крепких рабов "зиц-председателем". Следом топали двое беспанцирных "макак", а дальше уже маршировали миниколонной бойцы, облачённые в доспехи. А впереди шли выделенные начальником порта воины во главе с целым "полным писцом" Тудар-Нухалом — так я для себя перевёл ранг нашего сопровождающего.

Всего, насколько я понял, у вохейцев существовал добрый десяток гражданских чинов. Самый низший — помощник писца. Потом шли младший писец, просто писец, безо всяких определений, старший писец и полный писец. Последний имел достаточно высокий статус — икутнский наместник, например, обретается до сих пор именно в этом звании. Держатель печатей, старший держатель печатей, держатель печатей и жезла, а также держатель посоха — это уже очень высокие чины, обладатели которых отправляли должности наместников провинций и больших городов либо занимали высокие чины при дворе. Выше всех их только полтора-два десятка "мужей совета", фактически выполняющих функции министров, и члены царского дома.

Так что, выделив в сопровождение чиновника, эквивалентного гвардейскому сотнику или командиру "цаба" обычных войск (по численности находящегося где-то между батальоном и полком) нам оказали немалую честь.

Как пояснил через Тагора наш провожатый, направляемся мы сейчас в специальный квартал, отведённый под проживание участников чужеземных посольств. В отличие от Цхолтума, где всё решалось самодеятельностью на уровне Шиншой-Тушхи, и Шутир-Шуфы, где останавливающиеся проездом варвары по своей собственной инициативе общались с некоторыми из приближённых Цекутишвы, в вохейской столице дело приёма делегаций от других правителей поставлено на серьёзную основу. Что не удивительно — дипотношения Повелитель Четырёх Берегов поддерживает с огромным количеством иноземных государей, в числе которых цари стран, лежащих в самых далеких отсюда углах Узких морей. Посланники близлежащих соседей, с которыми контакты регулярные, как правило, если государственные финансы позволяют, заводят постоянные резиденции — обычно в кварталах, заселённых купцами-соотечественниками. Ну а таким, как мы, дальним гостям или представителям "почтительных сыновей", которым боги даровали власть над мелкими и нищими "царствами", отведено несколько зданий недалеко от столичной резиденции Тишпшок-Шшивоя.

В посольском квартале Тудал-Нухал сдал нас невысокому толстячку, имевшему ранг всего лишь старшего писца. Господин Шуршах-Хулал выполнял обязанности коменданта этого общежития для представителей иностранных государств.

Выделенные нашей компании апартаменты оказались вполне приличными — по крайней мере, ничуть не хуже шутир-щутского постоялого двора. Поселились мы где-то в середине длинного двухэтажного здания, составленного из нескольких блоков — типичных для Шщукабы домов, имеющих общие боковые стены. Нам, как извиняющимся тоном сообщил Шурах-Хулал, предстояло делить "секцию" с другой делегацией. Впрочем, в гостинице почтенного Чолота вообще жили на одном этаже с кучей разного постороннего люда. Здесь же с коллегами-посольскими из иных стран предстояло делить всего лишь чуэт.

Купальня с персоналом (женским по преимуществу) также была одна на всю "секцию". Впрочем, иноплеменные собратья по дипломатической стезе в этот вечер на неё не претендовали: не то "комендант" попросил, не то сами сообразили, что вновь прибывшие захотят отмыться и расслабиться с дороги, не то никого из них просто не было в своей половине дома. Но в любом случае, за исключением прислуги, никакие посторонние нашей компании на глаза не попадались.

Вчерашний вечер с податливыми и на всё согласными служанками опять обернулся утренними угрызениями совести: научусь ли я когда-нибудь спокойно относиться к такому вот "дорожно-командировочному" сексу.

К тому времени, когда я выбрался на открытую террасу, где уже ждал стол с завтраком, вполне оправдывающим статус учреждения, остальные давно сидели и неспешно оценивали, чем же потчуют вохейские цари своих гостей. На мой взгляд — "шведский стол" в местном исполнении очень даже ничего. С утра в основном преобладали сыр и пресные лепёшки с зеленью. Это в обед и вечером в богатых домах подают мясо или рыбу. Ну а в бедных — чего боги пошлют.

Папуасы мои уже привыкли к внутриморскому рациону. Учитывая, что столовались обычно в заведениях не для самых нищих, боюсь, как бы не сложилось у простодушных сынов Пеу чересчур радужное впечатление о заморских землях — дома-то даже регои и "макаки" свинину или рыбу от силы через день ели. Тревожные звоночки уже звучали — в виде разговоров о могуществе и богатстве людей Вохе. Не хватало мне ещё преклонения перед всем иностранным. Н-да, контакты с внешним миром — палка о двух концах. С одной стороны, заимствование инноваций, а с другой — сущая идейная капитуляция, идеологическая диверсия, а в перспективе и победоносный марш "пятой колонны" светит. Теперь я понимаю в полной мере наших "коммуняк", устроивших "железный занавес".

Вот и сейчас, дружно орудуя челюстями, мои орлы комментировали, что, еда, дескать, вкусная, дома такой нет. И дома эти каменные, в которых так удобно жить, даже за водой женщинам ходить не надо. При моём появлении идеологически невыдержанный разговор прекратился. Настроение, и без того неважное после очередной моей спонтанной измены Солнцеликой и Духами Хранимой, ушло в глубокий минус.

Я прожевал кусок сыра, запив его простой водой (ну его, это вино — такими темпами и алкоголизм заработать недолго). Схрумкал пучок какой-то сладковатой с кислинкой травы. И, мысленно перекрестившись, начал речь: "Братья мои, я слышал сейчас, да и раньше тоже, хвалебные речи про те страны, в которых мы побывали на пути в Вохе". Народ прекратил есть. Убедившись, что завладел вниманием аудитории, продолжаю: "Вам могло показаться, что люди Вохе и иных островов более искусны и могущественнее, чем даре и гане Пеу. А земля здесь более богата и урожайна, чем наша родная земля. Но за тем богатством, что открывается вашему взору, и тем изобилием, с которым вы соприкасаетесь, скрывается бедность и голод многих обычных людей этих стран. У нас, на Пеу, голод может случиться, если плохой урожай коя или баки. Но тогда от него страдают все: не только ганеои и даерои, но и регои с сильными мужами. Здесь же могущественные правители и сильные мужи со своими воинами могут каждый день есть мясо с белыми лепёшками из этеша и пить вино, в то время как те, кто выращивает для них еду, ложатся спать голодными".

Я ещё долго распинался, пересказывая ужасы из школьного учебника по истории Древнего мира, за пятый, если не ошибаюсь, класс. Кто бы мне сказал, что стану повторять советскую пропаганду своего