Наша Светлость - Карина Демина

   О да, но красивая же!

   - Ты сделаешь больно своей тетке, хотя тебе ведь не привыкать. Ты только и знаешь, что мучить ее.

   Неправда! Меррон тетушку любит.

   - Ты бесишься оттого, что сама не способна понять, чего же тебе надо. А страдает близкий человек. Это неправильно.

   Вот только не надо вести нравоучительных бесед!

   - Близкие люди недолговечны. Особенно, если их не беречь.

   - Да что ты понимаешь!

   Меррон не в силах была дольше терпеть этот произвол. Она вскочила, желая одного - броситься прочь. Ну или пнуть этого хама.

   - Ничего, наверное.

   - Ты... ты пришел и вот так просто...

   - Пришел. И просто.

   Похоже, с ним даже поругаться нормально не выйдет. И как жить?

   - Меррон, если ты и вправду любишь свою тетку, то хотя бы раз в жизни подумай не о себе, а о ней.

   То есть, позволить избавиться?

   Что ж, Меррон последует столь мудрому совету! Если тетушке Бетти надоело притворяться, что Меррон ей небезразлична, то так и быть: Меррон уйдет.

   Гордо.

   Независимо.

   Она слышала о том, что многие люди, даже знатного происхождения, отказывались от титулов и имен во имя справедливости. И если так, то Меррон примкнет к ним в благом деле усовершенствования мира. А когда мир изменится, то... то тетушка поймет, что заблуждалась. И еще прощения попросит.

   Меррон простит. Она же не злопамятная.

   То, что семейная жизнь - испытание тяжкое, Тисса осознала ночью. Ну не привыкла она, чтобы на нее руки клали. И ноги тоже, между прочим, претяжеленные. И еще одеяло, в которое норовили Тиссу завернуть, а ей оставалось выпутываться из душных складок. И сопение в ухо. А уже утром Урфин и вовсе прижал Тиссу к себе да так крепко, что всякое желание сопротивляться отпало.

   Она так и заснула, утомленная борьбой и странно-довольная.

   А проснулась от взгляда.

   - Здравствуй, - Урфин был одет и выбрит, и вообще выглядел так, будто собирался уходить. - Я не хотел тебя будить, но...

   - Тебе пора?

   А она растрепанная. И вообще голая, что недопустимо.

   Ужас совершеннейший!

   Стыд и...

   - Знаешь, а мне даже нравится, что ты все еще краснеешь, - Урфин провел ладонью по волосам. - Не надо прятаться.

   Тисса не прячется. Одеяло - это для душевного спокойствия. И вообще ей в ванну нужно. Переодеться. Себя в порядок привести, тем более что...

   - Тэсс, как ты себя чувствуешь?

   То, что он такой, странно-тихий, Тиссу пугало.

   - Хорошо.

   Урфина ответ не устроил. Он притянул Тиссу к себе, вместе с одеялом, и поцеловал в лоб. Отстранился. Заглянул в глаза и смотрел долго, не понятно, что пытался увидеть.

   - Тебе нужен... доктор? Послушай, Тэсс, я знаю, что иногда девушки, особенно молодые, после первой ночи с мужчиной чувствуют себя плохо. И им действительно нужна помощь. Если так, то скажи мне, пожалуйста.

   - А если нет?

   - Если нет, то я не буду тебя мучить. Обычай ради обычая - это глупо. Док напишет все, что надо, хотя мне и плевать на бумаги. Поэтому решай сама, хочешь ли ты видеть дока.

   Тисса вспомнила те осмотры, которые проводились раз в полгода, и неприятное выворачивающее душу наизнанку прикосновение чужих рук. И взгляд леди Льялл, которая неизменно присутствовала при процедуре, и ощущение грязи, собственной неправильности, остававшееся после всего.

   Доктор был хорошим человеком. Он всегда разговаривал ласково. И боли не причинял. А в тот последний раз, когда леди Льялл назвала Тиссу развратной, он потребовал замолчать.

   Платок свой дал, чтобы не плакала, хотя Тисса и не собиралась.

   Доктор добрый, но...

   - Я бы не хотела.

   - Хорошо. Но пообещай, что если вдруг ты поймешь, что что-то не так. Или хотя бы заподозришь, ты позовешь дока.

   - Обещаю.

   - Умница, - Урфин держал крепко, хотя Тисса и не пыталась вырваться. Она старалась не думать о том, что Урфин сейчас уйдет. И когда вернется - не известно. - Теперь еще кое о чем...

   Наверняка, неприятном.

   - Послезавтра ты уезжаешь.

   Что?

   - Спокойно. Ты и Долэг. Отправитесь на Север.

   Зачем Тиссе на Север? Ей и здесь нравится, сейчас так очень даже нравится.

   - В Городе становится неспокойно. Кайя увезет Изольду и вас. До весны.

   - А ты?

   Ответ известен, иначе Урфин не завел бы этот разговор. Наверняка он знал об отъезде вчера, или даже раньше. Но молчал!

   - А я останусь.

   В неспокойном Городе, из которого бежит даже протектор?

   - Вот ты и сердишься. Умеешь, значит. Не спеши судить. Кайя здесь, как... мишень. И для всех будет лучше, если эту мишень убрать. Его отъезд многим поломает планы, и я этим воспользуюсь. Я теперь Дохерти. Это развязывает руки, особенно, когда нет ни Кайя, ни Магнуса.

   - А если с тобой...

   Если с ним что-нибудь случиться, то... то случится и с ней.

   - Со мной все будет хорошо, - Урфин умеет говорить так, что Тисса верит. - Я ведь не один. Есть гарнизон. Стража. Мои люди. Я не собираюсь воевать сам. Только и буду, что командовать...

   Врет. Не удержится. И если случится мятеж, то полезет в самую его гущу.

   - Да и дядя скоро вернется. Неделька-другая и я отправлюсь за вами. Ты главное, жди меня.

   - Конечно.

   Нельзя плакать. Слезы - манок для горя. А Тисса не желает, чтобы случилась беда. Она лучше будет верить в хорошее и улыбаться. Ждать.

   Ждать она умеет.

   - А теперь отдыхай. Я ненадолго...

   Конечно.

   - Тэсс, еще одно. Я не хочу тебя запирать, но, пожалуйста, никуда не уходи.

   - Неспокойно?

   Тисса понимает, что дело не в ней, а в леди Амелии и ее отце, в Гийоме, который вдруг появился, во всех тех людях, что присутствовали вчера на такой странной свадьбе.

   - Неспокойно, - согласился Урфин. - Сюда сунуться не посмеют. И за дверью дежурит мой человек. Если что-то понадобится - скажи ему. А дверь... лучше запереть.

   Ключ он вложил в руку Тиссы.

   - Я попрошу твою компаньонку привести сюда Долэг.

   - Спасибо.

   Без него стало тихо и как-то очень страшно, хотя Тисса знала, что бояться здесь нечего. Но в голову лезли всякие кошмарные мысли, и бурое пятно на простыне внушало уже не стыд, но ужас и отвращение.