Наша Светлость - Карина Демина

   Девица в белом платье раздраженно обмахивается веером. Страусовые перья. Алмазная крошка. И алмазный же холодный взгляд... поклонники держатся послушной стаей. Но девице мало.

   Кого упустила?

   Кто бы это ни был, но его не простят.

   Мальчишка паж пристроился у шлейфа тучной дамы, слишком занятой поучением дочери, чтобы замечать кого-либо. Что он делает? Если Сержант правильно понял, то привязывает к шлейфу дохлую крысу на веревочке.

   Не следует мешать чужому веселью.

   Троица рыцарей, явно больше увлеченных выпивкой, нежели поиском невест, окружила ледяного быка, которого изваяли весьма натуралистично...

   - Доброй ночи. Вам тоже здесь скучно?

   Рыцари подталкивали друг друга и, наконец, решившись, самый пьяный потянулся к бычьим яйцам. Поскольку скульптура возвышалась на постаменте, то вожделенные яйца были не такой простой целью.

   - Меня зовут Меррон.

   Справедливая, значит.

   Высокая. Для женщины. Пожалуй, одного с Сержантом роста, что позволяет глядеть прямо, и во взгляде читается вызов.

   Нескладная. Для женщины. Сухопара. Резковата. Прямая шея. Слишком широкие плечи. И сильные руки с очерченными мышцами, что по местным меркам вовсе неприемлемо. Грудь отсутствует, но она не пытается скрыть этот недостаток, восполняя пустоту за корсажем ватными подкладками. Скорее уж выпячивает его, надев платье с довольно откровенным вырезом.

   Некрасивая. Для женщины. Вытянутое лицо с плоскими скулами. Нос длинный. Рот большой.

   Но что-то в ней есть.

   - Сержант.

   - Это не имя, - девушка не уходила.

   Глаза у нее темно-карие, вызывающе узкие, вздернутые к вискам.

   ...в дворцовом саду росла дикая вишня. Вызревала поздно, собирая скворцов со всей округи. И ягоды у нее были точь-в-точь такого же цвета. Сладко-горькие, терпкие.

   - Какая разница? - Сержант отвернулся, чтобы увидеть бесславное отступление рыцарей. Бык сохранил свое достоинство.

   - Никакой, - согласилась Меррон.

   Платье красное. Какая дебютантка наденет на Зимний бал красное платье? И столь откровенно подчеркивающее недостатки фигуры? Та, которой отчаянно не хочется выходить замуж.

   Сколько ей? Шестнадцать? Семнадцать?

   Еще не понимает, что внешность - это лишь одно из условий сделки. И как бы она ни старалась, избежать свадьбы не выйдет.

   - От кого прячешься?

   - От тети, - Меррон почесала веером спину. - Извините, но жутко неудобно... а вы тоже считаете, что девушке неприлично надевать красное? А женщине - иметь мозги?

   - Сколько тебе лет?

   - Двадцать!

   И поэтому считает себя взрослой, опытной и умудренной жизнью. Тетушка же слишком любит племянницу, если до сих пор не сбыла с рук. Наверняка, возится, увещевает, терпит стоически глупые выходки вроде этого платья.

   - Мозги есть у всех, - сказал Сержант. - Вот только пользуются ими немногие.

   Надулась. Уставилась, не зная, о чем еще говорить. Уйти гордость не позволяет...

   - Вы... против равноправия?

   - Кого и с кем?

   - Всех. Со всеми. Люди рождаются одинаковыми. И значит, они равны! Имеют одинаковые права!

   Сколько эмоций. И румянец вспыхивает во всю щеку.

   - Какие, например?

   - Всякие, - Меррон сунула кончик веера в рот. - Право на свободу. И право на власть...

   В висках заломило. Ну уж нет, этот разговор пора прекращать, но девушка была рада поделиться мудрыми мыслями.

   - ...право жить так, как хочется!

   - Кому?

   - Каждому свободному гражданину!

   - Девочка, - Сержант позволил себе наклониться и обнять ее. Тощая. Ребристая. И довольно-таки сильная. Вырывается молча и уперто. - Мне вот, свободному гражданину, хочется взять тебя и отнести на конюшню. Задрать тебе юбку и...

   - Вы не посмеете...

   - ...выпороть. Хорошо помогает от всякой дури. Хотя не исключаю, что другим свободным гражданам может захотеться чего другого... ты уже взрослая, понимаешь. А есть еще третьи, которые охотно выдерут из твоих ушей серьги. И четвертые, им просто нравится убивать... пятые... ты себе не представляешь, сколько всяких разных желаний появляется у людей, когда они думают, что свободны от всего. Чести. Совести. Закона. Абсолютная свобода - страшная вещь.

   Сержант все-таки выпустил ее, только придержал, чтобы не упала.

   - Вы... вы не понимаете! - отступать Меррон не собиралась. И глаза сверкают гневно. Почти красивая даже. - Есть высшая справедливость!

   - Где?

   - Благо для всех! Люди вместе решают, как им быть! И...

   - И всегда найдется кто-то, кем пожертвуют. Не бывает блага для всех, Меррон. Для большинства - еще возможно. Но не для всех.

   - То есть, свободы выбора нет?

   - Есть. В определенных рамках. Ты можешь выйти замуж. А можешь остаться старой девой и разводить кошек.

   Не отшатнулась, не зашипела возмущенно, но взяла за руку и сказала.

   - Идем.

   - Куда?

   - На конюшню... или еще куда-нибудь.

   Более чем откровенное предложение, от которого в кои-то веки не хотелось отказываться. Грудь у Меррон имелась, очень чувствительная, с темными крупными сосками. И впалый смуглый живот, который нервно вздрагивал от каждого прикосновения. И еще кое-что, о чем Меррон забыла предупредить.

   С другой стороны, почему бы и не жениться... хуже не будет.

   Наша Светлость все-таки с предубеждением относятся к людям, которые разглядывают ея столь откровенно. Ощущение, что просто облизывают взглядом.

   - Ваша Светлость выглядят неимоверно очаровательно, - у толстяка, обвешанного золотыми цепочками, как елка гирляндами, потные руки и влажные губы. Перчатка и та промокает. - Ваш стиль одежды... многое открыл.

   ...лорд Андерфолл.

   ...родственник той девушки?

   ...отец. Получил отказ от Урфина и пришел взывать к моему разуму.

   - Ваша Светлость, - верноподданнический взгляд устремлен на Кайя. - Не соблаговолите ли вы уделить мне толику вашего драгоценного времени.

   - Внимательно вас слушаю.

   - Но...

   Он готов говорить, однако присутствие Нашей Светлости считает излишним. Государственные дела не для женских ушей, а судя по выражению лица, дело было из найважнейших.