Судьба наизнанку - Дмитрий Селин

Буржуазия всех стран твердит, что рабочий класс, разрушив старые, буржуазные порядки, не способен построить что-либо новое взамен старого. Рабочий класс нашей страны доказал на деле, что он вполне способен не только разрушить старый строй, но и построить новый, лучший, социалистический строй и притом такой строй, который не знает ни кризисов, ни безработицы.

Буржуазия всех стран твердит, что крестьянство не способно стать на путь социализма. Колхозное крестьянство нашей страны доказало на деле, что оно может с успехом стать на путь социализма.

Главное, чего особенно добивается буржуазия всех стран и ее реформистские прихвостни, – это то, чтобы искоренить в рабочем классе веру в свои силы, веру в возможность и неизбежность его победы и тем самым увековечить капиталистическое рабство. Ибо буржуазия знает, что если капитализм еще не свергнут и он продолжает все еще существовать, то этим он обязан не своим хорошим качествам, а тому, что у пролетариата нет еще достаточной веры в возможность своей победы. Нельзя сказать, чтобы старания буржуазии в этом направлении оставались вполне безуспешными. Нужно признать, что буржуазии и ее агентам в рабочем классе удалось в известной мере отравить душу рабочего класса ядом сомнений и неверия. Если успехи рабочего класса нашей страны, если его борьба и победа послужат к тому, чтобы поднять дух рабочего класса капиталистических стран и укрепить в нем веру в свои силы, веру в свою победу, то наша работа не пропала даром. Можно не сомневаться, что так оно и будет.

Да здравствует наш победоносный рабочий класс! Да здравствует наше победоносное колхозное крестьянство! Да здравствует наша социалистическая интеллигенция! Да здравствует великая дружба народов нашей страны! Да здравствует Всесоюзная коммунистическая партия большевиков!

Стены, казалось, вот-вот обвалятся от несущегося по залу цунами оваций. В ревущем потоке то и дело слышались выкрики «Слава товарищу Сталину!», «Слава коммунистической партии» и прочие выражения преданности и любви. Харьковчане подавленно молчали. Ни один из них по молодости лет не успел застать подобные мероприятия в том Советском Союзе и теперь, слушая пробивавшую до глубины души искренность восхищения, чувствовали себя не в своей тарелке. Минуты шли, вливаясь друг в друга, а буря аплодисментов и не думала прекращаться. Наконец, это надоела и самим вождям. Сталин поднял руку, призывая к спокойствию, но даже ему потребовалось некоторое время для успокоения зала.

– Так и оглохнуть можно, – пробормотал Михаил, когда всё, наконец, закончилось.

Когда они вышли из лоджии, в просторном коридоре их уже ждали. К уже почти знакомому охраннику прибавилось ещё два. Щербинин остановился, недоумённо посмотрел на новых сопровождающих.

– В чём дело, товарищи? Думаете, мы обратной дороги не найдём? – спросил он у старшего по званию.

Майор госбезопасности, важный и одновременно какой-то собранный, как пёс на загонной охоте, вполне радушно ответил.

– Товарищ Щербинин, вас приглашает поехать с собой товарищ Сталин.

– Что, прямо сейчас? Одному?

– Да, – ответил энкаведешник, – машина у подъезда. Мы вас проводим.

Михаил обернулся к ощутимо напрягшимся коллегам.

– Езжайте в представительство. Я вам перезвоню.

Мирошниченко дёрнулся, словно хотел что-то, сказать, но сдержался. Охранник просто молчал, внимательно следя за движениями своих более ранних «коллег».

– Хорошо, – наконец разжал губы Олег Иванович, – будем ждать вашего звонка. Нас вы без конвоя отпустите? – спросил он старшего здесь чекиста.

– Конвоя здесь нет, – сухо ответил майор, – мы только сопровождающие.

На том и разошлись. Мирошниченко с охранником пошли к машине обратной дорогой, через фойе, Щербинин под присмотром двоих чекистов прошёл коридором второго этажа и через служебный подъезд вышел на тыльную сторону театра. Там его ждал с незаглушенным двигателем массивный «ЗиС», он же «Паккард», радикально чёрного цвета. Майор распахнул заднюю дверцу перед Михаилом, сам уселся впереди.

Второй сопровождающий прикрыл за Михаилом дверь, оставшись снаружи.

– На ближнюю, – скомандовал чекист водителю.

Машина плавно покатилась по зимней Москве, легко глотая булыжные волны. Щербинин с любопытством рассматривал внутренности антикварной машины, потом переключился на вид за окном. Машина тем временем уже вырвалась из Москвы и по гладкой правительственной трассе неслась в Кунцево, легко выдавая более сотни километров в час.

Затем, попетляв по зимнему лесу, «ЗиС» уткнулся бампером в массивные ворота, закрывающие въезд на особо охраняемую территорию. После неизбежной процедуры сверки автотранспорта и лиц, в нём перемещающихся, со всеми подобающими такому случаю документами, ворота распахнулись и машина медленно покатила по присыпанными песком дорожкам истинного центра власти огромной страны.

Сама сталинская дача не произвела никакого архитектурного впечатления на видавшего постсоветские виды Щербинина. Вполне заурядный домик за ещё одним забором, в окружении пары флигелей на ландшафтноскучном участке. Ни тебе открытых бассейнов с водопадами, теннисных кортов и прочих скрашивающих жизнь мелочей. Расчищенные дорожки, засыпанные снегом клумбы и всё. Строго и функционально, как китель вождя.

«В общем, так и должно быть», – размышлял Михаил на пути к сталинской гостиной, проходя от одного охранника к другому, общим количеством не более трёх, попавшихся ему на глаза. «Жилище человека есть отражение его личности. Сложный конгломерат вкусов, привычек и мироощущения. Если ты уверен в себе и в своём деле на долгие и долгие годы, то глупо, конечно, украшать свой дом чем-либо вычурным и помпезным. Конечно, если властитель этого дома не является королевской особой из правящей бездну веков династии. Им это по статусу положено, да и вообще…». Что именно, Михаил додумать не успел, скользнувший тенью охранник бесшумно распахнул дверь в гостиную.

– Заходите, заходите, товарищ Щербинин, гостем будете, – уже сидевший во главе празднично накрытого стола вождь радушно указал по левую руку от себя, где между Берией и Калининым было оставлено свободное место. Замерший на пороге Михаил, внутренне поёжившись от такого соседства, не спеша прошёл к овальному столу, украдкой оглядываясь по сторонам. Это не мог не заметить нарком внутренних дел, спросивший усевшегося на массивный стул Михаила.

– Вы как разведчик всё рассматриваете, товарищ Щербинин.

– Нисколько, Лаврентий Павлович. Раньше только в кино и на музейных фотографиях интерьер видел. Вот, сравниваю вымысел с историческим фактом.

– Много вранья нашли? – усмехаясь, спросил вождь.

– Немного, Иосиф Виссарионович. Вот этого буфета здесь не было, портьеры другие и вроде цвет стен не совпадает. А так, в общем, без особых отличий.

– Значит, не врут в мелочах ваши деятели искусства. Исторической правды придерживаются. В мелочах. Я предлагаю тост, – Сталин поднял наполненный красным вином бокал, – за историческую правду! В большом и малом – только правду!

Все с удовольствием подхватили наполненные ещё до прихода Щербинина бокалы и махом осушили сосуды ручной работы из тонкого хрусталя. Михаил не отстал от коллектива. Вино было очень даже ничего, в меру терпкое и почти без градусов.

– Вы кушайте, кушайте, товарищ Щербинин, – посоветовал ему вождь, – таких блюд, как на этом столе, вы у себя не найдёте. Рекомендую начать с форели. Вячеслав, помоги гостю.

Официантов в гостиной не наблюдалось и раскладывать еду про тарелкам, наливать вино в бокалы кремлёвским боссам приходилось самим. Было ли так в харьковском прошлом или это стало нормой только сейчас, Михаил совершенно упустил из виду. Такими мелочами он ранее не интересовался, запомнив только из некогда прочитанных толстых журналов, повествующих о сталинских посиделках, пьяную игру на балалайке Хрущёва и гопак Калинина. А может, наоборот. В данном конкретном случае это было абсолютно не важно. Такого вина Щербинин по молодости мог легко выпить литра два, без каких либо последствий для организма. Да и Хрущёва за столом не было. Может, уже не только за столом.

Общими усилиями Михаилу наложили полную тарелку всякой снеди. Сидевший справа Берия любезно наполнил бокал почти доверху из глиняной бутыли. Самому наркому не хватило – он начал разливать с генсека, потом сидевшему по левую руку от вождя Микояну, перескочил через Щербинина на всесоюзного старосту и последние капли оставил знатному гостю.

– Теперь мне за бутылкой идти, – пошутил Щербинин.

– Не надо, – старческим тенорком сказал не понявший юмора Калинин, – сейчас товарищи принесут.

Точно, словно по мановению руки сидевшего с краю стола Власика, распахнулись двойные двери и одетые в непременную униформу официанты ловко заменили опустевшие ёмкости. Одновременно быстро и незаметно наведя порядок с салфетками, нарзаном и прочим. Спустя буквально мгновение прислуга бесшумно исчезла.